Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– А как у тебя сейчас со здоровьем? – спросил я.

– Ты имеешь в виду, насколько я близок к смерти?

– Я знаю, насколько ты близок к смерти, Джей.

– Знаешь?

– Как я уже сказал, твой объем форсированного выдоха составляет сейчас что-то около тридцати пяти процентов.

Джей улыбнулся:

– Я всегда знал, что ты хороший юрист, Билл. Только хорошие юристы умеют так докапываться до правды.

Я пожал плечами.

– Но не отличный юрист, Билл.

– Почему?

– Потому что сейчас мой ОФВ составляет двадцать четыре процента. – Джей слегка кашлянул, словно для того, чтобы подтвердить свои слова.

– В таком случае ты должен лежать в кислородной палатке.

– Вероятно.

– Тогда почему…

– Мне нужно слишком многое успеть, Билл. – Он снова взял в руки кислородную маску и

припал к ней, закрыв глаза, словно к живительному роднику.

Он собирается встретиться с Салли, понял я. Его стремление хоть изредка видеть дочь превратилось в желание лучше узнать ее, поговорить с ней. Именно это стало его главной целью, центром его вселенной, вокруг которого вращались теперь все его мысли и надежды. И чем больше Джей узнавал о Салли, тем сильнее его тянуло к ней. Ее телефонные разговоры с отцом, несомненно, были для него утонченной пыткой. Но таков уж характер каждого мужчины: ему всегда хочется того, что он не может получить, и Джею, когда он слышал в отводной трубке невинное щебетание ничего не подозревающей Салли, стало со временем казаться, что раз он зашел так далеко, для него вообще нет ничего невозможного. И не исключено, что он был не так уж не прав. В тот день в стейнвеевском магазине, когда Джей стоял позади кресла дочери и, почти касаясь ее плеч кончиками пальцев, глядел на ее блестящие, расчесанные на пробор волосы, он пережил своего рода триумф, который убедил его: он еще не до конца утратил связь со своим прежним «я» и – пусть частично – сохранил в себе былую энергию, юность, задор и невинность. То, что Салли в свои четырнадцать поразительно напоминала двадцатилетнюю Элайзу, тоже могло быть для него источником сладостной муки, ибо во внешности дочери Джей видел разом и свое прошлое, и будущее. Пусть мать девочки была потеряна для него навсегда, зато здесь, перед ним, был живой и здоровый ребенок – его ребенок, в силу обстоятельств лишившийся сначала одного, а потом и обоих естественных родителей. Как он мог не потянуться к ней, как мог отвернуться и не посмотреть на нее, а посмотрев, не смотреть скова и снова?… Любой отказ от этого простого и вместе с тем могучего желания означал для Джея смерть в высшем, абсолютном смысле, – смерть, которая стала бы продолжением гибели Элайзы и предвестником его собственной скорой физической кончины. Да и кто мог отказаться увидеть свое собственное дитя? Я сам, не помню уже, сколько раз с трудом подавлял желание бросить все и ближайшим же рейсом вылететь в Сан-Франциско, взять в тамошнем аэропорту машину помощнее и въехать на ней прямо в новенький особняк Джудит, где бы он ни находился, – высадить капотом ворота, взломать двери и, взбежав по лестнице в спальню Тимоти, прижать сто к себе. То, что я так и не сделал этого, лишь доказывало мою слабость и нерешительность, и я вдруг подумал, что как раз сейчас, в этот самый момент. Джей своим примером учит меня чему-то очень важному, что необходимо каждому человеку, чтобы не потерять своего единственного ребенка. И я, кажется, начинал понимать: чтобы этого не случилось, нужно быть немного сумасшедшим, нужно слепо и безоговорочно верить, что искупление все-таки возможно.

И. едва подумав об этом, я почувствовал, как мое горе, моя тоска, обволакивавшая меня точно ледяной панцирь, трескается и разваливается на куски и я начинаю сознавать, что Тимми нужен мне как воздух, что больше всего на свете я хочу вернуть его и что я добьюсь своего, чего бы это ни стоило.

Вот почему в тот вечер, когда Джей рассказал мне свою историю, я не стал судить его слишком строго. Мне было немного страшно за него, но чистота его намерений не могла меня не восхитить. Все его хитрости, его ложь и кажущееся коварство служили самой благородной цели, какую он только мог перед собой поставить. Джей строил мост через пропасть, разделившую отца и дочь, и я мог только аплодировать его мужеству и упорству.

– Ну, – сказал я, переводя дух, – и чем, по-твоему, все закончится?

– Это-то, по-моему, как раз ясно. – Джей бросил маску на покрывало и посмотрел мне прямо в глаза. – Я умираю, Билл.

9

– Чертова картошка! – кричала в телефонной трубке Элисон. – Ею засыпан весь тротуар – вся улица прямо перед рестораном!

Она позвонила мне ранним утром. Я уже проснулся, но еще лежал в постели в своем номере

и, прислушиваясь к мерному, как морской прибой, шуму в ушах, раздумывал о том, как быть с Джеем.

– На тротуаре перед входом стоит огромный зеленый грузовик, – продолжала Элисон. – И в нем сидит какой-то тип. Мерзкий старый мужичонка! Говорит, что знает Джея!… Этот гад то ли пьян, то ли еще что… Вынь да подай ему Джея, иначе он никуда не уедет. Он хочет срочно поговорить с Джем, а я понятия не имею, как его найти!

– Послушай, – сказал я, – ты не обратила внимания… у этого грузовика водительская дверца на месте?

– Нет. Кажется, ее вообще нет, а что? Мерзкий старый мужичонка – это, конечно, Поппи.

– Нельзя ли мне как-то поговорить с водителем?

– Я же сказала, он ни за что не хочет вылезать из своего дурацкого грузовика. Впрочем, я могла бы отнести ему телефон…

– Сделай это, пожалуйста.

– Хорошо. – Я услышал, как она несет трубку на улицу, – услышал стук дверей и шорох холодного ветра, проносившегося сквозь сетку микрофона.

– Поппи? – спросил я, когда Элисон передала ему трубку.

– Это ты, Джей?

– Нет, это Билл, его адвокат. Помнишь меня?

– Я не собираюсь разговаривать со всякими темными дельцами.

– Никуда не уезжай, Поппи, я сейчас приду. – Я мысленно прикинул расстояние – от моего отеля до стейкхауса было кварталов пятнадцать. – Буду через несколько минут.

– Лучше приведи Джея. Или вот что: найди его и скажи, что я больше не могу!… Я скажу им то, что ему лучше бы не знать… – Голос его прервался, и Поппи издал какой-то странный звук, похожий на сдавленное рыдание. – Мне очень жаль, Билл. Я не хотел, я…

– Билл! – раздался в трубке встревоженный голос Элисон. – Этот тип, кажется, плачет!…

– Не дай ему уехать! – крикнул я. – Забери у него ключи от машины.

– Ха уже забрал.

Я пообещал, что сейчас подъеду, потом положил трубку и набрал номер нью-йоркского офиса Марсено. На звонок ответила мисс Аллана.

– Мне нужно срочно поговорить с мистером Марсено, – сказал я.

Марсено взял трубку почти сразу.

– Доброе утро, мистер У-айет, – услышал я его голос. – Я вижу, вы все-таки решили откликнуться на мою просьбу. Что вы можете мне…

– Выслушайте меня, Марсено, – перебил я. – Джей Рейни не. тает, что закопано на его участке, и я этого тоже не знаю. Зато мне стало известно, кто может ответить на ваши вопросы. Это один из работников семьи Рейни – маленький, старый…

– Вы имеете в виду парня, которого все зовут Поппи?

– Да.

Марсено презрительно хрюкнул:

– Мы его уже спрашивали.

– Вы лично?

– Нет, этим делом занимался один из наших представителей.

– Кто'?

– Это конфиденциальная информация, мистер У-айет.

– Если это была Марта Хэллок, то, боюсь, в этом вопросе ей доверять не стоит.

Мой выстрел попал в цель.

– Это еще почему? – обеспокоенно спросил Марсено.

– Потому что они родственники.

– Родственники?!

– Поппи – племянник Марты Хэллок.

– Мне никто не сказал… – медленно проговорил Марсено.

– С чего бы они стали вам говорить? – сказал я в тон.

– Значит, этот человек, Поппи… Он знает?

– Поппи сейчас в городе – в том самом ресторане, где мы с вами заключали сделку. Он ищет Джея Рейни, но сейчас это вряд ли возможно. Поппи утверждает, что должен сообщить Джею нечто важное. Я сейчас еду туда. Было бы неплохо, если бы вы тоже подъехали.

– Я рассчитывал получить интересующие меня сведения от вас или от мистера Рейни.

Я встал и, подойдя к окну, стал смотреть, как такси медленно ползут вдоль Пятой авеню.

– Бросьте, Марсено, не ломайтесь… Поппи сейчас здесь, в нескольких минутах езды от вашего офиса. И он готов говорить. Если вы не хотите его выслушать, что ж… Боюсь, больше я ничем не могу вам помочь.

– Это мы еще посмотрим, У-айет!

– Как угодно, Марсено, только не забудьте – не я, а вы можете потерять деньги. Все ваши сорок два миллиона…

Я быстро шагал к стейкхаусу, слушая, как мой телефон звонит в квартире Джея над гаражом. Трубку никто не брал. Когда вчера вечером мы прощались, он протянул мне руку в знак дружбы и примирения, и я с удовольствием ее пожал. Теперь, когда я знал, что за его необъяснимыми поступками стоит простое и вполне понятное с эмоциональной точки зрения желание видеть свою дочь, я мог только переживать за него.

Поделиться с друзьями: