Кукла в чужих руках

— А что-нибудь еще, кроме факов, умеешь рисовать?

— А что ты знаешь о граффити?! — завелась я.

— Ну, это надписи на заборах типа «Здесь был Вася».

— Очень смешно, — обиделась я. — Каждое граффити несет в себе отпечаток личности райтера.

— Докажи!

Это была подначка, но своими словами он задел важную часть моей души. И я решительно двинулась вдоль забора, выискивая свой скетч. Шла и волновалась, как перед встречей со старым знакомым, которого не видела тысячу лет.

Я точно знала, что она вовсе не такая, какой я ее помню, но все равно очень хотела увидеть, потому что это было мое первое граффити. Анимешная девушка сидела, обхватив руками колени, и смотрела огромными печальными глазами в небо.

Она осталась почти такой же, только немного выцвели краски. Неровная обводка выдавала новичка.

— Вот! — откинув руку, я театрально поклонилась.

Миша задумчиво оглядел стену.

— Почему такая… мультяшная?

Я пожала плечами:

— Это давно было. Несколько лет назад. Я тогда аниме увлекалась. Что скажешь?

— Беру свои слова про Васю обратно.

Низкие осенние тучи ползли над рекой, от воды тянуло сыростью, и первая холодная капля упала мне на щеку. Миша подошел ближе. Еще одна капля попала мне на нос, и я смахнула ее тыльной стороной ладони. Но следующие беспощадно зашлепали по волосам, плечам, рукам.

— Идем ко мне. Тут недалеко. — Миша бережно накинул мне на голову капюшон. — А то вымокнем до нитки.

Но мы все равно промокли насквозь, пока перебегали мост и неслись по узким улочкам Петроградской стороны. На мое удивление оказалось, что живет Миша в соседнем с Юлькой доме. В таком же элитном малоэтажном строении со шлагбаумом, подземным гаражом и сверкающими стеклопакетами.

Едва он открыл дверь в квартиру, как к нему навстречу, скуля и радостно повизгивая, кинулся пес. Черный питбуль, с широкой грудью и ростом по колено хозяину, он подпрыгивал и радовался, как щенок.

— Соскучился? — Миша присел и потрепал собаку по голове. Пес успокоился, и на морде его явственно нарисовалась улыбка. Совсем как у Чеширского Кота из фильма про Алису, такая же широкая и зубастая. — Проходи, Соник! Не бойся, Гера у нас дружелюбный. Правда, Герыч? — Миша засмеялся и снова, приговаривая разные нежности, похлопал пса между короткими треугольными ушами. — Он у нас неправильная собака, ко всем ластится! Не приставай, Гера!

Дружелюбный Гера ткнулся мне в колени, но вдруг отпрянул и оскалился. Замер посреди коридора и, дрожа всем телом, начал тоненько подвывать.

— Ты собак не любишь? — повернулся ко мне Миша.

— Люблю. Я всех люблю. — Я пожала плечами.

— Странно. — Он взял пса за ошейник и, прижав к себе, постарался успокоить. — Раньше не замечала, что собаки тебя недолюбливают?

— Да нормально ко мне животные относятся! — возмутилась я и тут же осеклась, вспомнив, как Маруся вчера дала от меня стрекача.

Мне стало не по себе. А Гера все дрожал и подвывал. Общаться в присутствии страдающего пса было невозможно. Удивленный необъяснимым поведением своего питомца, Миша выдворил его в комнату и закрыл там. После того как вой прекратился, я смогла спокойно оглядеться. В просторной прихожей стояли картонные коробки. Одни громоздились друг на друге, другие подпирали стены.

— Вы переезжаете? — спросила я.

— Переехали уже. Раньше на юго-западе жили. У меня там все друзья остались.

Он помог мне снять куртку и небрежно кинул ее на груду коробок. Потом заглянул в ванную и бросил мне розовое махровое полотенце.

— Держи!

