Кто-то внутри 2

— Ты же понимаешь, что на самом деле я вам никакой не командир и не имею права приказывать? — уточнил я. — Так почему ты спрашиваешь?

— Лучше уж ты, чем я, — сказал Гийом.

— На первый взгляд, разумнее всего было бы отступить в том направлении, откуда мы пришли, — сказал я. — Но этот отряд может двигаться туда же, и мне не хотелось бы на них нарваться. Поэтому я предлагаю пойти туда, — я указал на северо-запад, где, по уверениям Сэма, должна была находиться червоточина.

— Если я правильно понимаю, именно там находятся наши основные силы, — сказал Гийом.

— Ну да, — сказал я. Значит, он что-то все таки понимает.

— И значит, куда-то туда и придется главный удар узкоглазых.

— Скорее всего, —подтвердил я.

— Идти туда — чистое безумие, — сказал Гийом. — Это самое опасное место из все возможных.

— По-моему, ты упускаешь из вида один небольшой нюанс, — сказал я. — Мы, черт побери, солдаты, и наш воинский долг…

— Я свой воинский долг отдал еще в прошлый раз, вместе с двумя ребрами и половиной внутренностей, — сказал Гийом. — И какой у тебя план? Дойти о наших, доложиться первому попавшемуся офицеру, чтобы он заткнул нами самый опасный сектор по принципу «этих точно не жалко»?

— А какой план у тебя? Отсиживаться в лесу, под дождем, без палаток и припасов?

— Мы можем вернуться в Галифакс.

— Зачем? Ты понимаешь, что, если даже тебе удастся отвертеться от обвинения в дезертирстве, тебя со стопроцентной вероятностью снова отправят затыкать следующее место прорыва?

— Это выиграет нам неделю времени, — сказал Гийом. — Или чуть больше, если мы будет двигаться не торопясь.

— Это ваше право, и, как я уже говорил, я не собираюсь вам приказывать, — сказал я. — Но я пойду туда, куда собирался, хотя и не призываю никого следовать за мной.

Возвращаться в Галифакс мне было совершенно не с руки. У меня на руках не было образца оружия даже для формального выполнения задания от Ван Хенга, и не факт, что я смогу раздобыть его в городе, скрываясь от патрулей. К тому же, на это перемещение я потеряю целую неделю, а времени у меня не так уж много.

Глупо отступать, когда находишься так близко к намеченной цели.

Я не знал, что я буду делать, когда доберусь до стабильной червоточины, намереваясь действовать исходя из сложившихся обстоятельств, о которых сейчас не стоило даже загадывать.

Но против плана Гийома я не возражал. Чем меньше народу будет путаться у меня под ногами, тем лучше, тем более, что настоящие мои планы несколько отличались от озвученных. И призывать людей идти вместе со мной туда, где их почти наверняка будет ждать смерть, у меня не было никакого морального права.

В глубине души я надеялся, что они все пойдут за Гийомом, но Филипп сделал шаг в мою сторону.

— Я пойду с тобой, капрал, — заявил он. — Ты прав, мы все еще солдаты.

— Два идиота, — сказал Гийом, пожимая плечами. — Еще есть желающие?

Больше желающих не нашлось.

— Ладно, пусть так, — сказал Гийом. Он передал мне сержантский пистолет и несколько запасных магазинов к автомату. Кто-то из его команды поделился боеприпасами с Филиппом. Покончив с этим, Гийом протянул мне руку.

— Что ж, бывай. Удачи тебе, капрал.

— И тебе, рядовой.

Минуту спустя его небольшой отряд выбрался из оврага и скрылся за пеленой дождя.

— Если ты не уверен в своем решении, то все еще можешь пойти с ними, — сказал я Филиппу, надеясь, что он уйдет и тем самым развяжет мне руки.

Он покачал головой. Что ж, это его выбор.

У нас не было с собой сухпайков, аптечек и даже фляг для воды, хотя беспокоиться о дефиците флаги здесь, пожалуй, стоило в последнюю очередь, и все наше снаряжение состояло из автоматом и плащей. Понятно было, что долго с таким набором нам не протянуть, и я надеялся, что мы достигнем червоточины раньше, чем нам понадобиться что-то из перечисленного и отсутствующего. И прежде, чем Филипп начнет задавать себе вопросы, что двое необученных солдат могут изменить на поле боя, и какого черта мы вообще это делаем.

«Ты делаешь это, потому что постоянно поддаешься своему подспудному стремлению к славной героической смерти», — сообщил мне Сэм. — «И ты уже на полпути к успеху, как я погляжу».

«Я думал, ты занят тем, что пытаешься выжить».

«Я-то — да», — сказал он. — «И в интересах нашего общего выживания я бы предпочел, чтобы ты пошел вместе с остальными в Галифакс».

«Нет в тебе духа авантюризма», — сказал я. Инстинкт выживания — это неплохо, но нельзя, чтобы он превалировал над всем остальным.

Я выждал еще где-то полчаса, прислушиваясь к окружающему миру, но ничего, кроме шума дождя, так и не услышал. Стрельба больше не доносилась до нас ни с какой стороны. Что ж, надеюсь, что цинты не стали заходить в лагерь и добивать тех, кто там остался, а пошли своей дорогой.

Которая не пересечётся с путем, который выбрала для себя группа Гийома.

Я встал на ноги, повесил автомат на плечо, подал руку Филиппу, помогая ему подняться, и мы отправились на северо-запад. Туда, где находилась червоточина и где силы свободного анклава и империи готовились вступить, возможно, в решающий бой.

Что делать с Филиппом, когда мои интересы позовут меня в одну сторону, а его представления о воинском долге повлекут его в другую, честно говоря, я тогда не придумал, и надеялся, что ответ на этот вопрос найдется сам по себе.

А еще я подозревал, что ответ, который найдется сам по себе, может никому из нас двоих не понравиться.

* * *

Через пару часов после того, как мы оставили расстрелянный цинтами перевалочный пункт, из того места, в которое мы направлялись, начала доноситься все возрастающая канонада, а над лесом стали возникать клубы дыма, которые можно было различить даже через стену дождя. Что ж, плохая новость состояла в том, что веселье уже началось, хорошая — нам осталось пройти не так уж много, прежде чем мы сможем к нему присоединиться.

И тут чертов Филипп в очередной раз поскользнулся, полетел на землю и подняться уже не смог. Я протянул ему руку, с усилием возвращая в вертикальное положение, он попытался сделать шаг и рухнул обратно.

— Кажется, я сломал ногу, — сказал он.

— Дай посмотреть, — я присел на корточки рядом, подвернул штанину и ничего не увидел.

Кроме того факта, что вместо высоких армейских или туристических ботинок на добровольце были обычные кроссовки, залепленные густым слоем грязи. Наверное, Гийом все-таки был прав на его счет, и он на самом деле идиот.