Кто стоял за спиной Сталина?
Шрифт:
Что это было за удостоверение, мы не знаем. До сих пор ни одного факта выдачи подобных удостоверений не известно. Мог ли его И. В. Джугашвили изготовить сам? Выписать его от руки было нетрудно. Но для того чтобы оно приобрело хоть какую-то значимость, его обязательно должна была скреплять печать уездного полицейского исправника. Сделать это без помощи гравера или же мастера резьбы по дереву И. В. Джугашвили не мог. Маловероятно, чтобы такой мастер проживал в Новой Уде. Следовательно, если подобное удостоверение действительно существовало, оно или было подделано где-то в другом месте, или же на нем должен был быть оттиск настоящей печати.
Как бы там ни было, история с подложным удостоверением тоже могла вызвать подозрения в отношении рассказчика.
Покинув Батум, И. Джугашвили вернулся
Между тем 1 марта 1904 г. в Батуме произошла демонстрация, за которой последовали аресты {34} . Был разгромлен почти весь прежний комитет {35} . Во главе нового комитета встал Г. С. Согорошвили {36} , который находился в близких отношениях с погибшим к этому времени в тюрьме Ладо Кецховели {37} . Изменился и состав комитета {38} .
Узнав об этом, И. В. Джугашвили снова отправился в Батум [34]. Одним из первых, кого он встретил здесь, был Георгий Кобулашвили, который устроил его к Ною Чхеидзе {39} , затем И. В. Джугашвили перебрался к Доментию Вадачкории. «Жил у меня он около месяца… — вспоминал Д. Вадачкория. — Он ходил в черном тулупе и длинной шерстяной папахе» {40} .
В нашем распоряжении нет сведений о том, что на этот раз И. В. Джугашвили был допущен к партийной работе, однако новый комитет, судя по всему, отказался от того бойкота, которому он был подвергнут первоначально. Более того, имеются данные, что, находясь весной 1904 г. в Батуме, И. В. Джугашвили участвовал в нескольких партийных собраниях {41} . Во время одного из них в доме Илико Шарамадзе к нему подошла Н. Киртава-Сихарулидзе, «но, увидя меня, — вспоминала она, — он крикнул с озлоблением: „Уйди от меня“» {42} . Видимо, ее отказ перебраться к нему в Тифлис был воспринят им как смертельная обида.
18 апреля / 1 мая 1904 г. батумские социал-демократы решили отметить Первое мая на море. В этой маевке принял участие и И. В. Джугашвили. В море среди ее участников произошла ссора, закончившаяся дракой на берегу. И. В. Джугашвили был серьезно избит {43} .
После этого, совершенно неожиданно для хозяина квартиры, И. В. Джугашвили исчез из Батума {44} . Не исключено, что и на этот раз ему помог кондуктор И. Мшвидабадзе и, вполне возможно, что именно к этому времени относятся его воспоминания о том, как он вывез И. В. Джугашвили из Батума в запломбированном товарном вагоне {45} .
Куда мог бежать избитый и по кавказским обычаям опозоренный И. В. Джугашвили? В Тифлисе его никто не ждал. Более того, там ему пришлось бы давать объяснение произошедшему. Поэтому из Батума он направился домой, в Гори. Его появление у матери могло привлечь к себе внимание полиции. Поэтому, по воспоминаниям Марии Зааловны Катиашвили (урожденной Хабелашвили), убежище он нашел в доме своего дяди Глаха Геладзе {46} .
Пребывание И. Джугашвили весной 1904 г. в Гори подтверждается воспоминаниями В. Кецховели. «Покинув Батум, И. В. Джугашвили приехал в Гори, — писал В. Кецховели и уточнял: — В апреле 1904 г. я вторично встретился с т. Сосо в Гори». Сообщая об этой встрече, В. Кецховели отмечал, что И. Джугашвили был болен и оставался дома, пока не поправился {47} .
