Кто съел кенгуру?

Валерка выдвинул ящик своего письменного стола и вытащил оттуда полиэтиленовый пакет с дисками. Он протянул его мне, а я заглянул внутрь. В основном все было новое, недавно вышедшее. Многих записей я еще не слышал, а о некоторых и не знал вовсе.

— А вот это у тебя что? — спросил я Валерку, извлекая неизвестный мне диск с каким-то лохматым музыкантом в бабочке на обложечной фотографии. Там было написано по-английски не то «Bushlat», не то «Beshkek», не то еще что-то. Я не успел прочитать, как Валерка отобрал у меня коробку с диском.

— Это? Это… — Валерка явно затруднялся с ответом. Он силился разобрать надпись под физиономией. — Скрипач какой-то, — удивленно заключил Валерка, обратив внимание на изображенный рядом с музыкантом инструмент.

— Дай-ка. — Я забрал у него из рук диск обратно, при этом коробка приоткрылась и из нее выпал на пол какой-то бумажный листок. Я наклонился и поднял. Это был фотография, сделанная на «Полароиде». Я хотел протянуть ее Валерке, но замер от удивления. На снимке был запечатлен не кто-нибудь, а Димка Кокошин в обнимку с живым удавом. То есть не Димка обнимал змеюгу, а удав обнимал своим телом его плечи.

— Откуда у тебя? — Я отдал Валерке фотографию.

— А-а… — протянул он, — это мой друг. Заезжал ко мне. Мы вместе в зоопарк ходили, там сфотографировались в террариуме. Я ему свою фотку отдал, он мне — свою.

Я и сам знал, что эта фотография сделана в террариуме. Мы там тоже со Светкой фотографировались, с этим же удавом. Фотограф там регулярно дежурит. Но меня удивило то, что Димка Кокошин знает Валерку. Правда, теперь получили подтверждения слова Димки, что он ездит на «Краснопресненскую» к другу. Ведь и Валерка тоже другом его назвал. Но почему Димка соврал мне, что в зоопарк не ходит? И Светка его видела, и я только что, с удавом на фотографии.

— Ну что, эту ставить? — прервал мои размышления Валерка.

— Эту, — лишь бы отвязаться, ответил я и отдал ему диск. Но мы так и не узнали тогда, что за музыку играет незнакомая мне группа. Потому что в тот же момент, как Валерка взял диск из моих рук, хлопнула входная дверь. Вернулись с работы его родители.

Валерка быстро сунул фотографию на прежнее место, так же быстро убрал диск в пакет, а пакет в ящик стола.

С приходом родителей веселье застопорилось окончательно, и мы все стали собираться на выход. Валеркина мамаша пыталась нас удержать, еще раз напоить чаем, но мы попрощались и ушли. Остался только Сережа, тот парень, который был не из КЮБЗа. Светка на улице мне объяснила, что он давнишний друг Валерки и живет по соседству.

Проводив Светку и вернувшись домой, я быстро съел приготовленный мамой ужин и нырнул в свою комнату. И все же я успел получить в спину ненавистное:

— Ты уроки сделал?

— Не сделал, — огрызнулся я, — щас сделаю.

Сегодня я не стал подкладывать Корецкого под учебник. Мне предстояло более серьезное занятие, чем чтение детективов. Но уроки готовить я тоже не стал, да и учить-то особенно было нечего. По химии у нас Дядя Химя, он редко двойки ставит, только ругается, но на это никто не обращает внимания, а если и поставит пару, так все равно сделает так, чтобы в четверти вышло четыре. По математике я все уже знаю, англичанка заболела, а остальное прочту на переменах.

Так что в тот вечер я не уроки делал. Я достал чистую тетрадь и написал на ее обложке: «№ 4. Дело о погибших кенгуру». Я всегда так делаю, когда занимаюсь расследованием, или почти всегда. Когда я разыскивал в Ворожееве Светкиного котенка, такой тетрадки я не вел. Во-первых, у меня ее с собой тогда не было, а во-вторых: какое же это дело — розыски пропавшего котенка! Откуда ж мне было знать, что я еще найду и пропавшую икону. Но, вернувшись из Ворожеева в Москву, я старательно записал все случившееся со мной в отдельную тетрадку. Так что с тех пор в одном из ящиков моего стола лежали три тетрадки: «№ 1. «Дело о велосипеде», «№ 2. «Дело об убийстве» и «№ 3. «Дело о пропавшей иконе». Сейчас к ним прибавилась еще одна, под номером 4, озаглавленная как «Дело о погибших кенгуру».

