Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2

— Я не салабон.

Сделал ещё один шаг, приблизился на расстояние удара и спокойно спросил:

— А вот вы, товарищ каптёр, — сержант?

У каптёра вытянулось лицо, прыщи стали ещё крупней.

— Я — ефрейтор! Солдат, я не понял, я тебе чё, нах, сказал: «Упал — отжался».

— Так ты ефрейтор? А мне все пацаны говорили: «Сержантов не бить...» И про ефрейторов никто и слова не сказал.

И Тимур спокойно, как на тренировках по груше, чётко провёл двоечку: левой в челюсть сбоку, правой в челюсть снизу. Челюсть каптёра только дважды щёлкнула в ответ, а сам хозяин этой жизненно важной части головы начал медленно, удивлённо глядя на своего оппонента, спадать на тюки с бельём...

«Вот и ладушки, — подумал боксёр, аккуратно прикрывая за собой дверь каптёрки. — Всё по чесноку. Один на один. А не надо было бить сапогом по лицу». И сразу пошёл в умывальную комнату. Из кранов текла только холодная вода, солдат тщетно пытался смыть следы чёрной ваксы, но только размазывал по лицу. Вспомнив, что в его тумбочке есть мыло, тихонько прошёл в угол расположения к своей кровати. Со стороны каптёрки послышался шум. Тимур в темноте сквозь двойной ряд металлических кроватей увидел, как двое бойцов провели третьего к выходу. «Может, каптёра? — прикинул спортсмен. — Делов-то, блин. Подумаешь, в челюсть получил. Вон, в холодную водичку окунули бы, и все дела...»

С мылом вакса оттёрлась. Призывник заодно сполоснул зубы, затем разделся, запрыгнул на второй ярус и укрылся одеялом. Новобранец только задремал в свою вторую армейскую ночь, как снизу, с первого яруса, почувствовал удар ногой по спине через кровать и матрас. Тимур подскочил и сел. У кровати стоял здоровый солдат с усами и тремя лычками на погонах.

— Прыгай вниз! Быстро оделся и бегом в каптёрку. Минуту даю. Время пошло.

Когда Кантемиров зашёл в каптёрку, там было уже трое: один, самый здоровый, с одной сплошной широкой лычкой, сидел за столом, второй, чернявый и с горбатым носом, прислонился к стеллажам у окна сбоку. Тот, который разбудил пинком, оказался сзади призывника. Каптёра в комнате не было. Тимур оглянулся и только сейчас заметил, что последний был рыжий, даже усы были ярко рыжими. Усатые были все трое. У здоровяка за столом усы немного свисали. А у кавказца были чёрные и пушистые.

«Хохол, рыжий и кавказец. Верняк — все сержанты. Да уж, попал в компанию» — прикинул молодой солдат. Сержант с широкой лычкой посмотрел на рядового с криво пришитыми погонами и медленно произнёс:

— Я замкомвзвода старший сержант Шевченко. А как тебя звать, я даже спрашивать не буду. Потому что ты — салабон. И ты поднял руку на старшего по званию. Ты с первых дней в моём взводе сделал большую ошибку, боец. И тебе пришёл — пиздец!

Стоявший у окна кавказец кивнул и ухмыльнулся. А поселковский парнишка понял, что его сейчас будут банально бить втроём прямо здесь, в каптёрке. И эта экзекуция для местных сержантов — дело будничное и простое. Боксёр прикинул, что окружён с трёх сторон в тесной комнате противниками явно здоровее его. Что он сможет сделать со своими сорока восьми килограммами против трёх здоровяков в ограниченном пространстве? Да и запаса по времени у него уже не было. Опыт поселковских драк подсказывал, что не стоит даже дёргаться. Надо будет просто после первых же ударов постараться упасть на тюки с бельём. Призывник тяжело вздохнул, посмотрел на сложенное постельное бельё, перевёл взгляд на собеседника и постарался также спокойно ответить сержанту:

— А может, один на один? С любым из вас?

Кавказец оторвался от стены и сделал шаг вперёд.

— Мыкола, сматри какиэ призывники борзые пашли, нах. Адын на адын сэржанту прэдлагаэт.

И коротко, без замаха, ударил Тимура сапогом в живот. Резко перехватило дух, в глазах тут же потемнело. Тимур согнулся, развернулся на месте и смог упасть на тюк лицом вниз. Рыжий подскочил ближе, приподнял его за шиворот и отпустил ударом кулака сзади по печени. Кавказец с разворота добавил пяткой в бок. Старший сержант так и остался сидеть за столом, только быстро сказал:

— По голове не бить!

