Куда уходит любовь

– И какая тогда у тебя будет причина отказывать мне?

– Самая убедительная в мире. Я не люблю тебя, вот и все. После таких слов любовь не может больше существовать. Она умирает. Она сгорает, уничтожая саму себя в пламени слов, полных ненависти и взаимных обвинений.

Ее разрывает на части гнев и насилие. Но и после взрыва от нее остаются останки, терзая сердце и память воспоминаниями о несбывшихся надеждах, о чувствах и страстях, которые так и не принесли плодов. И затем, когда звучат простые, словно бы сказанные ребенком, слова, она умирает окончательно.

Исчезают все призраки, испаряется чувство вины. Все встает на свои места, как и должно быть. Что бы ты ни сделал.

Направляясь обратно в мотель, я опустил окна в машине. Свежий ночной воздух охладил даже ненависть, которую я старался изгнать из души. Теперь Нора ничего не значила для меня. Больше ничего не значила.

17

Вернувшись в мотель в четверть одиннадцатого, я сразу же направился к себе в номер. Ровно в одиннадцать часов раздался стук в дверь. Я открыл ее.

С испуганным выражением на лице в дверях стояла Анна Страделла. Я сделал шаг назад.

– Входите, Анна, – сказал я, пропуская ее. – Почему он послал именно вас?

– Он подумал, что если тут будут полицейские, вы не передадите меня им.

– Не стоит так боятся. Тут никого нет.

В глазах ее появилось выражение облегчения.

– Я и не думала, что меня встретят полицейские.

– Вы принесли письма?

Молча она открыла сумочку, вынула оттуда письма и вручила их мне.

– А что, если я скажу, что у меня нет денег? Она пожала плечами.

– Это не имеет значения.

– Что же вы скажете своему брату?

Она повернулась ко мне лицом, и я увидел, что глаза ее полны скрытой боли.

– Я ничего не должна ему говорить. Прежде, чем взять у него письма, я вручила ему сто долларов.

– Почему вы это сделали? – спросил я.

– Потому что хотела, чтобы вы получили их. Мы и так причинили вам достаточно бед.

Она заплакала.

Я стоял, глядя на нее.

– Анна, прошу вас, не надо. У меня есть деньги.

– Я не из-за этого плачу. – По щекам у нее обильно текли слезы, и тушь на глазах оставляла темные подтеки. – Все так запуталось!

– Что именно? – спросил я. – Из-за чего вы плачете?

– Из-за Стива. Сегодня он попросил меня выйти за него замуж. И я не знаю, что ему ответить.

Я улыбнулся. Я так и не научусь по-настоящему понимать женщин.

– А я-то думал, что этого-то вы и хотели.

– Я хочу этого, – она высморкалась в «Клинекс», который вытащила из сумочки.

– Тогда в чем же проблема? Он же знал о своем брате.

Она посмотрела на меня.

– Да, он знал о Тони. Но он не знал кое-чего другого.

– О чем же еще он должен был знать?

– О том, что было известно Тони. О том, что приходится делать девушкам, которые работают на Кориано.

Я перевел дыхание.

– Вы хотите выйти за него замуж?

Она кивнула.

Я положил ей руку на плечо.

– Тогда не раздумывайте. Все остальное не имеет значения. Она подняла на меня глаза.

– Вы в самом деле так считаете?

– Он любит вас, иначе не просил бы выйти за него. И это главное. Она начала улыбаться.

– А теперь идите в ванную и умойтесь. Я позвоню портье и попрошу его прислать кофе. Оно необходимо нам обоим.

Зайдя в ванную, она закрыла за собой двери. Я созвонился с соответствующей службой мотеля и, сев в кресло, принялся просматривать письма.

Первым я открыл послание от Дани. Мне стало не по себе, когда я читал его. Такое письмо мог написать только ребенок, но то, о чем она писала, ребенок не должен был знать. Это было именно то письмо, которое имел в виду Лоренцо.

Кто-то постучал в двери. В этом мотеле прекрасно работает обслуживание, подумал я. И открыл двери.

Передо мной предстала Нора. Я застыл на месте, уставившись на нее.

– Могу ли я войти? – спросила она, проходя мимо меня в комнату. – Я пришла извиниться, Люк. – Она вынула конверт из сумочки. – Вот все твои снимки. Я не использовала их.

Машинально я взял конверт. Я так и не успел вымолвить хоть слово, как открылась дверь ванны, и оттуда вышла Анна.

В руках она держала полотенце, которым стерла грим с лица.

– Принесли кофе, мистер Кэри? – спросила она и, увидев Нору, запнулась.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, а затем Нора резко повернулась ко мне. Выражение, с которым она зашла в номер, исчезло с ее лица. Теперь оно было одновременно озадаченным, гневным и обиженным.

– Я должна была бы лучше знать тебя, – холодно сказала она. – А я уж в самом деле начала было верить во все, что ты говорил.

Я взял Нору за руку, чтобы остановить ее.

– Нора.

Она грубо стряхнула мою руку и посмотрела мне прямо в лицо.

– А теперь ты можешь заткнуться. Ты не господь Бог. Ты только пытаешься говорить от его имени!

И за ней захлопнулась дверь.

– Простите, мистер Кэри. Я вечно во все влезаю…

Я продолжал смотреть на захлопнувшуюся дверь. Мне никогда раньше не доводилось слышать, чтобы Нора извинялась бы за что-нибудь. Никогда. Наконец я перевел взгляд на конверт в руке. В нем были снимки. Я сунул пакет в карман.

Снова раздался стук в дверь. На этот раз пришла горничная. Я расплатился за кофе и наполнил чашки.

– Вот, – сказал я, протягивая одну из них. – Выпейте. И вы себя будете лучше чувствовать.

Затем я вернулся к столу. Анна села по другую сторону от меня, и в ее больших глазах читалась печаль. Я вынул письмо Норы, доставшееся мне от Ренцо.

Внезапно мне показалось, что в комнате никого больше нет. Я видел только строчки письма, которое рассказало мне все. Все недостающие детали. Все ответы на те вопросы, которые я тщетно искал. И чтобы окончательно убедиться, я перечел последний абзац.

«А теперь, мой дорогой, когда мы окончательно назначили День Благодарения днем нашей свадьбы, хотела бы тебя предостеречь относительно кое-чего. Я женщина властная и ревнивая, и если поймаю тебя на том, что ты хотя бы бросил взгляд на другую женщину, я вырву тебе сердце и разрежу его на мелкие кусочки. Так что будь осторожен.

Со всей любовью,

Нора».

Откуда-то издалека донесся голос Анны.