Кто убил Влада Листьева?

Но эти заключения были лишь предварительными, их предстояло еще уточнить. Тут же, по горячим следам, собрали и показания свидетелей. Показания были неясными, противоречили друг другу. И все-таки при подведении первых итогов следственная группа сделала вывод, что убийц было двое. Во-первых, две разные гильзы, а во-вторых, после убийства тележурналиста из подъезда выбежали двое мужчин, добежали до торца дома, сели в поджидавшую их машину иностранного производства с тонированными стеклами и скрылись.

9

В десять часов вечера первого марта в эфир, как обычно, вышел выпуск новостей НТВ. Канал НТВ был тогда, что называется, самым модным – люди смотрели «Независимое телевидение» чаще других, новостям этого канала верили, в отличие от других каналов, да и передачи свои канал старался готовить с выдумкой, темы подбирал острые, события оценивал неоднобоко, в рот властям не заглядывал… Все это производило впечатление.

У Татьяны Митковой, которая вела в тот вечер выпуск новостей, были заплаканные глаза – так показалось многим, кто ее видел. Будто она не успела стереть слезы и с мокрым лицом вышла в эфир.

Она произнесла всего лишь несколько слов, и те, кто сидел у экранов, почувствовали невольный холод, вспыхнувший внутри, в душе, – им стало страшно. На экране появился портрет Влада – улыбающегося, безмятежного, добродушного, с жутковато-черной полоской крепа в углу.

10

Вельский находился у себя дома, ужинал. Увидев портрет Влада, он отложил вилку в сторону и несколько минут сидел молча, вглядываясь в экран и почти ничего не видя, – все, что там происходило, в сознании никак не откладывалось, проскакивало мимо. Когда расстреливают кумиров – это означает, что контроль над порядком в стране потерян окончательно.

11

В это же время точно так же у телевизора сидел сотрудник Следственного комитета МВД России подполковник Трибой, Петр Георгиевич Трибой. После сообщения Митковой он точно так же погрузился в долгое нехорошее молчание. Передачи Влада он всегда смотрел с интересом – Влад умел покорять людей своей искренностью, легким подтруниванием, которое было и остроумным, и одновременно добродушным, не обижало тех, над кем он подтрунивал, – очень редкое качество для человека, привыкшего держать в руках микрофон.

Очнувшись, Трибой произнес только одно слово: «Да-а» – и больше ничего не сказал.

Тогда он не думал, не гадал, что именно ему придется заниматься расследованием этого убийства и в конце концов вообще придется снять с себя милицейские погоны…

Но это – уже другая история.

12

Гибель популярного ведущего нарушила всю работу телевидения, полетела вся сетка передач, все вещание – на экране всех каналов был выставлен портрет Влада, перетянутый в углу черной траурной лентой.

К телевизионщикам в Останкино приехал сам президент – понял, что эту публику надо успокоить, ибо если они выйдут из повиновения, то запросто сметут не только преданных его соратников, окопавшихся ныне в Кремле, но и его самого. Конечно, он не сдастся, как не сдался в 1993 году, при противостоянии с Верховным Советом, если что – выведет грачевских десантников и танки, подкрепит армию милицейскими частями быстрого реагирования, с такими силами он скрутит любого… Но повторения 1993 года Ельцину не хотелось. Популярности это не прибавит, рейтинг же зашкалит за нижним пределом. Ох, противное же словечко возникло в горбачевскую пору – «рейтинг», и кто его только выдумал! Этому «просветителю» надо оторвать вообще все, что растет ниже носа.

От президента исходил аромат то ли затейливого, непривычного для простого человека парфюма, то ли дорогого пития – водки, настоянной на редких травах, либо армянского коньяка «Двин», которым любил лакомиться сам Черчилль, – не понять. Но пьян президент не был. Когда он пьян, то взгляд у него темнел, делался отсутствующим, уходил внутрь, словно президент очень внимательно интересовался тем, что у него происходит внутри, и это занимает его гораздо больше, чем разная мелочь, происходящая вне, и тогда события внешнего мира он воспринимал с брезгливостью – это хорошо видно по его лицу.

Впрочем, чего придираться к президенту? Народ пьет не меньше его. Напитки только разные. Президент пьет горькую целебную водочку, настоянную на пятидесяти – шестидесяти целебных травах, – то самое, что надо принимать мензурками, наперстками… Но эта доза не устраивает президента, тут он не должен отставать от народа. А народ… – он пьет бутылками и стаканами, и пьет, конечно, не дорогие настойки – пьет крепкую табуретовку, от которой, если малость перебрать, человек слепнет, на глаза наползает белесая мокрая пленка, и все…

Как-то президент попросил дать ему данные о том, как пил русский народ, скажем, до Первой мировой войны. Цифры заставили его задуматься. По данным Большой советской энциклопедии 1926 года, на одного российского жителя приходилось всего 3,4 литра чистого алкоголя в год. Всего-навсего. Впереди была Франция – 23 литра, Италия – 17 литров, Испания – 14 литров и далее по списку – Англия, Германия, Голландия, Швеция и другие крупные страны.

Недаром говорят, что самый красноречивый язык на свете – это язык цифр. Данные повергли президента в некое смятение: получается, это при нем русский народ сделался самым пьющим в мире. При нем, да при этом пятнистом… Как его… При Михаиле Сергеевиче.

Президент всегда отличался великолепным знанием фамилий, имен и отчеств, он никогда не ошибался. Заплестись язык у него мог, выдать кашу вместо речи – запросто, а вот насчет ошибки в имени-отчестве – никогда.

Как-то он попросил принести ему справку, сколько же пьет рядовой россиянин, – цифра получилась ошеломляющая. Изучив справку, президент небрежно отодвинул лист бумаги в сторону, проговорил невнятно:

– Неплохо, неплохо.

Помощник, седой, с мальчишеской фигурой, с густыми черными бровями и легкой птичьей походкой, недоуменно глянул на президента – думал, что тот будет все рвать и метать, а президент вполне миролюбиво произнес слово «неплохо». Это что же, выходит, он смирился с тем, что Россия спивается? И в основном спивается работающий русский мужик, на котором всегда, испокон веков держалась земля наша?

Помощнику хорошо было ведомо, что спиваются в России ныне не только мужчины, но и женщины, а споить женщину, значит, споить будущее, лишить Россию нормального потомства. Страна наводнена дешевым спиртом, а там, где нет спирта, не хватает денег, мужики гонят жуткую сивуху из всякого дерьма, говорят, даже из гнилой кожуры. Процесс этот необратим. Да и не надо его останавливать, разумел помощник, в этом вопросе он был заодно с президентом – сейчас ведь как дело обстоит: чем хуже – тем лучше.