Оказавшись не у дел и понимая, что порочащие его слухи делают невозможным
дальнейшее его участие в революционной деятельности, И. В. Джугашвили решил апеллировать к тому органу, который стоял во главе всех социал-демократических организаций на Кавказе. Дело в том, что в 1903 г., когда И. В. Джугашвили находился в тюрьме, состоялся Первый съезд социал-демократических организаций Кавказа, на котором было принято решение об их объединении в Кавкавказский союз РСДРП и избран единый руководящий орган — Союзный комитет. Старейшим по возрасту. и революционному стажу в нем был М. Г. Цхакая. К нему через недавно вышедшего из тюрьмы Арчила Долидзе и апеллировал И. В. Джугашвили {48} .«В 1904 г., во время Русско-японской войны, — вспоминал М. Г. Цхакая, — один из моих старых знакомых товарищей (по кружку, где я занимался), незабвенный т. Ростом (Арчил Долидзе), легально сотрудничавший в одной тифлисской газете, написал мне конспиративное письмо в мое тогдашнее глубокое подполье… В письме он мне сообщил, что вот уже чуть не несколько месяцев и в Батуме, и здесь, в Тифлисе, разыскивает меня и хочет во что бы то ни стало лично видеться бежавший из Сибири т. Сосо, он же Коба (Джугашвили). Я назначил место и время свидания» {49} .
Встреча состоялась. «Он, — читаем мы в воспоминаниях М. Г. Цхакаи об И. В. Сталине далее, — мне рассказал тогда всю свою эпопею работы и борьбы в Тифлисе, в Батуме и в тюрьмах, а Равно подробно остановился на удачной попытке побега с места ссылки, затем рассказал о своем пребывании в Батуме, где надеялся найти старых знакомых работников, и вместо этого столкнулся с будущими меньшевиками (Рамишвили, Чхиквишвили, Хомерики и К) <…>. И, наконец, заявил о своем решении начать сверху, с Кавказского союзного комитета (тогдашний краевой комитет партии) для будущей более продуктивной конспиративной работы. Вот почему он хотел видеть меня <…>. И не ошибся. Я ему посоветовал немного отдохнуть в Тифлисе и за это время познакомиться с новой нелегальной литературой о II съезде партии и пр. <…>. Для облегчения ему занятия я познакомил его с двумя товарищами — Ниной Аладжаловой и Датушем Шавердовым… и попросил их оказать ему всяческое содействие» {50} .
Получается, что после встречи с И. В. Джугашвили М. Цхакая не решился сразу же допустить его к партийной работе. И это в условиях, когда после январских арестов социал-демократическое движение Грузии лишилось многих своих активных работников. Если верить словам М. Цхакаи, получается, что сделанная им пауза была вызвана заботой об И. В. Джугашвили: «Я посоветовал ему немного отдохнуть». Между тем ему не могло не быть известно, что, после побега из ссылки И. В. Джугашвили «отдыхал» уже более трех месяцев. Поэтому причину сделанной паузы нужно искать в чем-то другом.
Ничего на этот счет не писала и Н. Н. Аладжалова, которая оставила воспоминания о своем революционном прошлом. Причем, несмотря на то что они были написаны еще при жизни Сталина, она предпочла обойти стороной обстоятельства своего знакомства с вождем {51} .
М. Цхакая не спешил с использованием И. В. Джугашвили как профессионального революционера. «На одьом из следующих свиданий, — вспоминал он, — познакомил его с характером при-. нятых II съездом программы и устава, а равно с произошедшим расколом партии на меньшинство и большинство <…>. Я его попросил написать свое credo… Он это сделал через несколько дней. Я посоветовал ему <…> написать статью, хотя бы по параграфу 9 программы партии по национальному вопросу <…>. Через месяц он принес довольно объемистую тетрадь» {52} . В своих воспоминаниях М. Г. Цхакая, по всей видимости, допустил ошибку. Написанная И. В. Джугашвили в это время статья по национальному вопросу, опубликованная в 1904 г. на страницах «Борьбы пролетариата», была невелика по объему {53} . Поэтому, вероятнее всего, он имел в виду то самое «Кредо», которое разыскивал И. В. Сталин в 1925 г. {54} .