Куда Уехал Цирк. Дорога1

– Понятно, что вы испугались, но визжать как две пилы зачем?!
– возмутился Сонк, ковыряясь в ухе.
– Вы же поняли, кто это был, а все равно визжали!

Девочки переглянулись, покраснели и пожали плечами. Так нежданно-негаданно, обычный ужин превратился в рыбный пир. Голову с куском туловища отпилили прямо на берегу, чтобы не пугать повариху следами когтей. А то, что это были когти, сомнений не возникало ни у кого, кто видел дырки на туше. Но расспросы и выяснения опять решили оставить на потом. Робин уже интересовался, почему ходоки совсем не расспрашивают ящерок, обходясь только тем, о чем те сами рассказывают. Удивлялся при этом терпению и не особому любопытству ходоков. Ему объяснили, что дорога впереди еще дальняя, и пройдет она по пустынной местности. Вот там никто случайно не подслушает и не увидит, а ребята попривыкнут к окружающим их людям. Полисмен хмыкнул и задумался.

Из рыбины вышла прекрасная уха, куча отличных стейков, замороженных порционно в ледяной глазури. Гора нажаренного в кляре мяса, и такая же гора охлажденного фарша на завтрашние котлеты, и сытого в кои-то веки Невса, сожравшего без остатка все отходы разделки рыбины и даже кости. Сожрал он и сомью кожу, аккуратно снятую Сонком и засыпанную, солью, которая ему не помешала, видно приправой пошла. Горестный вопль молодого индейца снова переполошил лагерь. Его попытки поймать и собственноручно удушить, «эту рыжую скотину», вызвали у окружающих приступ дежавю. Невс удирал с недоумением, написанным на морде, и пытался объяснить по внутренней связи, что всего лишь старался уберечь окружающую среду от загрязнения. Шкура же была ужасно твердая, не вкусная и есть ее не доставляло ну, никакого удовольствия!

– Я хотел ремни из шкуры сделать, на всех бы хватило, если подложку из обычной кожи сделать!
– на полном серьёзе убивался Сонк.- Такой узор на шкуре был красивый! А этот гад...
– гад забился, в темный угол и старался даже не отсвечивать глазами.

– С-с-са!- попыталась утешить его Фен.- Можно еще поис-с-скать фкус-сного зферя. Под фодой можно дышать!- и ящерка продемонстрировала «ожерелье».

– Да?! А какой у этой штуки ресурс ты знаешь?- напустилась на чешуйчатую девушку Марья.
– Может, оно пока ты его носила как украшение, работало, и теперь в любую минуту отключится!

– Нет, мы наш-ш-шли инс-с-струкцию!- радостно доложил Шен.- Фключение проис-с-сходит при с-соприкос-сновении с фодой. Рес-с-сурс четыре цикла. Э-э-э, дфа года.

– Значит так, ребятки, а-ну, сели все в рядок, - завхоз указала на скамейку.
– Все, все садитесь. Слушайте и не вздумайте потом заявить, что не запрещено, то разрешено! А запрещено, нырять в «ошейнике» без присутствия взрослых. Хватать руками, пинать ногами и тыкать подручными средствами все, что движется, не движется, а сособенно в то что понравилось. Уходить из расположения в одиночку, не предупредив кого-либо, как в городе, так и в «поле». Не есть и не пить незнакомые субстанции, в каком бы виде они не были.

Наблюдавший за слушающей молодежью Джонатан отметил разную реакцию на внушение. Стаси и Ю слушали очень внимательно, Сашка косился на Дени и старался скопировать его реакцию. Эни и Дени возмущенно пыхтели, а ящерки тянули шеи, высматривая, не осталась ли булочек на блюде... Марья вздохнула и покачала головой.

– Да, практиканты, - вступил в разговор Джонатан.- От вас я такого не ожидал, вас же учили, и практику вы проходили, а повели себя как пустые чайники!

– А что мы?!
– взвился Дени, обидевшись на «чайника».
– Мы даже в воду не особо зашли...

– Да?!- Марья насмешливо изогнула бровь.

– И это не Сонк вас за шкирки из воды тащил?- делано удивился Гари.- И это не вы требовали тащить на берег, и выдавали указания про жабры? Почти дипломированные специалисты, а ведете себя как дети!

– А сам?- теперь уже взвилась Эни.
– Кто как мальчишка со сцены прыгал?!

– Я не прыгал, я свалился, - открестился от обвинения Гари.- А потом просто исправлял положение...

– Да?!- опять не удержалась от насмешки Марья.

– Ну... Оно как-то так получилось, - развел руками шотландец.- Как понесло, само собой...

– Наконец-то! Я уж и не надеялся, - Федор Артемьич, до этого молча слушавший разговор, улыбался во все, удивительно крепкие, хоть и прокуренные, зубы, а потом поднял вверх указательный палец и назидательно пояснил.
– Это называется «поймать кураж», и теперь парень ты точно цирковой! Со всеми потрохами!

***

Ночью подкрался дождь, не весенний бурный ливень, с грозовыми раскатами, а тихий шелестящий дождь. Из тех под которые так хорошо спится, и снятся приятные сны. Он принес с собой особый гороховый запах и зябкую прохладу, но теплые одеяла еще никто не собирался прятать...

Хорошо смоченная дождем дорога не успела превратиться в грязевой разлив, зато не пылила, поэтому ехать по ней было одно удовольствие. Сейчас на месте возницы, в так называемом «девичьем» фургоне сидел Робин. А фургон назвали так, потому что ехать в нем предпочитала женская часть цирка, исключая только Зару, хотя и она изредка заглядывала. Первой к девичьему контингенту присоединилась Ая, тихая и бесцветная вне арены. Потом подтянулась Таня, которой не хватало женского общества в компании четырех мужчин. За спиной Робина раздался очередной взрыв смеха, и он тоже улыбнулся, хотя не знал причины веселья. За последние дни черный полисмен все больше убеждался, что был прав, отправившись в путешествие с цирком. Сейчас он оглядывал зеленые пологие холмы, между которыми петляла дорога, слушал смех за спиной, и чувствовал, как из души вытекает ледяная тяжесть. Она заполнила душу до краев на могиле любимой жены и не рожденного ребенка. Сколько раз сердобольные тетушки знакомили его с молодыми девушками и вдовами, но ни одна не тронула душу. И вот сейчас холод капал на дорогу, испаряясь вместе с остатками дождевой воды.

– Робин, ты не знаешь...
– полисмен вздрогнул от внезапно раздавшегося рядом голоса Марьи, и женщина, заметив это, удивилась.
– Ой, извини, я думала, ты слышишь, как я подошла, - она перебралась вперед, плюхнулась рядом с возницей и откинулась на спинку сидения.
– Скажи, пожалуйста, а как можно написать письмо, например, на ферму мистера Хантера?

– Просто садишься и пишешь, - несколько растерялся такому вопросу Робин.
– Ты же умеешь писать?

– Умею, и на английском тоже, хотя у нас больше печатают чем пишут от руки.

– Вот, пишешь, запечатываешь письмо, потом пишешь адрес и отправляешь на почте....

– Адрес... Если бы я еще додумалась его взять!
– Марья расстроено покачала головой.

– Так командир брал, - успокоил ее мужчина.
– Я сам видел, как мистер Хантер диктовал.

– Отлично! А посылку могут доставить?

– Могут, - и тут же поинтересовался.
– А что ты хочешь отправить Хантерам?

– Да не Хантерам, а через них Маринке, - Марья грустно вздохнула.
– Понимаешь, я обещала сделать вместе с ней игрушку, да так сложилось, что не успели.

– Быстро все случилось, - согласился Робин.
– Но, может это к лучшему?

– Может, как знать, - кивнула женщина.
– Только вот покоя мне это не выполненное обещание не дает. Сейчас смотрела на Маринкины рисунки и подумала, что вроде почта у вас есть.

– Нет, мы еще голубями пользуемся...
– слегка обиделся Робин, но потом спросил заинтересовано.
– А какую игрушку?

– Простенькую марионетку, два бубона, один поменьше, другой побольше, это будет голова и туловище, - стала пояснять Марья.
– Сплетенные из веревок шея и ноги, лапы деревянные такие кругляши, поверх них маленькие бубончики, а потом все это веревочками привязано к деревянному кресту. Получится страус-марионетка.