Куда Уехал Цирк. Дорога-3

– А чего не выгнали?
– удивился Федор.

– Так номер у нее хорош, мужикам нравится, - Таис вздохнула. – Танцует она, на барабане...

– ГДЕ?!
– вопрос, заданный хором, прозвучал довольно громко. Все сначала уставились на Таис, а потом повернулись, рассматривая пухлую девицу, сидящую в тени, недалеко от связанных мужиков. У всех возник один и тот же вопрос: а какой барабан ее выдержит?

– Скульпту-урная группа о-ухренения!
– прокомментировал Невс.– Я тоже с ва-уми!

– Да ладно, - Таис довольно усмехалась.
– Бочка это дубовая, под барабан размалевана, вот по ней и стучит подковками.

– Степ?
– с профессиональным интересом полюбопытствовала Эни.

– Не, ирландский рил.

Эни встала, вышла из-за стола и изобразила.

– Это?

– Эй ты! Это мой танец!
– заорала девица, попытавшись вскочить.

– Когда она так скачет, у нее верхние полушария из корсета не выпрыгивают?
– полюбопытствовал Дени.

– Мужики из штанов точно, - усмехнулась Таис.
– Вот ихнии жонки гнилыми помидорами швыряются...

– А хозяйки здешних ферм за дробовики берутся...
– добавила Марья.
– И у девочек всегда есть подработка.

Таис на подколку только выгнула бровь. Федор еще раз посмотрел на девицу, потом на свою любовь, потрогал синяк под глазом и заявил:

– Если вы едете с нами, то эта, - он кивнул на девицу, - выступать не будет, и вообще пусть катится со своим хахалем!

***

Цепочка всадников неспешно двигалась по горным тропам. Индейские лошади, привычные ко всему, шли спокойно, помахивая хвостами, а вот Полоске под Ло было сильно неуютно. Впрочем, как и всаднику, но если коня он мог успокоить, то сам упорно чувствовал себя инородным телом в этой кавалькаде. Даже белые циркачи смотрелись гармоничней. Он же представлял сам себя кусочком гена глубоководной рыбы, встроенным в ДНК помидора. Почему доку на ум пришло это странное сравнение, он и сам не знал, но чувствовал себя лишним, как тот чужеродный ген в модификате.

Ехал Ло сразу за Желчью, вынужденно приглушив восприятие почти до нуля. Любопытство окружавших оглушало почти до звона в ушах, острое - молодых индейцев, сдержанное - Желчи и настороженное - циркачей. И потому, когда сзади громко ухнул филин, док даже вздрогнул и поморщился. Филин днем? Глупость какая! Вот зачем считать всех белых полными идиотами? Да и не белых тоже, вон, один из циркачей явный квартерон, хотя и очень светлый. Филин ухал еще пару раз, пока ему не ответила сова! Ну, совсем уж хорошо, хмыкнул Ло, оглядываясь. Из-за очередного невысокого камня выбрался молоденький индеец, лет семнадцати на вид. Такого пацана нанять в проводники можно было только совсем уж на безрыбье, которое и было старательно создано.

Паренек за руку вытащил из-за того же камня белую девчонку, в слегка перепачканной клетчатой рубашке и шароварах. Две косы, свисавшие с висков длинными кольцами, и трогательные кудряшки надо лбом делали ее совсем ребенком. Стаси рядом с ней выглядела барышней.

Паренек четко доложил местонахождение фигурантов, и стало понятно, что никакого особо сложного захвата не будет. Чего захватывать-то? Один ловит форель в ручье, двое ушли на охоту, четвертый достал заначку, выкушал бутылку виски в одно лицо и пел песни, сидя на высоком камне. Теперь, судя по тишине, наверное, заснул. Хотя нет, не заснул! Не так далеко, судя по громкости звука, хрипло, с подвывом орал зверски пытаемый кот. С душой, надо сказать, орал. А вот последний бандит остался в лагере, и Ло чувствовал, как это напрягало молоденького проводника. За рыбачком отправились цирковые, они же рассчитывали на обратной дороге снять с камня пьянь. Желчь, ставший неуловимо похожим на старого кота, решившего поднатаскать подросший выводок в ловле крыс, увел молодняк за охотниками. А Ло поторопился в цирковой лагерь. Подъехав к как будто вымершим фургонам, он на секунду придержал коня, сканируя пространство, и ахнул, закрываясь наглухо. От фургона, стоящего на отшибе, шла волна боли, ужаса и отчаянной безнадежности. А поверх этого животное наслаждение насильника и блаженство, наверное, такое удовольствие получает тигр-людоед, пожирая еще живую жертву. Дверь фургона вылетела, хрустнув вырванным крючком, Ло одним ударом вырубил рычащего, как голодный волк, мужика и отшвырнул его в сторону. Связанная и кляпом во рту девушка, смотрела, ничего не видя, расширенными до предела зрачками. Но сознания почему-то не теряла, и Ло мягко прижал артерию на шее, погружая ее в спасительную темноту. Плечи, живот, а особенно грудь жертвы были искусаны до кровавых ран. Желчь заглянул в фургон, когда Ло уже закончил оказывать помощь. Девушка лежала на постели, накрытая простыней, она спала, получив лошадиную дозу успокоительного. Индеец посмотрел на окровавленные тряпки на полу, потом на доктора и кивнул. Бледнолицый, с заткнутым ртом, корчащийся на муравейнике, вполне заслужил свое наказание.

