Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7

Кому это в здравом уме вообще может в голову прийти? И как теперь быть? Звонившие ясно дали понять — требуется мировое соглашение. Досудебное, с письменной фиксацией отсутствия взаимных претензий.

Янагида ещё у турникета добросовестного прикинул расклады и предположил, что в первую очередь уговаривать придётся пострадавшего деятеля — проткнутый фамильным клинком, Танигути едва разминулся с собственным жизненным финалом и мог требовать наказания обидчика так, что ему не возразишь.

Как говорится, одно дело — бабу облапал, но вставить ни ей, ни её подруге не успел — тут ещё поди докажи окончательный умысел (он на этом и сыграл). А вот когда лезвие пробило башку насквозь и из неё торчит, весело вибрируя рукоятью… Разработчику Мацуситы рот не заткнёшь, если предъявлять будет всерьёз: не так уж мало людей в секторе видели всё от начала до конца, долбанные стеклянные стены и концепт офиса-семьи.

Реальность оказалась на противоположном полюсе от ожиданий. Танигути, которого дознаватель обработал первым, сидел в углу тише воды, ниже травы и от претензий отказался едва ли не быстрее, чем его об этом попросили — тоже не хотел скандала, что-то про себя просчитал. Молодец,чё.

А вот старый Хаяси, который должен был соглашаться вприпрыжку, неожиданно упёрся:

— И вообще, почему ты приехал один? Где остальные сотрудники полиции? Разве на время внутреннего расследования ДВБ ты не отстранён? Что. Ты. Делаешь. Здесь. Янагида. — Вот так, без суффикса, без упоминания профессии, как собаке.

Ударить бы тебя кулаком по лицу, подумал комиссар, угрюмо раскачиваясь вперёд-назад и глядя сквозь патриарха. К сожалению, хотя в помещении и не было других людей, стены всё те же, стеклянные — сотрудники сектора ничего не слышат, но всё видят.

— А фа-фу фаф фе фа-фа-фо-фи-фаф! — задёргался со своего стула Танигути и затеял размахивать руками.

Он даже покраснел от напряжения в безуспешной попытке донести что-то до полицейского — рот полон ваты, зубов и чего-то там ещё не хватает, говорить типу не светит ещё не одну неделю. Наверное.

— Пожалуйста, не мешайте мне работать, Танигути-сан. Просто сидите тихо, — разбирать эту абракадабру Янагида и в мыслях не держал, как и тратить драгоценное время на уже отработанный материал. — Хаяси-сан, скажу вам в последний раз…

Давить, давить, только давить. Старый пенёк дрогнет, обязательно дрогнет и прогнётся. Не сдаваться, гнуть свою линию — только что это уже сработало, когда в машину позвонил заказчик.

Если добросовестно просить Вселенную, она всегда даёт то, что тебе нужно.

— … в вашем возрасте из тюрьмы вы можете в принципе не выйти — по техническим причинам, — следователь отогнул от кулака мизинец. — Репутация после уголовного преследования патриарха — автоматический удар по всей вашей семье. — Безымянный. — С учётом вашего акционерного статуса, и о стоимости акций всей вашей корпорации…

Твою мать! Захотелось грязно выругаться и бить кулаками. Ещё не проговорив последнего слова, Янагида увидел в чужих глазах, что теперь договориться точно не получится.

Я сказал что-то не то, понял он. Последний и самый логичный аргумент о стоимости акций, которая не выигрывает от поножовщины между владельцами, попал куда-то не туда. Оказал прямо противоположное воздействие, обречённо сообразил полицейский, когда ему в ответ рассмеялись:

— Аха-ха-ха, ну повеселил! Стоимость акций… Аха-ха! Мальчик, ты бы хотя бы в тему вникал там и с теми, у кого заказы берёшь! — старый Хаяси, которому полагалось всеми силами уворачиваться от обвинения в покушении на убийство (преднамеренном! Тщательно спланированном! Исполненном заранее заготовленным оружием!), жизнерадостно хохотал в лицо правоохранителю и трясся вместе со своим недешёвым костюмом, сидевшем на старом сморщенном теле, как на вешалке. — А-а-а-ха-ха-ха-ха…

— Фа-фи-фу фы?.. — заёрзал мгновенно покрасневший потерпевший.

— Заткнись! — оторвисто бросил Янагида дурачку и сжал виски ладонями.

Что делать, что делать, что делать. Приезд коллег сюда по понятным причинам задерживается, но раскачка бюрократической машины, вызванная рапортом патрульного в его адрес, бесконечно длиться не будет — какое-то время, пока грузятся ведомственные базы и его отстранение из неизбежного становится оформленным, люфт по времени есть.

В этот люфт он прямо сейчас не вписывается — не может решить вопрос даже не с пострадавшим, а вообще с убийцей.

Ладно, с несостоявшимся убийцей. Долбаный старикан, пересмотревший самурайских боевиков-тямбара, даже тяжких телесных ухитрился не нанести. Тварь.

Он же должен был, как собака за кость, ухватиться за очень щедрое предложение дознавателя — отказ от любых будущих претензий в связи с инцидентом (взаимный отказ, твввоййууу маааттть! Я УЖЕ всё решил с потерпевшим! За тебя! Бесплатно!).

Вместо этого происходило то, что происходило.

— Эй, Янагида! — пренебрежительный окрик зажившегося на пару лишних лет пенсионера вырвал полицейского из попыток сконцентрироваться. — Я не боюсь своей страны, ты этого что, не понял? Больше всего я боюсь совсем другого.

— Чего? — без разбега озадачился комиссар.

Любой работающий с людьми сотрудник полиции отлично знает: если от такого вот камушка в жерновах пошла инициатива, надо хвататься за эту ниточку обеими руками и о-о-очень аккуратно тянуть. Если уметь и знать как, даже на признание в итоге раскрутить можно (хотя там больше зависит от личности фигуранта).

А тут наоборот — старому ослу нужно не чистосердечное оформлять, а в точности напротив! Подписать обязательство, что обо всём забудет нахрен! После чего дед может радостно отправляться домой, по бабам, по массажным салонам, по кабакам, куда там ещё ходят отжившие своё мудаки в его возрасте.

— Чего вы боитесь, Хаяси-сама? — Янагиде даже изображать искреннего неподдельного интереса не пришлось, всё было более чем естественно, включая максимально уважительное обращение.

Слегка поиграть словами, подсветить некоторые варианты, сгустить перспективы. Дед обязательно дрогнет, дед обязательно дрогнет, дед обязательно дрогнет — его ведь не в тюрьму тянут, а наоборот, пытаются с гарантией отмазать.

— Больше всего, Янагида, я буду бояться, если в этом мире у таких, как ты, получится какие-то свои намерения и желания в жизнь претворять, — серьёзно ответил Хаяси.

— Я беспокоюсь о ваших интересах! Я не прошу вас ни в чём признаваться! Я не прошу вас соглашаться с собственной виной, хотя она более чем очевидна!!! — напряжение этого бесконечного дня всё же прорвалось наружу. — Я сразу предложил позвать любого адвоката из ваших, кому вы доверяете безоговорочно! Чтобы он за вас прочёл мой текст мирового соглашения! И подтвердил вам, старому ослу, что это — окончательное и бесповоротное прощение вас за то, что вы натворили! Своей зубочисткой!!!

Фигурант нахмурился.