Кто сделал бога

Ну, насчёт последнего я немного просчитался: из коридора донеслось чудовищно фальшивое пение. Я сначала даже подивился, кто это на закрытом объекте практикуется в караоке, но когда расслышал шаркающий аккомпанемент швабры по полу, узнал певицу. Она приближалась ко входу в столовую. Господин Умукх отмер и уставился на дверной проём, хмуро ожидая её появления.

Наконец госпожа Зина возникла в дверях — задом наперёд с неизменной шваброй. Я вообще поражаюсь, почему руководство не запустило здесь робот-пылесос, хоть бы и моющий… Хотя как знать, как отреагирует на такую штуку подопытный.

Рулады не прекращались. Голос у уборщицы был сильный и глубокий, но вот по нотам она не попадала ни по одной. Уже войдя в столовую, госпожа Зина развернулась и наконец заметила нас.

— Ой! — воскликнула она на середине куплета. — А я думала, все ушли!

— Господин Умукх тут живёт, он не уходит, — напомнил я, внезапно заволновавшись, так ли это. Что если когда персонал расходится, подопытный тоже отправляется гулять?..

— Этот-то да, — охотно согласилась уборщица, немного успокоив меня. — Но ему-то что, а вам вот я работать мешаю, наверное. Вы уж извините, я думала, нет никого, а мне ж медведь на ухо наступил, вам слушать-то… Вы извините.

— Да ничего страшного, — заверил я, покривив душой из вежливости.

— Ой да страшное, страшное, — засмеялась уборщица, замахав на меня рукой. — Сама знаю. Тут просто акустика в коридоре — как в концертном зале. Мне бы слух нормальный — вот бы я тут напела, пока нет никого! А так даже самой паскудно иногда. Ну да ладно, что я болтаю, вам же работать надо… Я попозже тогда сюда зайду.

С этими словами она подхватила ведро и удалилась по коридору. Вскоре издалека снова стали доноситься отголоски популярных композиций, но сейчас они мне слух не резали — не знаю, может, волшебная акустика коридора внесла свою лепту.

Господин Умукх всё это время таращился расфокусированным взглядом в дверной проём, а потом снова вспомнил про свои фрукты и умял ещё парочку.

— Там холодильник есть, — сжалился я. — Уберите до завтра.

— Что такое холодильник? — оживился господин Умукх.

Я решил, что исследовательский корпус всё же не лучшее место для сосредоточения.

3 июля

Зинаида Матвеевна, уборщица

Тётя Зина вернулась в столовую спустя час. Мух всё ещё сидел там, но в этом не было ничего необычного: после ухода учёных он обычно болтался или в столовой, или в рекреации, не зная, чем себя занять. Они б ему хоть домашнее задание давали, надо же развивать ребёнка.

Мальчишка сгорбился над планшетом, да так увлёкся, что даже не заметил её появления. Что же эти учёные-кипячёные не проведут ему курс цифровой грамотности? Мало ли что он убогий, так ведь пропадёт!

— Что ты там всё читаешь? — заворчала тётя Зина, шуруя шваброй под столами. Опять липкого чего-то налили на пол, ну что за люди…

— Про холодильник, — ответил Мух.

Тётя Зина мученически вздохнула.

— Шёл бы погулял, погода вон какая хорошая, солнышко. Сидишь тут целыми днями в четырёх стенах.

— Меня просили наружу не ходить, — сообщил Мух, рассеянно взглянув в окно.

— Кто просил-то? — насторожилась тётя Зина. Не под замком же он тут?

— Не помню… — протянул Мух и вздохнул.

Тётя Зина покачала головой и сделала себе заметку поговорить с руководителем эксперимента, а то куда это годится — подростка засадить в бетонную коробку? Это же повод для обращения в СМИ!

Размышляя о том, что именно скажет руководству, Зинаида Матвеевна прошлась подо всеми столами и дошла до того, за которым сидел Мух. Он уже не пялился в планшет, а следил за её движениями, смешно поворачивая голову вслед за насадкой швабры. Тётя Зина по привычке молча подсунула швабру ему под ноги, ожидая, что он их приподнимет, но он не шевельнулся.

— Ну что сидишь, дай помыть! — нетерпеливо поторопила она.

Мух воззрился на неё, как будто впервые увидел.

— Что дать?

Уборщица закатила глаза.

— Ноги, говорю, подними! Не понимаешь, что ли, что я пол мою?!

Мух уставился мимо края стола на свои ноги, как будто не знал, что с ними делать.

— Господи боже, ну отойди хоть! — взмолилась уборщица. И как эти учёные с ним справляются?..

Мальчишка проворно выскочил из-за стола и отбежал в дальний угол.

— Да ладно тебе шарахаться, — проворчала тётя Зина, оттирая очередное липкое пятно — самое большое, не иначе Мух тут что-то пролил. — Мне ж просто помыть.

— А зачем мыть? — донёсся до неё из угла зудящий голос Муха.

— Как это зачем? — оторопела уборщица. — Чтоб чисто было!

Она даже распрямилась, чтобы посмотреть, не придуривается ли парень.

Он задумчиво изучал пол у себя под ногами.

— А где грязно?

Зинаида Матвеевна покачала головой. Так-то вот ложки гнуть! Простых вещей не объяснили человеку, небось всё по всяким шоу таскали вместо школы.

— Ты, может, не видишь, тут вон кафель бежевый, на таком пыль и грязь не сразу видно. Но если не мыть каждый день, она накопится. А в ней микробы всякие, антисанитарно это, понимаешь?

— Ани… таро?..

Тётя Зина прислонила швабру к столешнице, села на стул и принялась в меру своего понимания объяснять микробную теорию, приводя в пример виданные на своём веку болезни друзей и родственников. Мух слушал вполуха, водя расфокусированным взглядом по помещению, но тётю Зину это не смущало, привыкла уже, что он не может долго концентрироваться. Ладно, авось хоть что-нибудь усвоит.

— Значит, — резюмировал парень, когда она закончила, — надо всех микробов отовсюду удалить. И тогда не будет болезней?

Тётя Зина нахмурилась. Что-то тут было не так. Ах да.

— Отовсюду не надо, — припомнила она далёкие школьные годы. — В людях они ж тоже есть, эта, микрофлора, во.

— Кроме людей, — понятливо закивал Мух.

Тётя Зина заикнулась было про мытьё рук, но решила, что на один раз с неё хватит. Дальше пусть учёные отдуваются, что они, зря деньги получают?

— Да, горюшко, — вздохнула она и встала, чтобы убрать свой инвентарь и пойти домой. Уже выходя в дверь, она услышала за спиной какой-то странный шелест или, может, шкворчание. Что-то треснуло, что-то скрипнуло. Тётя Зина не смогла соотнести услышанное ни с каким известным ей источником шума. А обернувшись, замерла в ужасе.

Всю столовую как будто расстреляли из игрушечного пистолета пластиковыми пульками. А может, залили кислотой. Ламинация на столешницах и дверцах шкафчиков встала дыбом, топорщась этаким ворсом. Кафель на полу покрылся выщерблинами. Стёкла окон стали непрозрачными, как будто матовыми, рамы покосились, по паре стёкол побежали трещины. За стойкой бара, где располагалась кухня, что-то дымилось, а прочее торчало искорёженными остовами.