Кто поверит эху? - Часть 4

– Не всегда. Но ты права, я мог это делать. Раньше... меня любили, - ей послышалась горечь в голосе.

– Тогда странно, что вернуть ты пытаешься именно меня.

– Что бы ты понимала, - ответил он довольно резко и как-то совсем уж по-человечески.

– Да, я не понимаю. Ты сказал про любовь. Зачем тебе женщина, которая ненавидит тебя и боится?

– Будь все так просто, мы бы не разговаривали сейчас, уж точно не так. И отношение меняется, ты должна это помнить.

– Уж точно не к лучшему, - делано рассмеялась Лайэнэ. В голову пришла мысль, то ли испугавшая, то ли принесшая облегчение:

– Ты ведь намеренно поступил так со мной и Рииши? Я и тогда была тебе нужна, не просто ради игры?

Он молчал, ждал ответа; поразилась, что совсем не ощущает телесности его присутствия, словно не человек рядом, а отражение в зеркале, если бывают столь большие зеркала.

– Твои условия... Не пытайся сделать меня виноватой в бедах целого города.

– И не думаю даже. Я это делал уже, но не с тобой. А ты... то из прошлого, что может меня сдержать.

– Не уверена, что ты сам хочешь этого.

– Зачем иначе я бы пришел и рассказывал? Молчишь... Ну, придумай себе какое-нибудь объяснение, мне все равно не поверишь.

...Их зовут Забирающими души... зря, что ли? Чудовище легче представить ужасным, отталкивающим всем своим обликом. Как просто было бы - уродливые, грубые, пахнущие кровью, вызывающие страх с первого взгляда. Увидел - беги, если успеешь. Смешно...

Их красота - не более чем приманка. У них нет души, нет никаких человеческих чувств.

Дети смерти... они все такие, или же он такой один?

Будь это всего лишь маска, ее можно было бы сорвать. А тут и срывать нечего, как не снимешь верхний слой с воды - на смену тут же подоспеет новый.

Что-то крутилось на заднем плане, мешало, как мешает гудящая невдалеке муха недостаточно опытным музыкантам. Он сказал "раньше я мог это делать".

– Но легенды все говорят - такие, как ты, не нуждаются в людском обществе и не заходят под крыши.

– А мне... Знаешь, кошка может играть с мышью, но ей не придет в голову явиться в мышиные норы, прикидываясь одной из маленьких серых зверушек. Мне - пришло, - он улыбнулся - слегка издевательски, и, как показалось Лайэнэ, эта издевка была не над ней.
– Но ведь так и сам не заметишь, начнешь жить по правилам, которые диктует нора.

Жест, остановленный в самом начале - рука его потянулась к горлу. Не будь так напряжена, не заметила бы.

– Всегда пребывать под чужой личиной...

– Все носят маски, все видят не то, что на самом деле. Я долго имел дело с актерами - что их игра, как не обман? Но как люди ценят такое искусство!

– И ты никого не тронул, живя в этом городе?
– не дышала, ждала, что он скажет.

– Нет, я же сказал - не всегда, - ответил он после паузы.
– Но душа - ведь не только жизнь или смерть. Это еще и чувства... я научился брать их.

– Значит, тебе поэтому нравилось вызывать любовь горожан? И театр... тоже не просто так?

– По большей части. Зачем убивать - весь город принадлежал мне, вся провинция. Выбирай, не хочу... И любовь - ее больше всего, и страх, и ненависть, и надежду - они все мне давали и так, стоило лишь повернуться в нужную сторону. Иногда я выходил ночью в город, на улочки, куда стараются без нужды не соваться, где не знают в лицо... Я выглядел легкой жертвой, - он оборвал сам себя.
– Всего мне хватало.

– Значит, если бы не твоя смерть... то есть...

– Кэраи мешал мне, сильно мешал. Пришлось делать то, что просто так я не стал бы - зачем?

Ребенок, подумала молодая женщина. Вот что в первую очередь встало меж ними. Смешно... чужое дитя...

– Значит, если б не он, ты бы верно служил Хинаи?

Не ответил. Но глаз не отвел. В самом деле, откуда он знает?

Сова за окном заухала, и Лайэнэ спохватилась. Совсем потеряла рассудок - с кем она сидит уже больше часа, кого выслушивает? Она славилась умением разговорить человека, помочь ему раскрыться, выплеснуть боль - но тут что-то иное совсем.

Почему он пришел? Почему говорит? Полные злобы призраки или тори-ай не рассказывают, они убивают. А этот сидит, играет с пламенем свечки, как будто все эти месяцы были только мороком, и лицо у него... непонятное.

Не для того же, в самом деле, явился, чтобы рассказать про господина Таэна-старшего! Никуда Лайэнэ не пойдет с этим знанием, будет молча его нести.

Или не хочет быть просто убийцей, бездушным, как оставляемые после его трапезы пустые оболочки? Это и есть то, что ему дали люди? То, что держит его среди них?

Каждый, кто стал предметом его внимания, этого не забудет... если останется жив.

– Мне нужен ответ, - напомнил он. Бросил косой взгляд на окно - небо светлело.

Ах, да... его предложение. Он рассчитывал на согласие?!

– Что ж, я готова. Но с моей стороны согласие будет сделкой, а не жертвой. А если хочешь теплых чувств от меня, тебе придется очень постараться, чтобы я забывала, кто ты, или это переставало иметь для меня значение.

Ответа молодая женщина ждала долго. Обычно куда быстрее откликался на ее слова, какими бы ни были. Так и сидели оба, не двигаясь: у нее - многолетняя выучка, у него... камню или дереву и учиться такому не надо. Лайэнэ пыталась, но не могла понять, что он думает. Но ей было почти все равно, как ни странно.

Встал, проговорил внезапно:

– Тогда я подожду. Ты придешь сама, - и скрылся за дверью

Хоть не сомневалась, что он сказал правду о ее домочадцах, все же взяла подсвечник - не хотелось дотрагиваться, только что металла касалась другая рука, - вышла, проверила, все ли в порядке. Спали.

Опустилась на кровать, поставив подсвечник на пол. Ощутила, как мелко дрожат кисти, и пальцам передается дрожь. Сейчас не смогла бы не то что кисть - подушку удержать. Странно, а на душе вроде спокойно, или так кажется?

Страшный его рассказ... что будет делать теперь? Господина Кэраи нет в городе, где он - неизвестно, да и будь здесь, не придешь с вопросом - правда ли, так ли все было?

И все прочее - случайно поведал о себе больше, чем хотел, или намеренно поделился? Любовь как пища... Звучит пугающе. Хотя и обычные люди привязывают к себе ради собственного блага. Ведь это человечьи души породили демонов, а от тех произошли родичи Энори...

Выходит, все годилось ему - и страстное обожание, и не менее страстная ненависть. Просто убивать - скучно; можно наскоро выпить кружку в дешевом кабаке, но что это по сравнению с наслаждением от хорошего вина? Чужая боль, чужое счастье, созданные ради забавы - чем не вино...