Кухарка тайного советника

Внутри красного здания — мраморные полы и широкая лестница с позолоченными перилами и красным же ковром. Напоминает бордель. Ещё бы зеркала и похабные картинки на стены — и не отличишь. Даже диванчики имеются в просторном холле и люстра с хрустальными подвесками.

На диванчике посидеть не удалось, Гродный потащил меня сразу в кабинет к самому главному начальнику. Угадайте, кто сидел за большим полированным столом на стуле с высокой спинкой? Правильно, Ян Рудый.

— А где портрет? — разочарованно поглядела на стену за спиной Ферзя я. — Тут обязательно должен быть портрет короля!

— Зачем? — обалдело спросил лирр Рудый.

— Для двойного устрашения. Вот входит посетитель — и тут его не только вы морозите взглядом, но еще и его величество взирает.

— Вы меня боитесь, Ольга Дмитриевна? — вкрадчиво спросил Ян, опуская подбородок на сцепленные пальцы. — Я кажусь вам страшным?

Кокетничает, гад. А ведь он теперь женат!

— Недостаточно страшным, — вздыхаю я. — Так себе.

— Ладно, довольно игр, садитесь, — морщит нос Ферзь. — Вы уже поняли, что я — глава Инквизиции. Мы с вами теперь будем работать ещё плотнее. Ваша задача — присутствовать на допросах подозреваемых и следить, нет ли воздействия. Благодаря показаниям льеры Лисовской…

— Лирры Рудой, — невежливо перебила его я. — Софья больше не льера Лисовская.

— Ах да, — Ян сморщился, будто лимон отведал. — Благодаря показаниям… ммм… Софьи мы нашли человека, которого в Братстве Справедливости называют Офицером. Он там главный организатор.

— Слишком просто.

— Да, вы правы. Найти его не сложно, тем более, он и не скрывался. Я его несколько раз встречал вместе с Софьей. Разумеется, мы обыскали его кабинет, нашли списки участников. Все из высшего общества, молодые богатые дураки. Все бредят идеями революции и готовы умереть за Справедливость.

— Свобода, равенство, братство, — пробормотала я.

— Красиво. Надо посоветовать этим дурачкам на будущее.

— А у них есть будущее?

— Нет, — Ян смотрел мрачно. — Но пока идёт следствие, они ещё могут на что-то надеяться.

— И что их ждёт?

— За заговор? Обнуление. И Софью бы тоже Лисовский не отстоял. Пошла бы как миленькая в расход. Николас — жёсткий правитель. Не щадит изменников и революционеров. И революционерок тоже.

— И вам не жалко детей?

— Это для вас они дети. А я немногим старше, мне двадцать девять. Я, может, тоже мог бы заговоры устраивать, но вместо этого учился и работал, работал. Как видите, не зря.

— Вы, как я понимаю, талант. Самородок.

— Георг Селиванов, называющий себя Офицером, кстати, бывший любовник моей дражайшей супруги, тоже весьма талантлив. И менталист, и вероятностник, а еще великолепный химик. Скорее всего, он сильнее меня. Только у нас с ним большая разница: я сирота, а он — потомок древнего и богатого рода, его имя даже в списке наследования короны имеется. Имелось. Он посчитал, что имеет право уничтожить лучших людей государства. Я посчитал, что должен их защитить.

— У вас между лопатками не чешется, господин Рудый? — с неприязнью прервала поток пафоса я.

— А?

— Проверьте, у вас крылья там не пробиваются?

— А?

— Проехали. Я готова работать.

— Хорошо. Только… вы не будете ничего слышать. Смотреть будете. Через зеркало.

— Ясно.

Меня проводили в небольшую комнатку с одним лишь стулом, зато с двумя зеркальными стенами. За одной был пустой кабинет, зато в другой находились молодые люди. Среди них я не без удивления узнала секретаршу Софьи. Некоторых, кажется, я видела среди наших гостей. Я села и принялась их разглядывать. Что ж, политических арестантов тут не бьют, все они выглядели хоть бледными и измученными, но вполне целыми на вид, даже где-то опрятными. Хотя… менталисты же. Зачем пытать заключенных, если можно их заставить под гипнозом выдать всё, что они знают?

Одну девушку в строгом платье и жемчугах утешает юноша в лиловом жилете, видимо, они пара. Две другие — по виду сестры — сидят, держась за руки, на низком диванчике. Некоторые юноши на полу, некоторые стоят, откинувшись к стене. Хоть убейте, я никак не смогла бы определить, кто из них — упомянутый Офицер. Самое забавное было то, что все, абсолютно все были под каким-то воздействием! Вокруг каждого арестанта была или дымка, или свечение, или какие-то пятна. А у одного и вовсе все пальцы светились разноцветными огнями — их что же, не обыскивали?

Скрипнула дверь, в комнату заглянул Рудый.

— Видите что-то, лирра?

— Они все увешаны артефактами, да? — спросила я.

— Скорее всего. Мы специально оставили как есть.

— Вон тот, кудрявый с усиками — у него больше всего штук. А у обеих девушек на диване серая дымка. Не как у «зеркала», но все же воздействие.

— Понял. Тот, с усиками — наш любимчик.

— Офицер?

— Он самый.

— Снимите с него кольца. И еще… мне кажется, он тоже под воздействием. На вид словно пьяный, его аж пошатывает.

— Да, это побочка наших зелий. Он первый на допрос. Наблюдайте.

Я наблюдала. Нервно озирающегося парня привели в кабинет, усадили на стул. Подали ему стакан воды, который он, расхохотавшись, выплеснул в лицо Рудому. Ферзь спокойно утерся белоснежным платком, что-то сказал, отчего Офицер страшно побледнел и еще больше осунулся. Кольца снял безропотно, положил в указанный ящик.

Рядом со мной появился Гродный, оперся на спинку стула. Я поежилась, отодвигаясь.

— Что видите, Ольга Дмитриевна?

— Булавка для галстука — тоже артефакт, — сообщила я. — Не то, чтобы он воздействует на что-то. Нет. Такое ощущение, что оно спит. Каких-то других признаков не наблюдаю.

— А в целом?

— Мне кажется, он в отчаянии. Что такого сказал ему Ян?

— Напомнил про сестру. От нее уже отказался жених, не желает быть связанным с семьей, где вырастили революционера.

— Ясно.

Наверное, мне было его жалко. Наверное, он хотел добра для своей страны: ведь хотел же, правда? Только его добро было с кулаками. Он не пошел кормить нищих или работать волонтером в больнице, нет — он организовал заговор, подготовил катализаторы, уговорил двенадцать юношей и девушек наложить «зеркало» на своих отцов или дедов.

— Почему они решились убить родных? — спросила я Йозефа. — Софью я хоть немного, но понимаю. У нее и отец не родной, да к тому же Королевский Палач. А остальные?

— Офицер — очень сильный менталист, — вздохнул Гродный. — И умный. Он нашел слабое место каждого. Только знаешь… Откуда у него сведения, к примеру, о сестрах Моховых? Или о том, что Кристиан Розов не так давно проигрался в карты?

— И откуда у него список членов тайного совета магов? — раздался знакомый голос из дверей.