Кукловоды Третьего рейха

На Польшу двинулись 56 германских дивизий, из них 6 танковых и 4 моторизованных — 1,6 млн. человек, 6 тыс. орудий, 2800 танков, 2 тыс. самолетов. Нашлись у немцев и союзники — Словакия. Раньше-то, при разделе Чехословакии, Гитлер жонглировал лихо, уступил полякам Тешинскую область. Теперь он подсказал словацкому правительству Тисо: если хотите вернуть эту область, присоединяйтесь! О, словаки не отказались. У них и армия имелась. Старая, чехословацкая. Большинство соединений было расквартировано на западе, в Чехии, их разоружили и расформировали. А три дивизии стояли в Словакии. Вот они и сменили знамена. Сейчас выступили на фронт, посчитаться с обидчиками поляками!

Варшава смогла выставить против неприятелей 39 дивизий и 16 бригад общей численностью 1 млн. человек. В вооружении они проигрывали абсолютно — у них было 4300 орудий, 870 танков, 407 самолетов. Впрочем, настоящих танков было лишь 220, а остальные — танкетки. Да и самолетов для выполнения боевых задач предназначалось всего 186 — 44 бомбардировщика и 142 истребителя устаревших конструкций. До начала 1939 г. у поляков вообще не существовало плана войны с Германией. Они готовились драться только с русскими — «историческими врагами». Царили убеждения, что немцы слабы. Потом, когда усиливались — что они друзья. Да неужели покровители-французы допустят, чтобы немцы ударили по Польше?

План составляли в последний момент, когда уже запахло жареным. Но польские стратеги целиком находились под влиянием французской школы. Хотя военная мысль Франции еще в Первую мировую войну показала полнейшую тупость, примитивизм и несостоятельность! Например, считалось незыблемым законом, что нельзя допускать разрывов в боевых порядках. Исходя из этого правила, польские войска намечалось равномерно растянуть в линию вдоль границы. Главная задача им ставилась — продержаться, пока Франция выполнит свои союзнические обязательства. Она должна была сразу же оказать авиационную поддержку, а на 15-й день с момента мобилизации перейти в наступление. Немцам придется перебрасывать войска на запад, и поляки будут спасены…

Германские планы были куда более совершенными и отработанными. На поляков ринулись две группы армий, «Север» под командованием фон Бока и «Юг» под командованием Рунштедта. А навстречу, из Восточной Пруссии, ударила 4-я армия фон Клюге. Бронированные и механизированные соединения были сведены в танковые корпуса. Они действовали на направлениях главных ударов и почти сразу, как тараны, прошибли польскую оборону.

Правда, большинство танков у немцев были легкими, со слабенькой броней. А в Польше уже имелось страшное оружие для машин подобного типа — противотанковые ружья. Но… они считались совершенно секретными! Личному составу их даже не показывали. Запечатанные ящики с противотанковыми ружьями и инструкции по их применению были разосланы в войска, но их предписывалось содержать под охраной, а вскрывать лишь по особому приказу. В суматохе о них забывали, и секретные ружья с секретными инструкциями нераспечатанными попали в руки немцев!

Дергания с мобилизацией — начатой, потом отмененной, а потом снова начатой, привели к тому, что мобилизационный план был выполнен на 60 %. Призванные резервисты массами направлялись к своим частям, запрудили дороги и станции — и становились беззащитными жертвами бомбежек, попадали под танковые прорывы. А по тылам сразу разгулялись немецкие диверсионные группы, выбрасывались десанты. Они ставили мины, захватывали мосты и прочие ключевые позиции, а главное, резали или взрывали линии связи. Германская разведка четко отслеживала местонахождение польского генштаба и ставки верховного командования, их непрерывно бомбила авиация. А польский генштаб и командование не могли связаться со своими подчиненными, не представляли реальной обстановки.

