Кто по тебе плачет
Шрифт:
– У меня все готово.
Из дверей кухни шла кофейная летучая дымка, воздушные облака свежего хлеба.
– Солнышко зимнее, – сказал совершенно искренне Академик, – если можно, вернутся пилоты?... Мы идем смотреть одну шкатулку. От вас ее прятали, а вы ничего не знали.
– Вот как? Возьмете меня?
– Одевайтесь,
– Могу вам открыть большую тайну. Почему вы не нашли тут комарья. Хотите?
Он шел, хрустя по снегу твердыми шагами, как истинный хозяин.
– Хотим, – сказала она и взглянула на меня.
– Гнус не терпит, не выносит пихтовых лесов и драпает от них, куда глаза глядят. Ему в таком лесу крышка... Вы довольны?
– Где же вы были раньше? – вздохнула наша хозяюшка.
– Это что, – грустно улыбнулся Академик. – От вас укрыли еще одну страшную тайну... Птицы над вами летели с юга на север. А вы думали, на юг. Объяснить, почему?
– Я так радовалась им, – удивилась она.
– То-то и оно... Птицы летели к теплому озеру. Появилась необычная популяция уток и гусей, которых вполне устраивает незамерзающее озеро.
– Могу я спросить, – сказал я, вспоминая вдруг, что колесо «пожарника» до сих пор не подкачано. – Так много техники?... Ну, кончится ваш опыт или не нужен станет...
– Научная база очень широкой задачи...
Мы подобрали Академику лыжи, поехали в зимний, остекленный солнцем лес. Я нашел то самое, но уже обычное дерево, смахнул снег с дупла-трещины, достал черную коробку, не дававшую мне покоя столько дней. Шут бы ее побрал, она тикала, так же упрямо, как и раньше.
Академик взял ее, послушал и так и на ухо, осмотрел со всех сторон, ловким движеньем пальцев открыл в ней что-то сбоку. Щелканье прекратилось.
– Вы
знаете, – сказал такой уверенный во всем Академик, – ерунда. Свихнулся при катастрофе... Подарите мне?– Избавьте, пожалуйста.
Он кивнул и отправил эту штучку в боковой карман шубы... Но тут снова где-то затикало в мерцающем ритме. Академик в недоумении достал из кармана черную шкатулку.
– Ах, это же вертолет!
Вдали погромыхивал сверкающий на солнце вертолет.
– Надо спешить.
Академик мягко припал на лыжи, заскользил по снегу прочным, особым шагом.
Она повернулась ко мне, совсем рядом. Воткнула в снег палки, сняла рукавицы, надела на палки.
– У вас ручонки отмерзнут, – сказал я, накрывая ладонями теплые руки. Мои рукавицы я забыл на складе.
– Почему ты не открыл мне? Я царапалась к тебе ночью. Ты не спал.
– Прости, я, правда, не слышал.
Она потянула к себе мои посинелые пальцы.
– Что ты делаешь? Зачем?
– Я хочу поцеловать твои руки... Я хочу поцеловать твои руки.
Она прижалась мокрым лицом к моим ладоням:
– Ты найдешь меня в той жизни?
Грохот ветром летел над нами.
– Ты найдешь меня в той жизни?...
Грохотало невыносимо. Сквозь рев моторов Академик уже с поляны крикнул издали:
– Милые мои, пора!..
Вот и выполнил я просьбу Академика, поставил, последнюю точку. Дальше не могу. Даже самые нелепые сны сбываются. А я не верил...
Она сказала:
– Я не смогла бы тебя лишить мальчика... Тебе не жить без него...
Последняя точка. Но как мне хочется повторить на бумаге нежное родное слово, четыре буквы, имя твое...
Прости меня за это. Я его никогда никому не скажу.