Кто такая Айн Рэнд?

В 1937 к растущему хору противников политики Рузвельта зазвучал и ее собственный голос. Рэнд отправила в редакцию New York Herald Tribune гневное письмо, ставшее ответом на предложение Рузвельта ввести в состав Верховного суда несколько дополнительных судей. «Ни одна тирания в истории никогда не устанавливалась в течение одной ночи», – предупреждала она. Рэнд напоминала о недавних примерах из истории России и Германии, после чего задавала вопрос: «Если мистер Рузвельт уполномочен принимать собственные законы и имеет своих людей на нужных местах – что в силах помешать ему принимать такие законы, какие заблагорассудится?». Решением, которое она предлагала, был активизм. «Должен быть создан комитет, который позволил бы направлять и централизовать активность всех тех, кто хочет присоединиться к протесту», – заявляла она. Ее письмо призывало читателей незамедлительно писать в Конгресс, если они не хотят потерять свои жизни и имущество. Заканчивалось оно отсылкой к ее любимому роману Синклера Льюиса: «Вы полагаете, «у нас это невозможно»? Что ж, это уже происходит!». Это письмо не было опубликовано, но более известные обозреватели разделяли его основные настроения. Законопроект Рузвельта, о котором шла речь в письме Рэнд, был впоследствии в пух и прах разгромлен Конгрессом, что придало смелости оппозиции президента. Влиятельный колумнист Уолтер Липпман стал еще одним критиком Рузвельта, отпуская колкости в его адрес в своих колонках в национальной прессе. В 1938 техасский конгрессмен Мартин Дайс начал расследование, целью которого было выявить проникших в американское правительство коммунистов. По итогам его был выпущен список, включавший имена более чем пятисот сотрудников правительства, которые также принадлежали к коммунистическим группировкам. Целью этого хода было провести границу между коммунистами, социалистами и либералами, приверженными Новому курсу.

Тем не менее, представлялось почти невозможным создать какую-либо по-настоящему эффективную оппозицию популярному президенту. Будучи сам богатым человеком, Рузвельт поднаторел в искусстве выставлять своих оппонентов марионетками капитала. Зачастую ему даже не приходилось пускать в ход риторику – например, одна из антирузвельтовских группировок, так называемая Лига Свободы, на самом деле спонсировалась влиятельными бизнесменами, желающими получить контроль над правительством. Более того, некоторые ее участники открыто восхищались Муссолини и не возражали против установления диктатуры также и в США. Сопутствовавшая организации скандальная слава привела к тому, что Лига Свободы прекратила свое существование спустя всего шесть лет после того, как была создана, а именно – в 1940 году.

В том же году Рэнд попала под влияние Уэнделла Уилки. Он был выдвинут кандидатом в президенты от республиканской партии, получив горячую поддержку на национальном партийном съезде. Ранее он получил широкую известность в качестве председателя компании C&S (Commonwealth and Southern). Эта энергетическая компания выступала против предложенного Рузвельтом плана по охране и разработке ресурсов долины реки Теннеси и ее притоков. План предполагал масштабную электрификацию погруженных во мрак городов Теннеси, северной Алабамы и Миссисипи – областей, обделенных благами цивилизации. Решение, предложенное Рузвельтом, заключалось в создании находящихся в государственном ведении энергетических компаний, которые занялись бы поставками доступного электричества, чтобы у граждан, которые не были охвачены индустрией частных электрических сетей, тоже появилась возможность хранить свои запасы продуктов в холодильниках и слушать радио. В порядке выполнения этого плана предполагалось обязать частные компании продать свои активы вновь образованным государственным. Это было прямое вторжение правительства в дела частных собственников, что заставляло кровь Айн Рэнд кипеть от гнева.

Как председатель – и бывший корпоративный юрист C&S, одной из крупных компаний, попавших под прицел реформы Рузвельта, Уилки выступал против правительственного плана. В конечном итоге его попытки оказались безуспешными – и после того, как законопроект Рузвельта был одобрен, созданное для его реализации Управление ресурсами бассейна реки Теннеси принялось скупать частные холдинги и снижать цены на электроэнергию для домовладельцев. Уилки прославился в качестве непримиримого противника политики Рузвельта, и это не могло не привлечь внимание Рэнд.

Летом 1940 Уилки сумел на некоторое время набрать достаточную популярность в республиканских кругах, чтобы его выдвинули кандидатом на президентский пост. Его сильнее всего поддерживали космополитичные республиканцы Восточного побережья, ценившие деловой опыт Уилки и его прогрессивную открытость для участия в делах мирового масштаба. Сплотившись вокруг Уилки, они предпочли закрыть глаза на тот факт, что еще год назад человек, которому они доверяют право изъявлять их волю на государственном уровне, являлся зарегистрированным демократом. Но старую гвардию республиканской партии, ее изоляционистское крыло, это возмущало. Эти люди видели в Уилки инструмент восточных финансовых интересов, который втянет Америку в европейскую войну. Республиканцы лишь ненадолго сплотились вокруг него, будучи одержимы идеей поскорее победить Рузвельта.

