Кто сильней - боксёр или самбист? 3

Лейтенанты переглянулись.

— Ну, ни хрена себе! А говорили же, что это наш офицер всех нокаутировал и в полицию сдал, — удивлённо проговорил Вася.

— Нет, мы вдвоём справились. Да и генерал Потапов уже всё знает, сегодня пришлось рассказать. И Дарья всё слышала. Предлагаю сделать так: в понедельник с утра вы оба заявите своим командирам, что нашли меня сами и успели поговорить и со мной, и с Паулем.

Офицеры опять переглянулись, и сейчас заговорил Роман:

— Тимур, да мы за этот заход в ночной бар тебе и так тебе должны по жизни. Как скажешь, так и сделаем. Завтра ещё прикинем — чё к чему.

— Всё парни, договорились, — улыбнулся Тимур и добавил: — Завтра под вечер я к вам в общагу загляну. А сейчас мы с немцем займёмся досугом для вас на эту ночь. Правда, корефан Пауль?

Тимур вновь ободряюще похлопал немецкого парня по плечу. Сын прокурора города ничего не понял, но утвердительно закивал. А прапорщик попросил его познакомить наших офицеров с весёлыми девушками без особых запросов и организовать хороший ночлег для друзей. Эта просьба оказалась так близка Паулю…

Он тут же радостно предложил всей компанией продолжить веселье у него дома, благо родители уехали к родственникам на праздник в Берлин. Пока всё складывалось очень даже удачно…

Примерно ближе к часу ночи начали оглашать список победителей в различных номинациях и вручать призы и подарки. И самой красивой девушкой, натюрлих (naturlich — конечно), была признана русская фройлян по имени Таша Патапафф.

Дарья и в самом деле в этот вечер была просто сногсшибательна и на седьмом небе от счастья, за что и получила в доказательство своей красоты соответствующую грамоту в виде праздничной открытки и приз в виде большой куклы в национальном костюме и большую корзину яблок, килограмм так на пять.

Это же праздник благодарения!

Когда прапорщик оценил вес этого подарка, дочь генерала весело пообещала:

— Ничего, Тимур! Вместе дотащим.

Обычно этот ночной бар работал до четырёх утра, но все уже натанцевались, и компания стала собираться на выход. А на улице всё ещё стояла очередь. Конечно, уже не такая длинная, как раньше, но желающих оставалась по прежнему много. Надежда умирает последней…

Ночной бар «Эспланада» работал в полную силу и приносил стабильный доход. На улице Пауль от всего саксонского сердца пригласил Дашу с Тимуром к себе домой — продолжить веселье вместе с его подругами и лейтенантами.

Разгорячённая праздником и воодушевлённая призами фройлян Таша тут же согласилась, но её парень резонно заметил:

— Дарья Михайловна, я знаю, что там будет. Поверь мне на слово — если мы туда сейчас пойдём, завтра же твой отец лично поставит меня к задней стенке вашего дома и расстреляет.

Девушка сразу поскучнела:

— Папа может…

Молодые люди разошлись, Пауль с лейтенантами и немочками двинулись быстрее, время стало для них очень дорого. Один час шёл за три. Как во время боевых действий…

А наша Даша переложила в свою корзиночку три яблока (больше не поместились), взяла в охапку куклу и со вздохом: «Потащили, Тимур…» первой выдвинулась в отчий дом.

Молодой человек вздохнул вслед, схватил корзину и догнал подругу. По дороге девушка решила придумать имя своей немецкой кукле, парень, перекидывая корзину из руки в руку, посоветовал назвать Ангеликой или Гели. Преподаватель немецкого языка произнесла это имя несколько раз с разной интонацией и согласилась.

Прямо перед входной дверью генеральского дома девушка поставила свою корзиночку на скамью, сняла шляпку, положила рядом, приблизилась к молодому человеку и вызывающе спросила:

— Прапорщик, ты такой смелый только с немецкими хулиганами? Да поставь ты свою корзину, наконец!

Затем двумя ручками крепко обхватила парня за шею, прижалась и поцеловала взасос. Поцелуй был долгим, и за это время руки Тимура успели обследовать не только талию генеральской дочери. Дарья Михайловна, довольная результатом, отстранилась от друга, привела в порядок платье и причёску, накинула шляпку и надавила кнопку звонка.

Открыл генерал, удивлённо посмотрел на куклу с яблоками и впустил молодёжь.

Дочка с ходу заверещала:

— Папа, это мой приз! Мама, я тебе сейчас такое расскажу. Ты не поверишь…

Прапорщик, наконец-то, избавился от корзины, кивнул на девушку и коротко сообщил папе:

— Пост сдал!

— Пост принял! — улыбнулся Потапов и спросил: — Зайдёшь на чай?

— Нет, спасибо! Да и поздно уже, устал.

Даша при родителях целомудренно ткнула губками Тимура в щёку, молодой человек попрощался и зашагал домой, разминая руки после тяжёлой ноши. Прапорщик Кантемиров, как и дочь генерала Потапова, выполнили свои обязательства по взаимному двухстороннему договору, взятому ранее. Вечер удался!

На следующий выходной день, после встречи с старшеклассниками, ближе к вечеру, Тимур, захватив пару бутылок пива, зашёл на «Ледокол», в общагу холостяков гарнизона.

Лейтенанты только встали, приводили себя в порядок и пытались восстановить коллективным разумом события прошлой ночи. Появление прапорщика с пивом «приняли на ура» и ещё раз поблагодарили за вчерашний вечер.

Вася тут же откинул одеяло и вытащил из-под кровати ящик водки.

— Ну, ни хрена себе! Только пять бутылок осталось. Где остальные?

— А ты не помнишь, что ли? — удивился Роман.

— Да ты ночью, когда в доме прокурора водка закончилась, сам заявил, что ты тот самый быстрый «Белый Олень» и тебе за это памятник в парке стоит. И вызвался за водкой сбегать.

— И сколько раз бегал? — спросил, выпив полбутылки пива в один присест, лейтенант.

— Два раза, — уточнил товарищ.

Тут начальник стрельбища решил подключиться к офицерскому коллективному разуму:

— Парни, а вы помните о вчерашнем разговоре?

Лейтенанты переглянулись, Василий допил пиво и ответил:

— Тимур, это святое! Забывать нельзя. Да я вот всё чётко помню, до момента, когда немка в доме Пауля стала передо мной голой танцевать. Потом всё! Как отрубило, ничего не помню.

Прапорщик на полном серьёзе прокомментировал важный момент в жизни молодого политработника:

— Василий, это твой офицерский мозг тебя же и охраняет. Значит, что произошло после грязных танцев, тебе помнить лучше не надо.

— Так, интересно же? — улыбнулся офицер политотдела штаба армии и сам спросил прапорщика: