Кукла в волнах

Лидия недоверчиво хмыкнула.

— Уж сколько обещано-то было, не счесть…Ладно, замполит, вечером буду. Только все остальное за тобой, — девушка отвернулась и демонстративно стала смотреть в сторону, показывая, что ей со мной больше нечего обсуждать.

Медленно поднявшись с крыльца, я пошел назад в ленинскую комнату. Оглянувшись через плечо, посмотрел на Лиду. Ветер стих, она сидела и щелкала семечки, как-то безучастно смотрела в степь. У меня в душе было противно и мерзко, словно я обманул маленького ребенка, что-то пообещав и не выполнив. Но ведь никаких обещаний лично мной не давалось, пусть Крутов сам выкручивается.

Тут я подумал о тех, кого мы оставляем позади себя, за спиной. У них, наверное, тоже есть желания, мечты, надежды на счастье. Возможно, они хотели бы идти рядом с нами, поддерживая своим участием и теплом сердца. Но мы не спрашиваем их желаний — молча проходим мимо, оставляя этих людей позади, словно перевертываем прочитанные листы книги, которые уже неинтересны. И в прошлом остается множество таких страниц.

Глава 3

Через неделю после инспекции я сидел в летной столовой и обедал.

Проверка политзанятий прошла хорошо, проверяющий — молодой майор из политодела ВВС округа, остался доволен. В особенности ему понравились вечерние посиделки и бурно проведенная ночь с Лидкой, после чего, он, с немного опухшим от выпитого спирта лицом и слегка покусанными губами, подвел итоги. Оказалось, что я провожу занятия на высоком идейно-политическом уровне, методически грамотно, умело использую средства наглядной агитации. Да и бойцы не подкачали. Маленький, небольшого роста Паша Толоконников, похожий на пионера случайно, по ошибке, призванного в армию, отвечал очень активно, и, можно сказать закрыл собой амбразуру.

Пока я сидел и предавался воспоминаниям о прошедшей проверке, ко мне за столик подсел незнакомый летчик в синей летной куртке. Его недавно назначили командиром 3-й эскадрильи, а предшественника перевели заместителем командира полка в Качинское училище. Новый комэска был невысокого роста, немногим старше тридцати лет. Его голову тронула ранняя седина, а на загорелом лице ярко выделялись пронзительно-синие глаза, которые невольно приковывали к себе внимание.

— Товарищ подполковник, подпишите! — к нашему столу подошел штурман 3 эскадрильи и протянул какие-то бумаги на подпись своему начальнику.

— Кто полетит на разведку погоды? — негромко спросил комэска.

— Майор Великанов и старший лейтенант Тырша на «спарке» ^[4], — ответил штурман.

— Ты ведь из батальона обеспечения? — обратился, между тем, комэска ко мне.

— Да, замполит комендатуры.

— Недавно у нас сел летчик, не выпустив шасси. Вам передали указание командующего ВВС округа о предотвращении подобных случаев?

— Насколько я знаю, нет!

— Мне позвонил командир полка, — комэска неторопливо ел принесенную официанткой еду и говорил, не глядя на меня, словно беседовал сам с собой, — надо в километре от конца ВПП с обеих сторон поставить по небольшой вышке. Подумайте из чего их сделать.

— А зачем это нужно? — удивился я, — ведь есть руководство по эксплуатации аэродрома и там все строения, которые необходимы четко указаны.

Подполковник усмехнулся.

— Начальству виднее. На полеты мы будем выделять курсантов с биноклем и рацией. Они станут смотреть за заходящими на посадку самолетами. Если кто-то из летчиков забудет выпустить шасси, курсанты свяжутся с руководителем полетов и предупредят заранее, чтобы была возможность, в крайнем случае, уйти на второй круг.

— Вы думаете, это поможет избежать аварий?

— Не знаю, — задумчиво ответил комэска, — приказ надо выполнять, а там будет видно. Я смотрю, жизнь у вас здесь бьет ключом, — вдруг сказал он, сменив тему, — особенно по вечерам.

— А чем еще здесь заниматься — обычный походный набор: вино и женщины, как в старые времена, когда мужиков отправляли на войну.

— Что-то вроде тылового обоза?

— Навроде того, только без маркитантов.

— Послушай, — мой собеседник откинулся на спинку стула и впервые внимательно посмотрел на меня, — мы с тобой беседуем, а я не знаю даже, как тебя зовут. Давай что ли, познакомимся! Я Сергей Николаевич, фамилия Волчатников.

— А я Виктор Лихачев.

— Ну что ж, будем работать вместе. Значит, насчет вышек ты понял? Передай, пожалуйста, это указание Косых и начальнику комендатуры.

Волчатников замолчал, увидев что-то интересное за моей спиной, и я повернул голову. В зал вошли официантки и среди них новенькая, недавно прилетевшая транспортником из Азовска. Она легко несла тяжелый поднос с тарелками. Ее стройная фигура быстро летала между столиками, за которыми сидели летчики в голубых комбинезонах. Было в ней что-то особенное, отличное от других официанток. Трудно сказать что. Может выражение лица, голос, не знаю…Волчатников обратил внимание именно на неё и, как мне показалось, несколько смутился оттого, что я это заметил.

— Что же, — негромко сказал он, — пора на полеты. Да, если вечером свободен, заходи ко мне. Знаешь где барак летчиков? Комната десять.

— Хорошо, приду! — удивляясь самому себе, ответил я, поскольку совершенно не представлял, что у нас может быть общего.

Командира аэродромной роты Косых, как и меня, удивило распоряжение командующего ВВС округа о строительстве наблюдательных вышек. Он почесал вьющиеся на затылке волосы и пошел исполнять приказ. Правда, перед этим, неловко переминаясь на своих крупных, как у Гаргантюа ногах, он сказал:

— Слышь, комиссар, я там одного бойца задел слегка. Ты разберись, замни, если что…

— Серьезное что-то?

— Да не, из автороты один алкаш, пришлось его повоспитывать.

И действительно. Вскоре меня нашел один из прапорщиков полка и отдал свою объяснительную. Как выяснилось этот прапорщик сидел в курилке, когда мимо проходил рядовой автороты Шпистер. «При этом, — писал прапорщик, — рядовой Шпистер был в нетрезвом виде, громко матерился и не реагировал на замечания старших. Когда я подошел и сделал ему замечание, рядовой Шпистер обругал меня матерными словами и угрожал ударить. В это время мимо проходил капитан Косых, после чего рядовой Шпистер заплакал и стал просить извинения».

— Все ясно! — сказал я прапорщику — мы разберемся с ним, он будет наказан.

Прапорщик, словно ожидая еще чего-то, помялся, и нерешительно отошел. Я вызвал к себе рядового Шпистера. Тот вскоре прибыл в грязной полинялой техничке. Брюки технички были заправлены в кирзовые сапоги, покрытые толстым слоем пыли. Под глазом Шпистера наливался синяк.

— Ну что, Шпистер, — спросил я строго, — опять за старое? Пьянствуешь, бездельничаешь? Откуда синяк?

Шпистер, как все старослужащие, оказался сообразительным.