Кто твой враг

— Конечно, — сказал он. — Тогда я тоже спал на полу.

— Знаешь, почему я разрешила тебе остаться?

— Нет.

— Ты подошел сзади — я стирала блузку — и поцеловал в шею, вот почему. Меня никто еще так не целовал.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Я тебя люблю.

— Спокойной ночи, милый.

XVIII

Карп, мастерски орудуя шприцем, пропитал окорок коньяком, натер его медом, натыкал в него гвоздики и задвинул противень в духовку. Он проголодался — не ел с утра. Карп положил начать ужин с артишоков, продолжить окороком с бататами, затем подать кукурузные оладьи. Ну а завершить, пожалуй что, китайским салатом под лимонным соусом и кофе с ватрушкой. Карп помыл руки, смазал их кольдкремом. Надел халат, расположился в гостиной со стаканом хереса. И тут в дверь громко постучали.

— Я вас ожидал, — сказал Карп.

Эрнст кивнул. Салли выдавила кислую улыбку.

— Входите же, — сказал Карп, — каждый жилец может наведаться к домохозяину в любое время.

Они, явно робея, сели, Карп тем временем налил им херес.

— Что бы вам навещать меня почаще. А вам, — с улыбкой адресовался Карп к Эрнсту, — следовало бы лучше заботиться о ней. Салли просто прелесть, я на днях это отметил.

— Спасибо.

— Надеюсь, — сказал Карп, — вчерашний обморок не повторялся.

Эрнст заметно удивился.

— Я чувствую себя вполне хорошо, — сказала Салли. — Правда. — Она опустила глаза, разглядывала затянутый ворсистым ковром пол. — Мы пришли сказать, что съезжаем.

— Подыскали небольшую квартирку.

— Как так получилось, что у вас оказался военный билет Николаса Синглтона?

Эрнст укоризненно посмотрел на Салли.

— Вчера утром, когда тебя не было дома, он зашел выпить чаю. Я выбежала за молоком, вот тогда, наверное, он и…

— Видите ли, — сказал Карп, — Нормана поставили в известность о смерти брата, но никаких подробностей не сообщили. Мы предполагали, что он погиб на маневрах. Несчастный случай, так мы решили… Минуточку, я сейчас вернусь.

На кухне Карп открыл духовку, провел по окороку пальцем, слизал с пальца мед. Перед тем как вернуться в гостиную, чуть прикрутил газ.

— Вы сглупили: если вы убили его, военный билет следовало сжечь, — сказал Карп.

— Билет я купил у одного барыги в Мюнхене. Вот как он у меня оказался.

— И по этой причине вы надумали сбежать?

— Мы подыскали квартиру.

— Вы конечно же знаете, что здоровье Нормана оставляет желать лучшего. — Карп откинулся на спинку стула, вздохнул. — Болезнь эта коварная. И хотя приступов амнезии давно не было, тем не менее он должен избегать потрясений. — Карп встал. — Извините.

Он снова смазал окорок медом. Окорок начал потрескивать. Эрнст, как он заметил, вернувшись в гостиную, придвинул свой стул поближе к Салли. Они держались за руки.

— Когда я познакомился с Норманом Прайсом, я работал санитаром в госпитале. Этим домом и вообще всем я обязан ему. И он никогда ничего не просил взамен. — Карп уселся в кресле поудобнее. — Как бы вы поступили на моем месте?

— На вашем месте, — сказал Эрнст, — я бы тут же поговорил с Норманом.

— Но он же нездоров, — начала Салли. — Вы сами сказали, что потрясения для него…

— Что, если я ему не скажу? Что тогда? — спросил Карп.

— Мы сами с ним поговорим, — сказала Салли.

— Что, если я вам не верю?

— Тут мы ничего поделать не можем, — сказал Эрнст.

— Откровенно говоря, — обратился Карп к Салли, — нельзя сказать, что он внушает доверие, а?

По комнате поплыл дразнящий дух жарящегося мяса.

— Почему вы не предложили мне деньги? — спросил Карп. — Мне, человеку моего племени. Надо думать, такой ход должен бы первым делом прийти вам в голову.

— Сколько вы хотите? — спросила Салли.

— Дурочка, — сказал Эрнст. — Он над нами издевается.

— Издеваюсь, разве?

— Сколько вы хотите?

— Почему это, — спросил Карп, — люди готовы поверить любой гадости обо мне и моих соплеменниках, тогда как о его, — он ткнул пальцем в Эрнста, — нет?

— Эрнст не сделал вам ничего дурного.

— Посмотрите на меня, — сказал Карп. — Что вы видите?

— Отвяжитесь от нее.

— Картошку! Жирного коротышку, польского едока картошки. У нас у всех землистые одутловатые лица. — Карп зло рассмеялся. — Вы что, думаете, мне не хотелось бы быть рослым, иметь такую же хорошенькую любовницу?

Салли передернуло.

— Разве вы не гомосексуалист? — спросила она.

Адресованная Эрнсту улыбка была полна яду.

— Извините, — прошептала Салли.

— Ей все равно, кто вы. Так же, как и мне.

Карп вытянул руки вперед, сплел пальцы.

— Молодежь, — сказал он, — как мне претит бесцеремонная молодежь. Я сейчас вернусь.

Открыв духовку, он увидел, что окорок подрумянился на славу. Еще убавил газ и подложил к окороку бататы — запекаться. Обтер каждый палец по отдельности и вернулся в гостиную. Эрнст и Салли уже встали.

— Уходите? — спросил он. — Так быстро?

— Салли устала.

— Я ее огорчил?

— Она устала.

— Но Норман вернется не раньше…

— Вы ему не скажете? — спросила Салли.

Карп устроился в кресле поудобнее, задумчиво потягивал херес.

— Мистер Карп, прошу вас… Эрнст не виноват. То есть не так виноват…

— Где вы были, — спросил Эрнста Карп, — когда я сидел в лагере?

— Его отец тоже сидел в лагере.

— Как же, как же.

— Я был в гитлерюгенде.

— Почему вы не убежали до того, как она узнала? — спросил Карп. — Почему не пощадили ее?