Куда Уехал Цирк. Дорога -5

А пока у разожжённого мангала сидели ходоки и Робин с Киангом, все смотрели на огонь, и говорить совсем не хотелось.

Только тихо перебирал струны Гари. Ник тоже смотрел в огонь, лес, шум сосен, потрескивание дров, тепло костра. Как хорошо было бы провалиться в свое собственное прошлое в то курсантское время, только не забыть при этом всю свою жизнь. Помнить знать и изменить. Ник протянул руку и вынул гитару из рук не ожидавшего такого Гари. Коснулся струн и тихо запел на русском.

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены, Тих и печален ручей у янтарной сосны, Пеплом несмелым подёрнулись угли костра, Вот и окончилось всё - расставаться пора.

Крылья сложили палатки - их кончен полёт, Крылья расправил искатель разлук - самолёт, И потихонечку пятится трап от крыла, Вот уж действительно пропасть меж нами легла.

Не утешайте меня, мне слова не нужны, Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны, Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня, Вдруг у огня ожидают, представьте, меня! (Юрий Визбор)

Оглядел сидящих и запел опять, но уже на понятном всем английском. Отзвучал последний аккорд, ладонь легла на струны, прижимая их.

– Желчь никогда не слышал от белых таких песен… - вождь возник из темноты, как будто проявился на старинной пленке. Ему протянули коврик, и он уселся, как и все, поджав ноги, и посмотрел на сидящих у костра, явно ожидая продолжения концерта.

– Ребят, а у него евреев в роду не было?

– Да-а-а, в заходах сбоку что-то такое просматривается…

– Да ладно вам, еще одну споем…

– Ник, ты «Прощание с горами» Высоцкого помнишь?
– спросил Оле.

Ник пожал плечами, тронув струны слегка неуверенно:

– А почему ее?

– Потому что она в переводе на английский есть, и я ее на нем помню, – усмехнулся, обращаясь уже к вождю.
– Только вот певец из меня еще тот, так что Желчь, прикрывай уши.

Тот улыбнулся и кивнул соглашаясь.

Ник тронул струны и Оле изобразил реп.

В суету городов и в потоки машин

Возвращаемся мы - просто некуда деться!

И спускаемся вниз с покорённых вершин,

Оставляя в горах, своё сердце.

Так оставьте ненужные споры -

Я себе уже всё доказал:

Лучше гор могут быть только горы,

На которых ещё не бывал,

Кто захочет в беде оставаться один?!

Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?!

Но спускаемся мы с покорённых вершин...

Что же делать - и боги спускались на землю.

Сколько слов и надежд, сколько песен и тем

Горы будят у нас - и зовут нас остаться!

Но спускаемся мы (кто - на год, кто - совсем),

Потому что всегда, мы должны возвращаться.

Замолк голос, замолкла гитара, молчали люди. Только шум листвы, сосновых крон и звуки ночного леса нарушали тишину у костра. Желчь встал, приложил руку к груди таким знакомым киношным жестом и тихо сказал:

– Желчь всегда рад увидеть всех вас в своей типи.

Сделал шаг назад в темноту и исчез, безшумно растворившись в темноте еще более плотной после света костра.

ГЛАВА 8

Утром провожали маленький караван всем коллективом, включая Бульку. Обнимались, дарили очередные маленькие подарки на память, утешали Флору, у которой глаза были на мокром месте. Хотя она и сама не могла сказать, почему эти, в общем-то, малознакомые люди, стали ей так близки. Малышня заглаживала Невса и почему-то ящерок. Невс от широты охотничьей души притащил двух«куриц» неопознанной национальности. По ощипанным и выпотрошенным тушкам определить оную было затруднительно. За обработку трофеев благодарили повариху Таню, а та только косилась на кота. Наконец тронулись в путь, и так вместо раннего утра задержались сначала на завтрак, а потом и на прощание. Но не успели выехать из бывшего индейского лагеря, как наперерез из лесу выскочили трое, размахивая руками. Фургоны тут же остановились, а практиканты, сложившись чуть не вдвое, пытались продышаться.

– Мы так бежали!
– на выдохах сообщил очевидное Сонк.

– Но успели! - подхватили брат и сестра, и прощание покатилось по новой в исполнении тех же и троих прибывших. И было заметно, что и Робин, да и все остальные рады успевшей вернуться троице.

Фургоны скрылись за поднятой из-под колес пылью, а оставшиеся потянулись назад в свой лагерь.

– Ну что, по чайку?
– Ло потер ладони.
– Марь, у тебя там вчера потерянное вроде нашлось?

Таня и Марья переглянулись и фыркнули очень синхронно, хотя самовар разжигать пошел Оле, не напрягая этим делом повариху.

– А поесть чего осталось?
– трое «экскурсантов» смотрели заинтересованно.

– Мы не завтракали…

– … проснулись и…

– … сразу бегом в лагерь, чтобы успеть.

Конечно, ребят накормили и даже с расспросами не приставали, хотя и по внешнему виду и по эмоциям особого негатива не чувствовалось.

– Как зачет?
– первым не выдержал любимый дядюшка.

– Как всегда, - пожал плечами племянничек.

Старшая группа ходоков не поняла, троллят их намерено или где?!

Но молодежь стала докладывать подробно, изображая детсадовский монтаж, когда говорят свой стишок один за другим.

– Сначала нас обнюхали… - Дени.
– Одобрили,

– Потом заставили попрыгать и послушали, не бренчим ли чем… - Эни.
– Одобрили,

– Дальше заставили пройти по мокрому песку, попросив оставить четкие следы… - Сонк. – Похвалили.

– За что?
– вопрос прозвучал практически хором от Сашки и Стаси и чуть шипяще от Фен и Шен.

– По следам любой индеец определит, что прошел не индеец, даже если тот будет обут в мокасины, - стал пояснять Сонк, - потому что неправильно распределяет вес на пальцы. Белые ходят так, что шаг идет через большой палец и на него приходится весь вес тела, из-за этого ноги быстро устают. Индейцы чуть косолапят, и вес распределяют через все пальцы.

– А нас так и учили ходить…

– Потом пробежали марш бросок, пробежали миль пять, дальше вперемешку шли-бежали. Выносливость тоже одобрямс, а вот тихо как индейцы у нас не получалось, даже у Сонка.

– Забежали мы в какие-то скалы…

– Настоящий лабиринт…

Рассказ становился все более эмоциональным, с жестикуляцией и попыткой словами описать места по которым «гуляли».

– А эти га… нехорошие экзаменаторы кинули нам вводную - найти дорогу назад…

– Ага! Мы-то смотрели больше под ноги, чтобы не навернуться!