Куба далеко? Куба рядом! 1978
Шрифт:
— Саша… Саша…
Нужно сказать, что в массе своей газеты больше хвалили, чем ругали. Многие были очень удивлены и даже рады такому необычному и запоминающемуся выступлению. Прогрессивная музыка не оставила равнодушным никого. И свидетельством тому было множество фотографий счастливых людей, отплясывающих вместе с нами «джигу». Именно на это я и указал орущему с утра Екшину, предложив прочитать, что находится внутри статей, а уже затем «рубить с плеча». Однако, то ли тот сам себя завёл, то ли ему начальство помогло, но мой нейтральный спич привёл его в ярость да так, что, поорав ещё пару минут, он неожиданно захрипел и свалился в припадке на пол, после чего был не медленно госпитализирован в местную больницу. Этот крайне прискорбный случай имел
А между тем фанаты наших коллективов каким-то образом разузнали в какой конкретно гостиницы мы находимся и собрались вокруг неё. Выглядывая в окно, я не мог сосчитать точное количество людей, но стояли они, что называется, от горизонта до горизонта. Стояли и скандировали имена своих новых кумиров. Это было, конечно, приятно, однако постоянный шум абсолютно не способствовал нормальному отдыху. Все, находившиеся в осаде, артисты стали нервными и раздражительными. В суете сует переговорил с американцем, обсудил планы на будущее и передал тому стопку рисунков, которые были сделаны в виде комикса. Естественно, данный факт не остался незамеченным. Сначала сия передача материалов неизвестного толка вызвала дичайшее недовольство кураторов, однако, пристально просмотрев картинки, они ничего запрещённого не заметили и препятствий чинить не стали. Нет конечно, какой-нибудь конченный чудак на букву «М» вполне мог в рисунках про космос увидеть зашифрованное послание западным спецслужбам, в котором говорилось о расположении ракетных установок, однако, к счастью, таких фруктов среди кураторов не оказалось. А между тем рисунки на самом деле были те ещё и хранили в себе очередной небольшой взрыв межгалактического масштаба. Вот так-то!
Наконец, к ночи было озвучено решение везти нас на автобусах в аэропорт, где, как оказалось, нас уже ожидал спецрейс — самолёт «Аэрофлота». Выдвинулись под утро, погрузившись в пять автобусов. К счастью, толпа фанатов не ожидала нашего прорыва в столь ранний час, поэтому перекрыть движение вовремя не успела, и мы-таки сумели, почти беспрепятственно, вырваться на стратегический простор. Через час были в самолёте, а ещё через четыре чеса уже подлетали к Москве.
— Саша…
И вот печальный финал. Самолёт сел и теперь, походу дела, сесть предстоит мне. Се ля ви — такова жизнь. Обидно только, блин… За что меня сажать-то? Вроде бы не за что. Вроде бы всё было «чикибамбини»… Хотя… Если разобраться, то некоторые косяки всё-таки найти можно. Не всё гладко было в «королевстве датском». Могут предъявить за то, что я кувыркался с гражданкой ФРГ «Мальвиной», переводя иногда репетиции в кровать. Могут за то, что кувыркался на сцене сам, переусердствовав перед концертом с напитками. А могут ещё за что-то… Я там, да — за границей, да и вообще тут — в этом времени, много каких делов понаделал. Всех и не упомнишь… Чего стоят только мои заморочки с генштабом и внедрения термина «гибридная война». Да и намёки на геостационарную орбиту спутников, рекомендации к использованию БПЛА, доказательства теоремы Пуанкаре. Н-да, по большому счёту я уже и не помню, что и кому я в этом времени говорил. Глупо? Конечно же, глупо! Безусловно! Но попадание в это тело — тело юнца, словно бы смешало два моих «Я». Крайне тяжело стало удержаться от глупых и наивных поступков, которые «Я» старый никогда бы не сделал и которые «Я» молодой делаю с удовольствием, абсолютно не думая о последствиях и о завтрашнем дне. Молодость взяла своё. Тело не болит и душа требует постоянного движения. Движения и праздника. Старость и приближающийся финал отошли на самый-самый дальний план и вообще исчезли с горизонта. Деревья вновь стали большими, а мир и жизнь стала казаться бесконечно долгой и счастливой. Я вновь обрёл семью и вновь занялся любимым делом — творчеством, отдаваясь ему целиком.
Но не только творчество радовало меня тут. Здесь, в 1977-м году, мне всего шестнадцать. Я относительно симпатичен, популярен и очень нравлюсь многим девушкам. А девушки в этом времени… ух… жаль, что меня посадят и я их долго
не увижу…— Саша! Да очнись же ты! — неожиданно громко заорали мне на ухо, и я открыл глаза.
