Куда Уехал Цирк. Дорога-3

– А где пожар?!

– Да какой пожар?!!
– чуть ли не взвыл Федор и спрятал половник за спину. Покосился на кастрюлю, понял, что она не влезет, и сунул импровизированный барабан в руки подошедшему внуку.

– Так набат били... Там народ на помощь собирается, меня вот послали узнать чего и как, - парень еще раз хлопнул глазами. Рассмотрел почти голых мужчин с весьма серьезным оружием в руках и удивился еще больше.

– Молодой человек, вы бы съездили, сказали, что нам помощь не нужна. Зачем вашим согражданам зря волноваться и сюда бежать, - очень вежливо предложил Джонатан.

– Чего?
– парень подвис, потом понял и махнул рукой.

– Да не, пока я не вернусь они не поедуть, тока сказать же надо, чего вы колотили...

– Дед нас будил, - Сашка провел пальцами по вмятине на боку кастрюли.
– Проспали мы маленько, вот он всех разом и решил поднять...

– А! Ночью-то котячьих воров ловили!
– парень расхохотался, показав щербатую улыбку.
– Над ними уже весь поселок смеется, хотя жаль, что ваш кот холостой, я б от такого котейка не отказался.

– А откуда весь поселок знает?
– изумилась Марья, уже одетая в халат, заботливо выданый Киангом.

– Так шериф же и сказал, а че скрывать? Кот не конь, - и без всякой связи вдруг добавил: - Не были бы ваши лошадки меринами, давно бы их свели! Красавцы! Ладно, поехавши я, - он развернул коня, оглянулся и сообщил: - Вот только Дождю от Желчи будет, даже плетки получить может!

– За то, что воровать полез?
– уточнил Дени.

– Нет! За то, что украсть не смог да попался, - донеслось уже сквозь топот копыт.

– Логично, однако... Если взялся делать дело, так постарайся сделать хорошо и неча начальство позорить, - серьезно покивал Ло, повернулся и пошел в фургон, дергая на ходу лопатками, чтобы сбросить с кожи налипшую траву и землю.

ГЛАВА 18

За завтраком Федор хмуро поковырялся ложкой в рисовой каше с тушенкой, гордо обозванной пловом. Попробовал и обвиняюще уставился на повариху Таню.

– Ты где кашу взяла?! Ты ж ее не варила, я на кухне был!
– молодая женщина от неожиданности пролила мимо очередной чашки чай. Она черпала его из большой кастрюли, конечно, чай из самовара был и вкусней, и наваристей, однако каждый раз кочегарить ведерную емкость было уже лениво, и потому самовар красовался на столе только за ужином.

– А скрала она кашку-то, пошла вон в поселок и стащила...
– Марья насмешливо улыбнулась.
– Что-то раньше вас Федор Артемьевич мало заботило кто, когда и как готовит. Вот и сейчас бы не лезли бы, - не рассказывать же вредному старику о наконец раскупоренном НЗ.

Федор покраснел и надулся, явно собираясь ругаться, но тут в разговор вступил Изя:

– Скажите-таки мине, шо ото значило это соло на отдельно взятой кастрюле?

– Побудку оно значило, - хихикнула Эни.

– Ой, та шо ви говорите?! А я уже думал, шо наш многоуважаемый директор решил отбить кусок черствого хлеба у старого еврея.

– Какого черствого хлеба?
– вдруг возмутилась повариха и встала в классическую позу всех возмущенных женщин мира.
– Ни в жисть не ложила на стол черствого!

– Пардон мадам, неудачная фигура речи!
– быстренько извинился старый музыкант, ибо ссориться с поварихой - оно себе дороже.

– Да, Федор, совсем ты сбрендил, - Зара сидела, подперев кулаком щеку, и смотрела на виновника веселого утра с укоризной и немного жалостью.

– Ладно, на нас тебе плевать, помрем мы с испугу али нет. Но животину-то мог пожалеть! Потапыч, не к столу будь сказано, с перепугу обделался, так у меня вопрос, кто клетку будет чистить?

– И мишку заодно, - добавил Яков, и неприязни в его глазах было куда больше.

– А мне вот интересно, ШО это было, когда вы как ошпаренные тараканы повыскакивали?
– хмуро и в тоже время вызывающе поинтересовался Федор.

– Голые и с винтовками, - хихикнул Сашка.

– Че это голые?!
– возмутился Дени.
– Очень даже в трусах.

– И пижамах...

– Ото безобразие ты пижамой называешь?!

– Так жарко же! Как всегда, двойной стандарт, как сами так в...

– Видишь ли, Александр, - прерывая на полуслове очередную пикировку племянников, пояснил Ник.
– Уважаемый Федор устроил нам внеплановые учения по отражению нападения на лагерь воображаемого противника.

– Эм-м-м, - паренек явно с трудом переваривал сказанное.
– И как?

– Как всегда, нормально...

– Быстро так отразили, много раз, видать, такое бывало...
– по связи высказал подозрение Робин.

– Не без того, - прозвучало многозначительно, а Невс вдруг запел, картавя и гнусавя одновременно:

– Мы мигные люди, но наш бгонепоезд стоит на запасном пути...

– Невс заткнись! Если мы сейчас рассмеёмся, у Федора зубы покрошатся. Вон как скрипит!
– цыкнул на биофага Оле.

– Моу-гу одолжить пару сво-уих. Титано-увых, - тут же предложило ехидное создание.

– И че, он их на веревочке повесит на шею?
– это вступил в полемику Дени.

– Невсик, ты еще и челюстно-лицевой хирургией балуешься на досуге? Имплантируешь помаленьку?
– сильно заинтересовался Ло.

Марья пила чай и вдруг прыснула в кружку, а потом расхохоталась в голос. На нее уставились с удивлением, а Федор стал наливаться даже не краснотой, а каким-то бурым цветом.

– Ой, ребята, вы представьте, если бы кто-то это заснял! Ой, ха-ха-ха!- женщина даже не пыталась остановиться.
– Выходит мужик с кастрюлей и бабах половником! И тут же полуголый народ из всех щелей, как тараканы, начинает валить!
– представили и присоединились.

– Со стволами!

– И окапывается!

– Не успели...

Федор посмотрел на буквально валяющийся от смеха народ и присоединился тоже.

– Ну что, Кианг, ты узнал много нового о своей, хм...
– как назвать Марью Ник не сообразил с ходу, но от подковырки не удержался.

– Любимой женщине, - подсказал ему мужчина. – Да, это было несколько неожиданно. Сначала грохот, потом спокойно спящая в моих объятьях женщина, выворачивается как угорь, мгновенно одевается...

– В ночнушку с кружавчиками...

– Открывает ящик комода и достает оттуда пистолет...