Кукловод
Шрифт:
Тормознулс
я там, просто смотрел на вечерний город с
двенадцатого этажа, – еще один сигнал. – Но балконная
дверь-то была открыта, и в стекле все отражалось. Ты
думаешь, я не видел, как он гладил твои колени?
*
Колени! Ну, миленький… Почаще смотри в балкон
ную дверь, еще и не то начнет мерещиться. Да ты просто
хватил лишнего в тот вечер. Он гладил свою кошку!
Умница, она поняла!
Однако теперь надо было срочно вводить в разговор другие имена, чтобы Кителю не втемяшился в башку мой Мамалыгин. Цитата из
– Кошку? Хороша кошка! – Я сделал вид, что потихоньку прихожу в ярость. – Ну, ладно. А Олег? Что вы гладили вместе с Олегом? Твои трусики?
Алина тоже не стала отмалчиваться. Мы весьма натурально разыграли сцену бурной ссоры влюбленных, при этом я разразился такими неистовыми проклятиями в адрес мифического соперника, что всякий наблюдавший за нами должен был начисто забыть про какого-то там старикашку Мамалыгина, любителя женских коленок.
Наконец я подал Алине знак, что пора заканчивать комедию.
Последовала финальная сцена примирения.
А следом и зритель пожаловал, правда, в единственном числе. Китель – собственной персоной – посетил нашу темницу, превратившуюся на время в театр, чтобы засвидетельствовать свое восхищение нашими талантами.
– Ну, голуби, столковались? – Судя по его масленой роже, он наблюдал за спектаклем с самого начала.
– Вашими молитвами, – буркнул я.
Алина напряженно затихла.
*
Я спрашиваю: ты готов? – Он ткнул в меня коря
вым пальцем.
*
К сожалению, нет! – отрезал я. – Поле совсем сла
бое. Я даже не чувствую характерного покалывания в ладонях
, а это наивернейший признак.
Он недовольно поморщился:
– Так какого рожна тебе еще надо?! Я выполнил все твои пожелания, все до одного. А ты юлишь и юлишь, как та вошь. Последний раз спрашиваю: чего еще не хватает? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что я больше не потерплю никакой волынки!
Потакать его раздражению не стоило, и я кратко резюмировал:
– Алина, как моя ассистентка, пережила сильный стресс, и это не дает ей сосредоточиться. Вините своих олухов во главе с придурковатым Максом. Этот хам серьезно порушил ее психологическую гармонию…
*
В общем, так! – перебил Китель. – Завтра —
крайний срок. Или мы завтра едем к нужному человеку
или… сам понимаешь. Никаких твоих объяснений я слушать
больше не намерен. Что-то здесь жареным запахло. А я
рисковать не хочу. Я рискую там, где владею ситуацией.
*
В данном случае вы не рискуете ничем, – возразил я. – Абсолютно. Рискую я. И мне хотелось бы свести этот
риск до минимума. Только и всего.
Китель прищурил левый глаз:
– Итак, твое последнее слово.
Он снова загнал меня в угол! Я-то предполагал, что эту ночь мы проведем вдвоем с Алиной и в любовной кутерьме я успею шепнуть ей на ушко еще несколько нужных слов, в том числе номер квартиры Мамалыгина. Я не сомневался, что выторгую себе – якобы для поправки здоровья – еще хотя бы два-три дня. Но Китель, по сути, ставил мне ультиматум. Мои шансы резко понижались.
– Ладно,
завтра так завтра, – вздохнув, согласился я. – И всё же надо кое-что предпринять. Для общего успеха. Тем более, что требуется совсем немного: Алина должна напитаться положительными эмоциями, только и всего. Отвезите ее в город прямо сейчас, и пусть она немного расслабится. Как сочтет нужным. Захочет выпить – пусть выпьет, захочет ширнуться – не возникайте, захочет потрахаться с первым встречным – ее право! Врубитесь: ей нужна полноценная психическая встряска! А завтра мы направим поток энергии куда вы пожелаете!Китель цепко уставился на Алину:
– А если твоя киска решит удрать?
– Зачем? – она передернула плечами.
– А зачем ты удирала от Макса?
– Этот пидор бил меня!
Китель хмыкнул:
– Ладно! Будь по-вашему! Сейчас тебя, цыпочка, увезут в город. Гуляй, рванина, от рубля и выше! На! Держи от папочки Кителя пять червонцев на пропой! Но завтра, в ротик тебе дышло, будешь ждать на условленном месте. В полдень. Опоздаешь хоть на минуту, твой дружок останется без кочерыжки, а там и с тобой приключится очень неприятная история. Из-под земли достанем!
Алина побледнела, но ответила твердо:
– Я не опоздаю.
Мы с ней расцеловались, и Китель увел мою последнюю надежду с собой.
Я не сомневался, что мафиози не оставят ее без присмотра. Так что же? Общеизвестно, что опытные проститутки имеют слабость к старичкам. Те и утомляются быстрее, и на подарки более щедры. Так что ее визит к Мамалыгину будет выглядеть со стороны абсолютно естественно.
Лишь бы она не просчиталась! А как просчитаться – в доме-башне на каждом этаже всего четыре квартиры. На его двери – табличка с фамилией.
Нет, всё должно пройти гладко.
И тут меня будто током шибануло. Господи, да ведь я ничего не сказал ей про обруч! И она не спросила, приняв, должно быть, его за одну из тех модных железок, которыми в ту пору увешивали себя многие мои ровесники.
И выходило, что дамоклов меч по-прежнему висит над моей шеей! А Мамалыгин, не имея точной информации, может сам же обрушить этот меч…
Я провел бессонную ночь. Да еще ранка разболелась.
Но вот лязгнул засов. Вошел какой-то хмырь, принес воду, бритву, металлический таз. После утреннего туалета мне подали завтрак, но есть я не мг. Воображение рисовало одну и ту же картину: резкий щелчок, острый удар по мышцам, мгновенная боль и – сознание проваливается в бездну, душа отлетает от обезглавленного тела Вадима Ромоданова. Недолог был твой век, мечтатель…
Между тем, появился Китель, одетый с иголочки и весь какой-то торжественный. Чуть ли не обнюхал меня.
– Чего такой бледный?
– Волнуюсь… – через силу пробормотал я. – И еще ухо болит…
– Я тоже волнуюсь, – признался он. – Ты мне очень нужен, приятель. Не дури, и всё будет хорошо. Это я тебе обещаю. А я умею держать слово. А от боли вот тебе таблетки. Глотни пару штук, будет легче.
Тип, приносивший завтрак, обработал мою ранку, аккуратно наложил свежий пластырь. Таблетки сняли боль. Мне помогли облачиться в строгий черный костюм, а зловещий обруч замаскировали цветным шейным платком, да так ловко, что он стал совершенно незаметен.