Кто же твой папочка?

Она приготовила оладьи и достала ежевичный джем, заварила ромашковый чай и стала ждать Рихтера. Тот появился незадолго до полудня. Лавиния увидела, как он шел к ее дому с большим букетом роз. Ее глаза засияли от радости и удовольствия, она нервно взяла шкатулку и надела кольцо.

Сердце колотилось в груди как после долгой пробежки, лицо пылало жаром смущения, однако девушка желала как можно скорее увидеть Рихтера. Минута, две, и вот послышался легкий перезвон колокольчика.

Лавиния похлопала себя по щекам, глубоко вдохнула и состроила невозмутимое выражение, прежде чем с притворной неторопливостью направиться к двери. Бальзамом на душу был блеснувшим восхищением взгляд Рихтера, который тут же расплылся в мягкой улыбке. Девушка буквально кожей ощущала его радость от встречи. Это было так приятно.

— Доброе утро, — проговорил командир и вручил букет, — ты выглядишь так же прекрасно, как и эти розы.

— С-спасибо, — смущенно пискнула девушка и пригласила гостя на кухню. Рихтер неторопливо осматривал дом, пока Лавиния пристраивала букет в вазу.

— Хороший дом, — резюмировал он после короткого осмотра, — теплый и светлый. Поздравляю с новосельем.

— Да, мне тоже нравится, — то, что он признал ее выбор, вызвало у Лавинии чувство гордости за себя. Сердце сладко сжалось от любви, нашептывая, что Рихтер — тот самый, который всегда будет любить и поддерживать ее. — Присаживайся.

Она ненамеренно указала на стул рукой, на которой было надето кольцо. Он заметил это, и взгляд Рихтера изменился. Стал резким и будто бы взволнованным. Он сглотнул, отчего кадык заметно и неожиданно привлекательно шевельнулся и перевел горячий пытливый взгляд прямо Лавинии в глаза.

У той ушли все силы, чтобы сохранить невозмутимость. Дрожащими губами она улыбнулась.

— Я подумала… над твоим предложением и решила дать тебе шанс, — выдавила она. Пульс оглушающее стучал в ушах, а щеки пылали не хуже лесного пожара, но девушка продолжила. — Я решила… дать нам шанс быть вместе.

Рихтер приблизился к ней двумя резкими шагами и неуверенно замер совсем рядом. Лавиния ждала, что он ее обнимет, но этого не произошло, словно он ожидал ее разрешения. Сгорая от смущения, она сама придвинулась навстречу, прижавшись своим животом к его. На спину тут же легли широкие теплые ладони, бережно сжимая ее в объятьях, в макушку уперся чужой нос.

— Спасибо, — хрипло проговорил он. — Я так счастлив. Ты не представляешь, как я счастлив. Спасибо, спасибо.

Он все продолжал бормотать, а девушка плотно прижалась к нему всем телом, чувствуя, что его руки — единственное во всем мире место, где она может быть такой переполненной любовью и счастьем.

— Да, я тоже, — едва слышно выдохнула она куда-то в плечо. Ладонь скользнула по спине, через плечо и шею, остановилась на щеке. Лавиния подняла голову и заглянула Рихтеру в глаза. От его янтарного взгляда она была готова расплавиться как смола.

— Я могу тебя поцеловать? — с неприкрытой надеждой и жаждой спросил он. Девушка коротко рассмеялась.

— В любое время.

И на ее губы опустились чужие. Сухие, шершавые, нежные. Самые любимые.