Рядом со мной стояли, толпясь в проходе, все члены нашего ВИА. Лица у ребят были суровые, озабоченные и нахмуренные. А некоторые моськи, так и вообще зарёванные.
— Он очнулся! — радостно выкрикнул на весь салон Сева, и Катя с Юлей сразу же, вытирая слёзы и сопли, стали меня обнимать и целовать.
— Что случилось? — не понимал я, пытаясь отодвинуть мадамов и выглянуть в иллюминатор.
— Мы думали, ты умер. Ты почти не дышал. А ты жив! Сашечка, — причитала Катя, отталкивая от меня целующую мои щёки Юлю.
— Жив. Жив. Я что спал?
— Спал. Мы думали ты умер, а ты просто спал. Очень крепко спал. Мы тебя будили, а ты не реагировал.
— Ясно. Спасибо что переживали. Всё. Я проснулся. Не плачьте и успокойтесь.
— Товарищи, сядьте, пожалуйста, на свои места, — произнесла подошедшая стюардесса, — самолёт ещё не остановился.
— Ну ты, старик, даёшь. Всех напугал, — хмыкнул Антон, потрепав меня по голове и народ, радостно переговариваясь, стал расходится.
Сева сел рядом, а я вновь прильнул к иллюминатору.
— Саша, чего ты такой встревоженный? Что ты там высматриваешь? — через некоторое время поинтересовался друг.
— Да так, смотрю кое-что, — буркнул Саша и, на секунду повернувшись, спросил: — Ты тут чёрные «Волги» не видел?
— Что за «Волги»? Где?
— На взлётке. Вроде стояло две штуки, и народ возле них тёрся. А теперь чего-то никого нет.
— Нет. Я не видел и не вижу. Вон колонна автобусов стоит, это есть. А легковушек нет. Тебе приснилось, наверное.
— Думаешь?
— Конечно.
— Вот и отлично что приснилось! — облегчённо выдохнул я и, улыбнувшись, откинулся на кресле. — Значит будем жить!
И действительно, на взлётной полосе нас ожидал только кортеж из автобусов. Ещё раз присмотрелся на предмет «чёрных воронков». Не видно. Вытер пот со лба и вновь вздохнул, радуясь, что заточение откладывается. Самолёт остановился, однако прошедшая через салон стюардесса сказала, чтобы мы все оставались на своих местах. Сама, тем временем, подошла к новому куратору нашей группы и пригласила того пройти в кабину пилота. Вернулся тот через пять минут.
— Товарищи, я только что переговорил с руководством и получил новые инструкции. Утверждённый план действий такой. Сейчас на борт поднимутся сотрудники таможни. Вы все поочерёдно пройдёте паспортный контроль, получите свои паспорта и, спустившись с трапа, пройдёте к автобусам. Они отвезут нас в Министерство культуры. Там, в актовом зале, вы дождётесь свой багаж и после этого разъедетесь по домам.
— Подождите, — встал с места я. — Как это уезжаем, прям с лётного поля? А встреча с поклонниками? Неужели у здания аэропорта нас никто не встречает? Неужели страна не встречает своих героев, вернувшихся с победой? Не может быть!
— Сядь на место! Не будет никакой встречи, — тут же схамил тот и добавил: — Уже в Германии навстречались дальше некуда. На весь мир опозорились. Ещё не хватает, чтобы тут перед советскими гражданами, стоящими в аэропорту, позориться.
После таких слов я ждать не стал, а быстро встав во весь рост, сказал: — А можно Вас на пару слов, — направился в начало салона за «шторку стюардесс». Тот скорчил недовольную физиономию, но через секунду всё же двинулся за мной.
— Что? — недовольно произнёс голос и я, повернувшись, посмотрел на сморщенную рожу неприкрыто показывающую отвращение к самому человечному человеку на Земле.
— Ни хрена и лука мешок, — шагнул я к нему, приперев к стенке.
— Что?! — опешил тот.
— Короче, крендель м**, если ты ещё раз раззявишь свой рот и скажешь, что мне делать…
— Да как ты?! Ах ты, щенок…
— Заткнись, падла! — взял за галстук и чуть придушил гражданина. Тот попытался отбить мои руки, но я сжал его воротник так, что тот захрипел. — Тихо, не дёргайся! Слушай сюда! Если не замолчишь, то я, б**, скажу, что это ты, лично ты, меня вынудил выступать так как я выступил в ФРГ. Понял?! Знаешь тогда, что с тобой сделают? Нет? Расстреляют на***, а семью в тюрьме сгноят.