Кто-то торопится умереть

Барон замолчал. Молчал и слуга. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза: хозяин вопросительно, слуга почтительно, слегка наклонившись вперед. Потом барон отвернулся и, шаркая по полу подошвами домашних туфель, направился к двери кабинета.

– Принеси мне кофе, Мартин, – распорядился он, потянув на себя дверную ручку.

Когда через десять минут слуга вошел в кабинет, барон стоял у окна, того самого окна, через которое они в течение многих месяцев наблюдали за магазином Бирмана в ожидании очередного субботнего гостя. Только сейчас Мартин был совершенно уверен, что хозяин смотрит не на дверь магазина, а на скамейку под кленом на противоположной стороне площади.

– Ваш кофе, сэр.

Барон повернулся и вытянул перед собой руку, сжимавшую несколько исписанных листов бумаги.

– Спасибо, Мартин. Это – мое новое завещание. Ты должен с ним ознакомиться. – Лицо слуги дрогнуло, и барон, усмехнувшись, добавил: – Я не собираюсь умирать прямо сейчас, Мартин.

– Догадываюсь, сэр. Иначе, зачем бы вы просили меня принести кофе?

– Читай, Мартин. Я упомянул о тебе на первой странице, но хотел бы, чтобы ты дочитал до конца. Кстати, Мартин, если тебе вдруг покажется, что я недостаточно оценил твои услуги, скажи об этом прямо.

– Вы очень добры, сэр. То есть, почти в четыре раза добрее, чем я смел ожидать. Благодарю вас, сэр. Позвольте заметить, что я не тороплюсь получить эти деньги.

– Я тоже не тороплюсь с ними расстаться, Мартин. – Барон судорожно вздохнул и отвернулся к окну. – Читай, Мартин.

Через несколько минут растерянный голос слуги нарушил воцарившуюся в кабинете тишину.

– Вы не можете так поступить, сэр! Простите, сэр, но это ужасно!

– Что именно, Мартин? Ты уже знаешь, что предпримет баронесса?

– Конечно нет, сэр! Баронесса никогда… Нет, это – дьявольское искушение, сэр! Вы не должны этого делать! Лучше просто оставьте ее ни с чем!

– Я уже все решил, Мартин! Плохо это или, вообще, чудовищно, но я снова предлагаю ей выбор. На этот раз гораздо более ответственный, чем свадебный венец. Сегодня же я вызову нотариуса, а завтра в его присутствии ознакомлю с завещанием баронессу. Ведь завтра у нас суббота, не так ли? Вот и пригласи баронессу на завтрак… Нет, лучше на ужин – ведь мы никого не приглашали на субботний завтрак вторично. И пусть придет вместе со своим возлюбленным – это обязательное условие, Мартин. Проведешь их черным ходом, чтобы не столкнуться с газетчиками. – Барон отошел от окна, повернулся лицом к собеседнику и глухо, без малейшего пафоса проговорил: – Я люблю ее, Мартин, и всегда буду верить, что на закате жизни судьба послала мне восхитительную, волшебную женщину. Не только внешне, но и внутренне. Если же я ошибаюсь… Что ж, в таком случае мадам Анастасия сделает неправильный выбор…

Часть первая. Нашествие маньяков

1

Он замер у невысокой ограды, осторожно поднял руку и вытер со лба пот. Освещенный матовым сиянием полной луны дом на Мексикен-драйв лежал перед ним, как на ладони. Приземистое, молчаливое бунгало с тремя окнами, наглухо забранными вертикальными жалюзи. Ни света, ни звука. Обычно так и бывает, когда внутри притаилась смерть.