Однако, пускай в некоторых вопросах он и проявлял настоящую гениальность, все же, не шел ни в какое сравнение с таким матерым волком как Рузвельт, поскольку был безнадежно неопытен в масштабах большой политики. Ему недоставало того «инстинкта убийцы», который был необходим, чтобы столкнуть с пьедестала идущего на третий срок действующего президента. По-настоящему обеспокоенный событиями в Европе, он не стал выступать против ленд-лиза и таким образом лишился единственного пункта, в котором мог бы вступить в конфронтацию с Рузвельтом и показать, что он действительно «против». Покуда Уилки лихорадочно искал другую точку опоры, Рузвельт размазал его по доске, привычно выставив в глазах общественности служителем интересов большого бизнеса и кланов богачей.

Этого, впрочем, было недостаточно, чтобы Рэнд разочаровалась в своем кандидате. Напротив, возымело обратный эффект. Она и Фрэнк подписали соглашение с нью-йоркским подразделением «Уилки-клуба», сети волонтерских организаций, имевшей жизненно важное значение для предвыборной кампании. Это был рискованный шаг. Ни она, ни Фрэнк уже в течение нескольких лет не имели постоянной работы, а их сбережения были почти исчерпаны. Но таков уж был характер Айн Рэнд – эта дама никогда не останавливалась на полпути. Политика все сильнее увлекала ее на протяжении ряда лет – и теперь у нее появился шанс воплотить свои принципы в жизнь, действуя от имени политика, которого она поддерживала. В России такого шанса у нее никогда бы не было. Отложив в сторону свой недописанный роман, Айн энергично взялась за дело.

Нью-йоркский «Уилки-Клуб» был словно специально создан для молодой писательницы, симпатизирующей республиканцам. Подруга Уилки, редактор New York Herald Tribune Ирита Ван Дорен оказала сильное влияние на нью-йоркский этап кампании, в котором принимали участие многие писатели, редакторы и прочие представители литературной тусовки. То были люди, подобные Рэнд: увлеченные, красноречивые, готовые часами говорить на политические темы. Но не богемные радикалы, помешанные на революционных идеях – а успешные персонажи, неотличимые с виду от городской бизнес-элиты. «Никогда за всю свою жизнь я не встречала столько интересных людей в течение всего нескольких месяцев, сколько встретила во время предвыборной кампании Уилки в 1940», – вспоминала Рэнд о тех временах.

Свою волонтерскую деятельность Рэнд начала в качестве машинистки и клерка. Она быстро продвигалась по служебной лестнице и через несколько недель уже возглавляла работу по созданию нового «отдела интеллектуальных боеприпасов». Она учила других волонтеров прочесывать газеты в поисках злободневных высказываний Рузвельта или его напарника Генри Уоллеса. Эти цитаты потом использовались в выступлениях ораторов в других «Уилки-клубах».

Порой Рэнд вступала в жесткую полемику со своим политическим руководством. Ее основным мотивом была дискредитация персоны Рузвельта, стремление подчеркнуть его негативные качества, обличить его коллективистскую идеологию и его неприязнь по отношению к бизнесу. Распорядители предвыборной кампании предпочитали, однако, сосредоточиться на рекламе фигуры Уэнделла Уилки и подчеркивании его положительных сторон. Столь мягкая тактика приводила Рэнд в отвращение. Когда она не занималась поисками проступков Рузвельта, то ходила в кинотеатры, где показывали рекламные ролики Уилки – и оставалась после показа, чтобы записать вопросы, возникающие у публики. Такие собрания она любила едва ли не больше всего, поскольку они давали ей возможность поделиться своими взглядами и подискутировать с незнакомыми людьми. «Я была блистательным пропагандистом», – вспоминала она.

Большинство вопросов, которые ей задавали, тем или иным образом затрагивали тему войны в Европе. Каждый избиратель желал знать, собирается ли кандидат вовлечь Соединенные Штаты в этот конфликт. Подавляющую часть американцев отталкивала пугающая перспектива отправлять своих детей на убой за море – даже несмотря на то, что ситуация в Европе очень быстро ухудшалась. В Еермании, Италии и Испании установились фашистские режимы, а Великобритания оставалась одиноким форпостом либеральной демократии. Британский премьер-министр, Уинстон Черчилль, умолял Рузвельта помочь деньгами и материалами. Но руки американского президента были связаны актом о нейтралитете – хотя он все больше склонялся к мысли, что Штаты, все же, должны сыграть определенную роль в европейском военном конфликте. Однако, имелось и множество сдерживающих факторов, мешавших любому участию. Ни один из кандидатов не желал рисковать, отпугивая от своей партии ни изоляционистов, ни не менее влиятельных интернационалистов. Оба выбрали осторожный путь, понемногу подыгрывая то тем, то другим.

Был ли Рузвельт на самом деле настолько плотно связан с коммунистами, как предполагала Рэнд, и была ли его политика Нового курса настолько близка к идеям советского социализма – вопрос спорный. Весьма вероятно, что как раз старания Рузвельта помогли уберечь страну от восстания по российскому образцу – он сумел обеспечить народным массам достаточный уровень комфорта, чтобы критическая масса недовольных просто не успела накопиться. Рэнд никогда об этом не задумывалась. В кругах, где она вращалась, ненависть к Рузвельту была столь высока, что наиболее оголтелые его критики наделяли президента всеми мыслимыми и немыслимыми пороками – от симпатий к сталинизму до сифилиса (распространялись сплетни, что его заразила первая леди, которая, в свою очередь, подхватила венерическое заболевание от какого-то чернокожего).