В эти тетрадки я подробно и последовательно записывал все факты, которые мне удавалось собрать по ходу расследования, строил на их основе гипотезы, которые заносил туда же, а затем и весь ход расследования. Короче, получалось, что я — и Шерлок Холмс и доктор Ватсон одновременно. Ну, да так ведь все сыщики делают, а я уже считал себя одним из их братии.

Записав в тетрадь все, что уже было известно, я задумался над тем, какие шаги мне следует предпринять, чтобы докопаться до истины. На тот момент у меня не было еще даже гипотез. Начальным посылом моего расследования было всего лишь желание Светки, переданное мне ее энергетическими флюидами, да еще странная уверенность Лешки и некоторых других сотрудников зоопарка, что убиение кенгуру было подстроено специально. Еще был Димка, скрывавший от меня факт копания в зоопарковском помойном баке. Не хватало не только улик, но и вообще сам состав преступления, как выражаются современные сыщики, был не очевиден. Я даже подумал, не рано ли завел эту тетрадку.

И все же я обозначил в ней свои будущие предполагаемые шаги. Во-первых, разыскать Лешку и выяснить, почему он считает, что гибель кенгуру не случайна; во-вторых, расспросить о том же седовласого сотрудника слоновника (как это половчее сделать, я тогда еще не придумал); в-третьих, разыскать Димку и выведать у него, что он искал в помойном баке и откуда знает Валерку.

Последнее мне казалось наиболее быстро осуществимым, ведь учимся мы с ним в одной школе. Стало быть, я могу сделать это уже завтра. А потом — два выходных дня, я обязательно пойду в зоопарк встречаться со Светкой и уж поговорю с Лешкой и седовласым сотрудником. Кстати, надо узнать у Светки, кто это, и как его зовут, она ведь тоже к слоновнику приписана.

Итак, начать я решил с Кокошина.

Первая перемена у нас в школе короткая — всего-то пять минут дают роздыха. Дойдешь до того класса, где у тебя следующий урок, и уж музыка играет — все, конец перемены. Папа говорит, у них звонки были. Вторым уроком у нас была химия, и я получил «два», Дядя Химя пребывал в дурном настроении и лепил пары налево и направо. Настроение и у меня испортилось, поэтому Димку после второго урока я тоже не искал. Да еще надо было почитать биологию, чтобы не получить еще одну проклятую отметку. Так что я отправился на поиски Димки только после третьего урока, когда у нас перемена в целых двадцать пять минут, мы в это время обедаем. Правда, я в школе не ем. Димка наверняка тоже, я никогда его возле столовой не видел.

Я пошел к стенду с расписанием уроков и вычитал, что у седьмого «Б» класса, в котором учился Димка, четвертым уроком литература в триста шестом кабинете. Туда я и пошел.

Класс в кабинете присутствовал, но Димки не было. Тогда я все-таки сбегал в столовую — не было его и там. Пришлось опять возвращаться в триста шестой кабинет. Ну, нет там Димки! Что было делать?

Я поймал за шиворот пробегавшего мимо мелкого паренька из Димкиного класса.

— Чего? — начал было он отбиваться, да, увидев, с кем имеет дело, оставил попытки освободиться и замер в ожидании моих последующих действий.

— Димку Кокошина где найти? — спросил я, отпуская пленного.

— Кокона? Не знаю, — ответил мне паренек.

— А где он может быть?

— Да он вообще с начала года в школе только два раза был, — ошарашил меня паренек.

— То есть как — два раза? — удивился я. На такой подвиг мало кто у нас был способен.

— Правда, правда, — подтвердил приятель моего вынужденного собеседника, который весело улепетывал от него, пока я не поймал паренька за шкирку. — Он в школу давно не ходит.