И я принялась вытирать мокрые волосы. А когда отняла полотенце от лица, то обнаружила, что сам он голый по пояс сидит на корточках и роется в одной из коробок. Почувствовав мой взгляд, Миша обернулся.

— До сих пор вещи разложить не могу! Родители злятся! — он усмехнулся и кивнул: — Ты чего, Соник? — Потом сгреб пятерней челку. — Ты меня смущаешь!

Но было непохоже, чтобы Миша смущался. Скорее — наоборот. Он поднялся, распрямил плечи и шагнул ко мне.

— Извини. — Я не отводила глаза, потому что его фигура — плечи, ямка над грудиной, ключицы, вполне заметный рельеф мышц рук и живота — доставляла мне эстетическое удовольствие, и хотелось смотреть еще и еще. — Ты похож на модель. — У меня загорелись щеки. Сразу стало неловко, и, отступив, я прислонилась к стене. — Не на фотомодель… Хотя да, ты мог бы… ну ты понимаешь… На модель, которые художникам позируют… — От волнения все мысли смешались, а название вылетело из головы. — Натурщика!

— Ты ведь рисуешь, Соник. Тебе виднее, — сказал он так проникновенно, что у меня мурашки по спине побежали и вспотели ладони.

Он подошел совсем близко и оперся рукой о стену, оставляя мне возможность сбежать. Но я ею не воспользовалась, а только подняла голову и заглянула в его асфальтово-ледяные глаза. И тогда он потянулся ко мне.

Целоваться с ним было приятно, и я не стала прикидываться, что не желаю этого делать. Его поцелуй отличался ото всех немногочисленных и неумелых, которые мне довелось испытать. Я обняла Мишу за шею, зарылась пальцами во влажные волосы. Его рука скользнула мне за спину. Но едва его объятия нарушили границу пристойного поведения и пальцы потянули застежку на моей спине, как зазвучал сигнал домофона, и мы распались, как половинки рассеченного яблока. Миша чертыхнулся и схватил свою мокрую рубашку. Пока он пытался застегнуть пуговицы, домофон заунывно пиликал.

— Открой, — посоветовала я, — там же еще на лифте подниматься. Успеешь.

Он перестал суетиться, весело подмигнул мне и нажал на кнопку. Потом обнял меня за плечи и увлек на кухню. Усадил на кожаный диван и включил огромный телевизор на стене. Перебросил мне в руки пульт и набрал воды в чайник.

Когда входная дверь открылась, чайник пускал пар, на столе стояла банка клубничного варенья и лежала запечатанная коробка шоколадных конфет. Я переключала каналы телевизора, а Миша, облокотясь о барную стойку, листал какой-то журнал.

— Мишаня, я пришла! — раздался женский голос. — У нас гости?

И тут же на кухню вошла женщина. На черном плаще россыпью блестели капельки дождя. Короткие светлые волосы обрамляли четкий овал лица. А глаза, такие же темно-серые, как у сына, но без ледяных лужиц смотрели на меня настороженно. Тревожно так смотрели, будто в ее дом проник вражеский лазутчик или ворвался судебный пристав.

— Здравствуйте, — кивнула я и отложила пульт.

— Мама, это — Соня!

— А я уж решила, что к нам в гости один из Мишкиных приятелей заскочил — куртка в коридоре совсем мальчишеская. А это, значит, Соня… м-м-м… Очень приятно, — сказала она, но мне показалось, что это неправда. — Учитесь в одном классе?

— В одной школе. — Я состроила невинное лицо.

— Вместе над проектом работаем, — пояснил Миша, — новогодним.

— Не рано ли?

Она пронзила сына взглядом, поджала губы и вышла. Я безмолвно задала вопрос: «Что не так?», Миша в ответ сделал жест, что всё в порядке, мол, не обращай внимания. Мы закончили свою пантомиму, потому что она вернулась и села рядом со мной. Через несколько минут напряженного молчания я поднялась:

— Мне пора.

— До свидания, — холодно попрощалась Мишина мама.