Кто на свете всех смешнее?

Но бодрые, улыбаются чему-то. Василий, правда, стал нахмуриваться последнее время – детей жалко. Всё думает, где бы денег достать.

И тут напротив их дома банк построили. Василий в окно как-то посмотрел, сказал, что банк плохо охраняется. Но Нина спокойна, думает, что зло и гений несовместимы.

А я с тех пор, как у нас банков стало больше, чем художников, что-то не уверен, что несовместимы. Может, Пушкин сказал сгоряча, не про наше время.

Этюды

Диагноз

Создали комиссию по борьбе с коррупцией, вскоре обнаружили в ней коррупцию.

Назначили комиссию по борьбе с коррупцией в комиссии по борьбе с коррупцией, только обернулись – там коррупция.

Быстро организовали комиссию по борьбе с коррупцией в комиссии по борьбе с коррупцией в комиссии по борьбе с коррупцией. И слава богу, теоретически успели. Практически там коррупция.

Мгновенно организовали стерильно честную комиссию по борьбе с коррупцией во всех комиссиях по борьбе с коррупцией, и успех пришел... практически вместе с коррупцией.

Очевидно, что зараза передается не половым путем, видимо не через поцелуи, скорее всего не через рукопожатия и, вероятно, не при чихании.

Похоже, растворенная с детства в крови мудрость «Дают – бери, а бьют – беги» всплывает, как только получаешь место в какой-нибудь комиссии.

Сделать всенародное переливание крови?!.. Можно, но нужно кому-то много дать на лапу.

Трудное время

Время сейчас трудное – не дай бог!

А вспомнить какой-нибудь там... девяностый год!.. Нет, не девяностый. В девяностом на прилавках шаром покати. Трудное было время.

А вспомнить вот восьмидесятые годы! Чернобыль... Семидесятые годы. Весело как было. Все как один одно и то же, как попки! Что вождь говорил, то и остальные. Что вождь говорил, нельзя было понять. Он и сам не понимал. Как растения жили: прорасти, опылиться, и всё.

Нет! А вот пятидесятые годы. Войну недавно выиграли. Какую войну! Погибло двадцать семь миллионов. В каждой семье убитый... Вот действительно трудное было время.

Так и хорошие были годы, что зря говорить. Вспомнишь там... сорок первый год. Ну, не сорок первый, конечно. Сорок второй, сорок третий... один черт – война. Трудное было время.

Но вот тридцать седьмой год... Нет... Гражданская война... Нет... Первая мировая... Русско-японская...

Короче... Время бежит, меняется к лучшему. Так что пессимистам всяким фитиль крупный мы вставили.

Мелочь

Наши секспроблемы: фригидность рельсоукладчиц во время работы и инженеров после работы; сверхвозбудимость покупателей в любое время суток и готовность чиновников в случае чего отсечь себе всё на свете.

В истории нашей два периода: «до пьянства» и «пьянство». Третьего, видимо, не будет.

Мечта. Изобрести бы антиалкогольную мазь! Смазал руки – инструмент держат, а стакан выскальзывает.

«Самое лучшее – самым бедным!» Это прекрасно. Но самое лучшее – это ведь самое дорогое. А самое дорогое самым бедным не по карману.

Отомрут пороки один за другим, и останется наконец последний – взяточничество. И то только так останется... символически.

Приходишь в высшие инстанции, даешь символическую взятку – и тебе тут же всё делают... тоже, конечно, символически.

Притворный смех

Когда совсем и не смешно, а наоборот – горько, но надо сделать вид, что всё у нас замечательно, гораздо лучше, чем у других, собственно, почему нам так и весело.

Последний из могикан

Вечером гуляю себе и гуляю... ага, на улице прямо. Просто так гуляю себе... без задней мысли... и без передней, просто для здоровья. Еще не хотел выходить-то. Потом вышел чего-то. Гуляю и гуляю себе. Хожу просто мимо помойки, и всё... Я всегда там гуляю – привык, что ли? Просто хожу смотрю по сторонам. Смотрю и смотрю себе по сторонам. Смотрю и смотрю себе... смотрю – торчит что-то.

Внутренний голос говорит:

 – Не бери!

Ага, несколько раз:

 – Не бери!

И еще я не хотел брать-то, потом взял чего-то... Сверток. Там сто тысяч долларов. Ну понятно – потерял кто-нибудь.

Внутренний голос говорит:

 – Пошли домой!

Ага, несколько раз так:

 – Пошли домой!

Еще я хотел пойти домой-то! А пошел чего-то в милицию. Пришел, говорю:

 – Не надо никаких благодарностей, просто оформите всё, заберите деньги.

Деньги они сразу оприходовали. Капитан говорит:

 – О! Молодец вы какой! Нашли сто тысяч долларов и сразу к нам. Очень хорошо... В полнолуние нормально себя чувствуете?

 – Нормально.

 – О! – Смотрел, смотрел на меня, спрашивает: – А пятью пять сколько будет?

Я говорю:

 – Двадцать пять.

И видимо, он не ожидал правильного ответа – растерялся.

Потом кладет перед собой револьвер, говорит:

 – О! Что мы всё вокруг да около? Давайте поговорим чисто по-человечески. Вы – нормальный человек. Нормальный деньги не принесет. Вы принесли. Значит, что-то здесь не так. У нас тоже не всё слава богу с раскрываемостью преступлений. Что, если я никому про сто тысяч, а вы возьмете на себя два убийства, одно изнасилование и угон машины?

Я говорю:

 – Давайте! Только машину я не умею водить, изнасиловать у меня рука не поднимется, а в то, что я могу убить, вообще никто никогда не поверит.

Он встал, китель одернул, говорит:

 – О! Я уже вам верю!

И вызывает кого-то. Тут же с бумагой, ручкой входит писец... не, писун... не, правильно, писец.

Внутренний голос говорит:

 – Отрицай всё.

Несколько раз громко так:

 – Отрицай всё!

Главное, я решил: буду отрицать всё. А сам чего-то говорю: