Куда Уехал Цирк. Дорога-2

– Вот, что ни говори, а странные они люди... Убедились и свалили.

– Че странного? Начальству доложить же надо! Пусть оно решает че делать, на то оно и начальство!

В этот момент через дорогу, почти под копытами лошадей, проскочил рыжей молнией Невс и унесся назад вдоль каравана.

– Невс! Скотина рыжая! Ты что делаешь? – возмутился Оле, правивший первым фургоном.

– Охра-уняю периме-утр!– последовал немедленный ответ.

– Демаскируешь нас в полный рост, охраняльщик!
– сердито выговаривал швед. – Никакой кот не может носиться, как пьяный заяц, быстрей лошадей! Да еще и светишь рыжей задницей!

– По-у-нял! Приня-ул к испо-улнению,– рыжая шкура перестала мелькать то тут, то там, и все успокоились. Никто не задумался, как и что принял к исполнению биофаг. Оказалось, здря-я-я!

Больше всех путешествие по землям сектантов напрягало ящерок. После вчерашнего было решено, что ребята едут в своем фургоне безвылазно до самых прерий. Даже гулять на стоянке будут на поводках, тщательно изображая рептилий. Изнывающие от скуки однокладочники в шесть конечностей издевались над управляющим их «палаткой» компьютером. Тем самым, что выглядел как стеклянный бант. В шесть, потому что правая задняя конечность имела столь же подвижные пальцы, как и две верхние. И многие системы управления были разработаны именно под три точки доступа. Сейчас они сидели на хвостах и хаотично нажимали по двадцать четыре точки одновременно. Применяя давно освоенный, с подачи учителя Сорга, метод «научного тыка». Хотя учитель рассказал о нем в шутку, ящерки не преминули проверить и прийти к выводу, что в безвыходных ситуациях метод вполне работает! А так как системный подход не дал никаких результатов в попытке подключиться к внутренней связи людей, оставался только тык. Сначала люди попытались сделать для них такие же приборы, как и для местных жителей. Увы, безуспешно. Предложение попытаться перенастроить собственные системы ящерок, от ящерок и поступившее, вызвало скептическое хмыканье и категорический отказ копаться в чужих микросхемах. Вот теперь двое подростков трудились с достойным подражания упорством.

– ...рыжей задницей!
– внезапно раздался у них в ушах возмущенный голос Оле.

– СССААААА!!!!!
– Фен и Шен прыгали и самозабвенно стучали хвостами, и свистели во все горло. Они подняли такой шум, что Ло, работавший возницей их фургона, постучал кнутовищем в стенку за своей спиной. Ребята решили поделиться радостью, но, увы, их гарнитуры исправно работали на прием, но передачу все так же игнорировали.

На обед фургоны остановились возле самой обочины, но люди из них не выходили. Сонк на своем квотере и Дени с Сашкой на кобах поработали официантами, развозя обед из кухни. Проезжая в очередной раз мимо цыганского фургона, Дени обратил внимание на свесившегося из окна медведя. Потапыч всматривался во что-то на лугу, и парень посмотрел в ту же сторону.

– Твою же ж, мать! Принял он к исполнению!
– больше парень приличных слов не нашел. Подъехавшие к нему парни и вообще промолчали от изумления. По лугу двигалось нечто на четырех лапах, с задранным хвостом и шерстью цвета молодой травы. Вкрапления весенних цветочков скучковались между ушей и на кончике хвоста доводили образ до совершенства....

ГДЕ-ТО ЗА РЕКОЙ

Часа полтора неспешного размеренного бега утомили только Стаси. Сестренка Ю держалась, сегодня на удивление, хорошо, о Кианге и говорить не стоило. Потом начались мелкие неприятности в виде столь-же мелкого редкого дождика. Сначала девушки просто накинули на головы и плечи маленькие полотенца да перешли на шаг. Но через полчаса влага уже пропитала легкую ткань, и пришлось доставать палатки и прятаться под ними. Путешественники стали похожи на гусеницу, впереди гуськом шли девочки, накрытые одной палаткой, сзади взрослые под второй. Палатки постоянно меняли цвет, мимикрируя с окружающим пейзажем, и Марья тихо радовалась безлюдью вокруг. Тропинка вильнула, подойдя почти к обрывистому берегу, взгляд женщины упал на реку.

– Кианг, вот посмотри на это западло!
– Марья ткнула рукой в сторону воды.

– Хм, теперь я окончательно понял смысл этого слова...
– отозвался сзади китаец. Дождик разрисовывал речную гладь кругами, но этот рисунок заканчивался в десятке метров от противоположного берега. Дальше вода была практически гладкой. Идущая в средине Ю поскользнулась, ступив на траву, и удержалась на ногах только благодаря помощи подруг.

– Теть Марь, а может, с дождиком это шуточки Деда-Всеведа?
– предположила Эни.

– Да вряд ли, - Марья внимательно огляделась.
– Он вроде себя таким мелочным не показал, да и с юмором у него вроде нормально. Вон давайте за той купой ив остановимся на отдых и заодно пообедаем.

"За" были все, даже Кианг. Очень быстро палатки, установленные так, что откинутые входные клапаны соединили их в одно целое, уже тихо шипели, надуваясь, а два котелка стояли полными воды. Пока варилась каша, Эни мазала ноги Ю и Стаси обезболивающим кремом.

– Вот, непонятно, почему в рюкзаке не было расчесок?
– недовольно бурчала Марья, складывая аптечку на место.
– Зубы есть чем почистить, вот жевательные пастилки, а расчесок нет.

– Э-э-э...
– Эни потупила глазки.

– Не поняла?
– женщина выгнула бровь.

– Ну, я, это, расчески вчера забрала...

– Все?!
– и увидев согласный кивок, рассердилась. – Вам что на каждую голову понадобилось аж по две сразу?! Как и подушек?! Ладно, я с моей-то прической, а Кианг пятерней расчесывался! Хоть бы одна из вас подумала не только о себе!
– девочки виновато потупились, а Ю залилась краской.

– Мы думали, у вас еще есть...

Отмазка была настолько несуразной, что Марья даже отвечать не стала. Обед прошел в молчании. Расчески и подушки - казалось, были сущей мелочью, однако весьма тревожной и неприятной. Заставившей задуматься, а не слишком ли плотной опекой окружают девочек взрослые? Настолько, что сами девочки уже не дают себе труда думать еще о ком-то, кроме себя самих...

– Ладно, давайте укладывайтесь, отдых в полной расслабухе - полчаса, - приказала Марья, когда чай был допит. Эни обрадовалась и тут же растянулась у стенки палатки. Ю и Стаси переглянулись.

– А я не смогу, наверное, уснуть, - засомневалась Стаси.

– И я, - виновато улыбнулась Ю.

– Ладно уж, ложитесь, слушайте и представляйте то, о чем я буду говорить, - женщина заглянула в соседнюю палатку, в которой уже лежал Кианг, он-то расслабляться умел самостоятельно. Когда девочки улеглись, как было велено, Марья кашлянула и медленно заговорила, низким тихим голосом, акцентируя слова.

– Ты идешь по тропинке, вокруг высокие деревья, сквозь листву на землю падают солнечные пятна. Воздух тоже прогрет солнцем. Тропинка бежит вниз, идти легко и приятно. Ты слышишь шум воды и тропа выводит тебя на поляну, по которой бежит ручей. Вода прозрачна, как стекло, на песчаном дне играют блики солнца, - голос Марьи стал размеренно гипнотическим.
– Ты заходишь в воду, она теплая, ласковая, как касание шелка, и ты ложишься в ручей. Вода струится по волосам, по телу, смывая пыль и усталость. Тело становится легким, почти невесомым, вода течет, струится по тебе и вокруг тебя. Ты чувствуешь, как струи начинают течь сквозь тебя. Чистая прозрачная вода скользит по мышцам, вымывая усталость. Она уносит грязь и боль, тебе легко и радостно, тело расслабленно, и ты отдыхаешь....

Девочки дышали спокойно и глубоко, Марья, улыбаясь, обернулась к Киангу. Он тоже дышал глубоко и ровно, растекшись расслабленной горкой.

– Ну, мать, ты даешь!– внезапно по связи возмутился Оле. Марья подпрыгнула, схватившись за сердце.
– Ты змей заговаривать не пыталась?! Я тут чуть с козел не свалился!

– Тьфу, на тебя! Проблемы индейцев не волнуют шерифа!
– оглянулась на Кианга и похвасталась: - Между прочим, одного удава уже заговорила, Киангом зовут.