– Этот толстячок знает толк в воздаянии по заслугам, как говаривал один знакомый христианский священник, - с уважением подумал Желчь.

ГЛАВА 26

В жилом фургоне Оле и Робина, по настоятельной просьбе, если не сказать по требованию Ника, собрались все ходоки. Из-за проходного двора, в который превратился цирк, штабную палатку ходоков свернули полностью. Палатку ящерок - частично. Все же их комп, уже официально прозванный Бантиком, иногда выдавал не только табличку с надписью: «Недостаточный уровень допуска». Правда, пришлось озаботиться защитой от нечаянного проникновения посторонних. Вход развернули в сторону ящеркового вольера, оформив как лаз в личную нору «яшпери». Должна же быть у них личная территория! Допускаются туда только личные друзья чешуйчатых, на остальных они шипят и щерятся. Причем весьма убедительно, аж дрожь пробирает. А еще бы не пробирала, если во вполне слышимый диапазон добавлялось маленько инфразвука. Эта способность прорезалась у Шена после взросления, Фен так не могла, не женское это умение.

Оле, заглянув в керосиновую лампу, решил, что, пока светло, ее стоит дозаправить. Бутылка с керосином, плотно завернутая, чтобы меньше воняла, стояла между стеной и шкафом. Спокойно достать ее не получилось, на голову наклонившегося шведа посыпалась пыль и паутина. Чертыхнувшись, он отряхнул рукой короткий ёжик волос и взглянул вверх. Со шкафа на него смотрели две чешуйчатые морды лица, излучая нарочитую виноватость. Но кто бы им поверил, с такими-то широкими зрачками! К тому же люди уже давно научились различать мимику ящерок. А вот как они вдвоем уместились на не столь и большом шкафу, было интересно.

– Да уж, ребятки, убираться вы явно не любите, - Марья помахала ладонью в воздухе, разгоняя пыль, краем зацепившую и ее.

– Чего вы вообще туда попер... залезли?
– удивился Дени.

– Тес-сно...
– пояснил Шен, его голос стал гораздо ниже, чем у его сестры.

– Уфорачиватца не надо, - уточнила резон высотного расположения Фен. Ящерки завозились, просыпав еще немного пыли, и их головы оказались с одной стороны шкафа. Одна над другой, причем гребень Шена уперся в потолок.

– А наверху что, не тесно?

– Сато на лапы и хвост не нас-ступают...

– А-а-а, - заявили присутствующие чуть не хором.

– А почему мы динамку не запустим?
– пожал плечами Дени.
– Свет будет нормальный...

– И стучать она будет на всю ивановскую...
– фыркнула Эни

– Ну и что?
– не понял парень.
– Мы же от индейцев не прячемся...

– Дитя асфальта...
– усмехнулась Марья.

– Что такое асфальт?
– тут же поинтересовался Робин.

– Старинное покрытие дорог и тротуаров в городах. В нем постоянно появлялись ямы, и его все время ремонтировали, тем самым обеспечивая постоянную занятость рабочим, - отрапортовала Эни.
– А еще оно воняло летом в жару, и в нем застревали каблуки.

– Не, а че?
– возмутился Дени.

– Ты выйди, посмотри на эти скалы, на сосны, прислушайся... А потом ды-ды-ды движка, и ни пения птиц, ни тишины, - вздохнула Марья.
– Невместно оно как-то тут...
– народ молча покивал, соглашаясь.

– И где Ник, в конце-то концов?
– возмутился Гари.

– Иу-дет уже, - доложил Невс, вспрыгивая на раму окна.

Ник вошел, и все собравшиеся, кроме ящерок, конечно, им такие тонкости были еще непонятны, изумленно на него уставились. Мужчина был одет в отутюженный костюм-тройку, и ходоки, одетые в походно-домашний вариант гардероба, на его фоне смотрелись бледно. Однако высказать свое удивление никто не успел. Ник обвел собравшихся взглядом недовольного начальника и заявил:

– Я просил собраться только ходоков. Почему здесь посторонние и дети?!