Уже лежачего, пинали ещё с минуту. Парень чувствовал, что бьют вполсилы, без злобы. На посёлке бывало и жестче. Хотя удары сапогами по бокам были резкие и больно отдавались по всему телу. Замкомвзвода поднялся из-за стола.

— Всё, харэ, хлопцы. Поднимите салабона, погутарим трошки.

Солдата резко приподняли (всего-то сорок восемь кг) и усадили на стул. Кантемиров пошатнулся, удержался, упёрся спиной о спинку стула, вытянул согнутые ноги как в перерыве между раундами и часто задышал. Дыхание пришло в норму, но бока сильно болели. «Дня два буду отходить, если не больше, — про себя прикинул боксёр. — Ну, падлы, поймать бы вас по одному на посёлке...»

Шевченко вышел из-за стола, схватил правой рукой рядового за грудки, приподнял и спокойно спросил:

— Ну шо, душара, всё уразумел? Шо, гутарить бум старшему по званию?

Младший по званию посмотрел старшему сержанту в глаза и ответил:

— А то ты сам не знаешь, что я про вас всех сейчас думаю?

Здоровяк только улыбнулся.

— Тю-ю, який борзый хлопец! — И вдруг сказал на чистом русском: — А что, молодой человек, разве мы с вами уже перешли на «ты»?

Поставил Тимура на место, одернул его форму, сделал шаг назад и резко, кулаком правой, со всего размаху ударил его в грудь. Стоявший сзади Рыжий только успел отскочить. Тимур пролетел пару метров, остановился спиной и затылком об сейф и, отключившись, медленно съехал на пол.

Кавказец только сказал:

— Бах, Мыкола! Так и в дысбат можем загрэмэть. Пакалэчишь пацана.

— Такие, блин, живучие, — ответил старший сержант. — Это за земляка моего, за каптёра. Кстати, где он? Ушёл в санчасть и исчез.

И попросил Рыжего:

— Сходи, узнай там, куда он пропал. Рыжий, выходя из каптёрки, отчётливо произнёс:

— Да чмошник твой зёма, в натуре. Гнать такого с каптёрки надо!

Замкомвзвода только тяжело вздохнул, взял графин со стола, набрал в ладошку воды и пару раз плеснул на лицо лежащего солдата. Тимур фыркнул, открыл глаза, перевернулся на живот, вытер рукавом лицо и так остался лежать. Он понимал, что больше уже бить не будут, но так просто не хотел сдаваться. Кавказец снял с вешалки бушлат и сунул пацану под голову. Прошло минут десять, молодой человек полностью пришёл в себя, только сильно болела грудь и немного кружилась голова. Призывник привстал, уселся спиной к сейфу и обвёл взглядом всех присутствующих. Где-то он уже видел эту картину? Хохол спросил:

— Очухался, призывник? Смотри, кому заложишь — мы тебя до своего дембеля чмырить будем. Усекаешь политику партии и правительства? Чего молчишь, салабон?

Новобранец впервые услышал слово «чмырить», но понимал, что оно ничего хорошего для него не сулит. Посмотрел снизу на старшего сержанта и тихо ответил:

— Закладывать — западло.

Тут Шевченко впервые улыбнулся.

— Правильно мыслишь, хлопчик. Вот только в моём взводе больше борзеть не надо.

В каптёрку быстро вошёл взволнованный Рыжий.

— Пиздец, бойцы! ЧП в роте. Дух каптёру челюсть сломал. В двух местах. В санчасти его оставили.

Замкомвзвода удивлённо посмотрел на своего нового подчинённого.

—А с виду не скажешь. Хотя земляку ещё на гражданке челюсть ломали. Сам рассказывал. Видно, дух добавил. Как смог-то, солдат? Каптёр-то здоровей тебя будет.

Тимур встал. Сильно болели бока, и ныла грудь. Но голова пришла в порядок, только во рту всё пересохло. Подошёл к столу, налил себе из графина воды в стакан, залпом выпил и коротко сказал:

— Бокс. КМС.

Старший сержант удивлённо посмотрел на рядового:

— Вот это звиздец! Приплыли. Так это ты, салабон, будешь после присяги в спортроте служить? А почему старшина сегодня только про бегунов сказал? Чего молчал, что боксёр?

Солдат пожал плечами.

— Так никто и не спрашивал. Я же предложил один на один махнуться. Так нет, сразу пиздить начали.

Молчавший до этого Рыжий вдруг протянул руку и сказал:

— Обиды не держи на нас, сам виноват. Как ты ещё из этого говна выкарабкаешься — вот вопрос. Меня Андреем зовут, замкомвзвода — Николай, — показал на кавказца, — а это Георгий.