Он инстинктивно прикоснулся ладонью к правому бедру, погладил жесткую рукоятку «Магнума». Пальцы слегка дрожали, но он знал: как только старый, испытанный друг прыгнет ему в ладонь из-под полы пиджака, дрожь прекратится, рука и пистолет сольются воедино и выполнят необходимую работу. Выполнят на «отлично», так же быстро и точно, как делали это прежде. Только бы не опоздать…

Все сорок шесть часов, прошедшие с момента похищения, он не разрешал себе думать о жене. У него не было времени, ни одной лишней секунды, чтобы расслабиться. А сейчас, перед решающим шагом в неизвестность, разрешил. Прикрыл глаза, вспомнил, как провожал жену на работу, как склонился у бокового стекла автомобиля и заглянул в ее прекрасные глаза. «До вечера, дорогая»… «До вечера, милый»…

Тот вечер он провел без нее, в леденящей сердце неизвестности. Похититель – маньяк, за которым тянется вереница жестоких убийств, позвонил после полуночи и назначил выкуп. Большую географическую карту издания 1952 года. Для кого-то такой выкуп мог показаться полной бессмыслицей. Но не для него. Он напал на след. Круг поисков сужался и, наконец, превратился в небольшой, не более тысячи квадратных футов сектор. Дом номер семьдесят два на Мексикен Драйв. Только бы не опоздать.

Он глубоко втянул в себя пряный теплый воздух и на выдохе стремительным броском перемахнул через ограду…

– Возьмите трубку, шеф!

Ленка неуверенно протиснулась в кабинет с явно обозначенным на лице крайним изумлением и еле слышно, одними губами произнесла:

– Кажется, это вас.

Я вытянул руку с пультом и нажал на «паузу». Детектив Сэм Паттерс замер в несолидной позе на полусогнутых ногах и весь покрылся белыми полосками, вибрирующими мелкой дрожью. Положив пульт на стол, я снял с аппарата телефонную трубку.

– … я люблю тебя. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что я люблю тебя. Я не помню, какое число, какой день недели, не знаю, солнечно на дворе, или идет дождь. Я только знаю, что люблю тебя, а все остальное не важно. Ты и представить себе не можешь, любимый, какая это страшная пытка – тиканье часов. Вот прошла секунда – без тебя, потом долго-долго – минута, и опять без тебя, потом еще одна, еще и еще… А впереди – несчетное количество таких же никчемных минут, без тебя… Теперь ты веришь? Нет, ты не смеешь не верить! Ты не посмеешь не поверить, потому что я докажу тебе, милый. Я не могу без тебя…

Ну, что ж, приятно. Приятно слышать девичий голос, страстно нашептывающий прямо в ухо слова любви. Даже если эти признания предназначены не мне.

В дверях кабинета застыла моя секретарша. Вечно юное и периодически (в дни выдачи зарплаты) довольно милое создание. В ее широко раскрытых глазах плещется удивленное: «Ну, вы даете, шеф!» Похоже, начало исповеди пришлось на нее.

Более минуты я напряженно вслушивался в задыхающийся шепот, пытаясь узнать голос. Потом догадался, что страстно и, кажется, безответно влюбленный абонент ошибся номером, о чем и сообщил. Не только незнакомке, но и Ленке:

– Милая девушка, вы не туда попали. К огромному сожалению, я не ваш любимый и самый единственный. Но все равно было очень приятно. Извините.

Они обе не поверили. Ленка поджала губы и скептически кивнула дверному косяку. Девушка на другом конце телефонного провода запнулась на мгновенье и продолжила:

– … я уйду далеко-далеко, любимый, туда, где нет чувств, слов и мыслей, но все равно, даже там, за облаками я буду любить тебя. Любить единственным, что у меня останется – душой. А ты будешь вспоминать обо мне хоть изредка, правда? Ведь что-то у нас было общее, пусть короткое, мимолетное, в котором ты тоже любил меня…

У меня заныло где-то между лопатками. Я подвигал плечами взад-вперед, покряхтел и решительно произнес:

– Послушай, деточка. Не торопись угодить за облака. Там холодно, мокро, и там трудно дышать. Лучше соберись с силами и дойди до ванной комнаты. Умойся, накрась глаза и губы и посмотри, какая ты красивая…

Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула:

– Прощай… – и положила трубку.

Ленку моя психотерапевтическая консультация не убедила. Она подошла к столу, уселась на краешек кресла и деловито спросила: