Кто на свете всех смешнее?

 – При чем здесь проститутки? Ты говори, да не заговаривайся. Я на свои живу.

 – Не в этом суть! – отрезал Беспредел.

 – Страну позорите, – пояснил Рубль.

 – Чем позорим, чем? – просипел Триппер. – Я что, убил кого-то?

 – Ну, я убил, – наступил на Триппера Беспредел. – Я – санитар! От меня польза людям.

 – А я?! – удивился Рубль. – Я не помогаю людям? Я им, может, последняя радость.

 – А я людям не последняя радость? – обиделся Триппер. – Я-то им самая последняя радость.

 – Хватит вам! – оборвала всех Судьба. – Устроили базар. Ото всех нас людям радость... Помогаем, чем можем.

 – Угощаю всех! – неожиданно даже для себя выкрикнул Триппер.

 – Я угощаю, – сказал Беспредел. – Где ресторан?

 – Надоели рестораны, – сказала Судьба. – Едем ко мне, поедим домашненького.

Тормознули частника. Заехали в «Смоленский» гастроном, затарились спиртным.

 – Теперь в Кунцево, – обернулась к водителю Судьба. – Быстро довезешь – премию получишь.

 – Щас он домчит! – поручился за водителя ободрившийся Триппер. – Свой мужик! Не профессор, не языком молотит.

Водитель благодарно оскалил лошадиные зубы и наддал газа.

 – От профессоров толка мало, – чтобы не угас разговор, знающе сказала проститутка.

 – Да никакого! – поддержал киллер. – Их никто и не заказывает.

 – Какая же от них людям польза? – поинтересовался сутенер.

Никто не ответил – никто не знал.

Приехали. Вышли...

В машине, несмотря на удавшийся извоз, понуро сидел водитель.

 – Что же ты... не постоял за честь мундира? – спросил он и взглянул в зеркальце.

Из зеркальца на него с упреком смотрел Лев Николаевич Тургенев, профессор института мозга... по прозвищу Лошадь Пржевальского.

Этюды

Разговор с мужней зарплатой

 – Яви-илась не запылилась. Ах ты гадина! Ах ты дрянь! Что ж ты творишь, а?

 – Чего?

 – Ничего, да? Месяцами дома нету – ничего?! Ах ты тварь беспутная! Ах ты сучья дочь! Где тебя носит? Что тебе дома не сидится? Ты взгляни на себя – греху вцепиться не во что.

 – Какая есть. Я что, нарочно такая?

 – Лечись! Проверься сходи. Может, застудила что, может, глисты.

 – Ха-а! Скажет тоже. У всех глисты, что ли?

 – Ты мне про всех не говори, ты за себя отвечай. Где была-то?

 – Где была, там меня уже нету.

 – Да тебя нигде нету! Розыск объявили. А кто тебя сейчас опознает? Видим два раза в год.

 – Будешь ругаться – вообще не приду никогда.

 – Как – никогда?!.. А кто ругается? Я просто сказала... Господи, чего я такого сказала-то? Наоборот, спасибо, что пришла, всегда тебе рады все... дети особенно.

 – А про глистов?

 – Каких глистов? Будет тебе – послышалось. Да ты отдыхай, располагайся. Хорошо выглядишь, ей-богу!

 – Кто?

 – Ты. Поджарая такая стала, верткая – никак тебя не ухватишь, любо-дорого смотреть. Отдыхай. Я только на пять минут выйду – долги раздать, купить что-нибудь – и тут же назад. Дождись меня, хорошо?.. Обещаешь?.. Ей-богу? Я мигом!.. Нет, все-таки у ей глисты.

Нет правды на земле

Несправедливо мир устроен. Несправедливо. Гнида какая-нибудь гадость сотворит – озорник. То же самое сделает хороший человек – мерзавец.

Проходимец взятку возьмет – все завидуют. Приличный человек хапнет – никто руки не подает.

Дебил Родину продаст – коммерция. Умница выдаст государственный секрет – предатель.

Содомит надругается над проституткой – шалун. Благородный человек сделает буквально то же самое – извращенец.

Где же правда?.. Нету. Вот почему трудно стало отличить порядочного человека от прохвоста.

Для разнообразия

Сейчас у нас многие хотят жить хорошо. Просто так жить хорошо мы не сможем. Мы кое-как жили, и то не просто так, а назло врагам.

Мы почему такие мускулистые?.. Враг нам зажиреть не давал. Мы всё время догоняли его. мы бы догнали, но у нас семьдесят лет погодных условий не было.

Так никого и не догнали, хотя врагов было не счесть.

И вдруг нету врагов!.. Все исчезли. Американцы – братушки, японцы – братушки, немцы – вообще вроде родственников.

Конечно, у нас еще всегда был внутренний враг, самый заклятый. Таких ни у кого еще никогда не было. Это мы сами себе.

С кем наши воевали в семнадцатом – двадцатом?.. С нашими! А шестьдесят миллионов человек своих как врагов народа кто уничтожил?.. Свои. А их потом кто преследовал?.. Наши! А тех кто к ногтю?.. Свои! А потом их, мерзавцев, кто разоблачил?.. Наши. А их потом?.. Свои. А тех чуть погодя?.. Наши!

У нас в войнах погибло меньше, чем в драках! У нас свои для наших – смертельные враги.

Молиться мумии, жить в хлеву и благодарить судьбу за счастье – кому это можно пожелать?.. Только врагу.

Но внутренний враг – не внешний, жить хорошо назло самим себе трудно.

Тогда получается, что у нас всего два выхода. Или до конца добить внутреннего врага, то есть уничтожить самих себя в новой гражданской войне, или смириться наконец и попробовать жить хорошо не назло кому-нибудь, а себе в удовольствие. Себе в удовольствие жить хорошо – так ли уж плохо?

Конечно, для нас проще уничтожить друг друга, спора нет – дело привычное. Но может быть, все-таки попробовать второй вариант? Хотя бы для разнообразия.

Мелочь

Много спорим о свободе у них, у нас. А разница невелика. У них – «ЖИВИ, КАК ХОЧЕШЬ», у нас – «КАК ХОЧЕШЬ, ТАК И ЖИВИ».

Почти знакомый лозунг: «Догнать и перегнать!.. наиболее слаборазвитые страны капитализма!»

Новая жизнь – новые пункты в анкете:

• Где приворовываете?

• Чем приторговываете?

• Как надеетесь выжить?

Без пистолета, без бронежилета, в хорошем костюме с дипломатом в руке пройтись по ночной Москве – я не знаю, что это... храбрость или безрассудство.

Идеи общей нет, цели нет, духовной программы нет, экономической программы нет, совести нет, денег нет... А так всё нормально.

Отвлекающий смех

Когда смеются над чем-то очень и очень второстепенным, чтобы не думать о главной беде. Скажем, смеются над воровством, чтобы не думать о пьянстве, или над пьянством, чтобы не думать о воровстве.