В польской армии углублялся хаос. Некоторые дивизии ожесточенно отбивались, но соседи уже отступали, и героев окружали. Катились потоки пополнений к фронту, а фронта уже не существовало, навстречу катились потоки беженцев, отходящих частей. В городе Быгдощ то ли германские диверсанты обстреляли воинскую колонну, то ли польские части в панике открыли огонь по своим. Но в результате солдаты и горожане возбудились против местных немцев, испокон веков проживавших в Быгдоще. Распаляя сами себя слухами о «пятой колонне», стали хватать их на улицах, врываться с дома. Тащили к импровизированным местам для расстрелов. Кого-то разъяренные обыватели терзали, забивали камнями, палками, кидали в реку. Волна аналогичных погромов и самосудов над немцами прокатилась в других западных польских городах. А наступающие германские части наткнулись на следы этих злодеяний. Пропаганда Геббельса сразу раструбила о зверствах поляков. Солдаты вермахта принялись мстить. Сами же перепуганные поляки или уцелевшие немцы выдавали участников бесчинств, их расстреливали без долгих разбирательств.

Что же касается надежд поляков на западных покровителей, то они полностью провалились. Даже после начала войны британский посол в Берлине Гендерсон носился с идеей предать Польшу — по такому же сценарию, как Чехословакию. Жалко, что ли? [149] Чемберлен колебался, тянул время. Воевать-то не хотелось. Но вся его политика умиротворения слишком позорно провалилась, разразился скандал в парламенте. Гитлер Лондону в рожу плевал, а ему все еще улыбочки строили. Лидер оппозиции Эмери резонно заявлял: «Доколе мы будем заниматься пустой болтовней, когда Британия и все, что ей дорого, и сама цивилизация находятся под угрозой?… Наш долг — выступить вместе с французами». Кабинет Чемберлена повис на волоске, и ему пришлось согласиться: дескать, конечно же, «вместе с французами» выступить придется.

Но в том-то и дело, что французов заставить выступить было еще труднее! Англичане сидели на островах, в относительной безопасности. А непосредственные боевые действия ложились на долю Франции! Между Парижем и Лондоном пошли долгие споры относительно ультиматума немцам. Стоит ли его предъявлять? Когда предъявлять? Какой срок давать на выполнение требований? В итоге Англия и Франция объявили Германии войну лишь 3 сентября, когда вооруженные силы Польши были основательно разгромлены.

Но даже и такое запоздалое вмешательство западных держав вызвало в Берлине весьма подавленное настроение. Не просто подавленное, а близкое к панике. Хотя Германия успела подготовиться к кампании гораздо лучше, чем против Чехословакии, она еще далеко не дотягивала до своей максимальной мощи. Чтобы сокрушить Польшу, Гитлеру пришлось бросить против нее почти все свои силы. На Западе у него оставалось 23 дивизии против 110 французских. Как свидетельствовал Кейтель: «При наступлении французы наткнулись бы лишь на слабую завесу, а не на реальную немецкую оборону» [101]. Все могло кончиться одним решительным ударом! И Польшу спасли бы, и агрессора уничтожили.

Это наступление, предусмотренное союзными договорами, действительно началось. 7 сентября две французских армии перешли границу, вступили в германский Саар. Немецкие заслоны бой не принимали, отступали к укреплениям «линии Зигфрида». Но 12 сентября в Аббевиле состоялось заседание французско-британского военного совета с участием глав государств, Чемберлена и Даладье. Пообсуждали-пообсуждали и приняли весьма своеобразное решение о «максимальной мобилизации средств до начала крупных сухопутных операций, а также ограничении действий ВВС».

То есть не предпринимать ничего, пока не накопится «максимальное» количество сил и средств! Даже свернуть воздушные удары, не бомбить военные и промышленные объекты Германии (чего немцы тоже очень боялись). А соединения, которые уже вступили на германскую территорию, получили приказы отходить назад. Словом, Франция и Англия начали войну только для того, чтобы политики смогли сохранить лицо. Для галочки. А Польшу сбрасывали со счетов, откровенно жертвовали ею. Ведь за ней-то лежал Советский Союз! Вот как раз и схлестнутся немцы с русскими…

Обрывалась последняя соломинка, за которую могла бы цепляться Польша. А ей только и оставалось — надеяться на чудеса. Фронтов больше не существовало. Армии перемешались друг с другом, теряли управление. Возникали какие-то импровизированные группы, штабы. Польское радио еще пыталось подбодрить защитников. Во всех сводках ставило в пример — продолжал сражаться в полном окружении гарнизон военной базы Вестерплятте в Данциге. Но его осаждали не регулярные части вермахта, а местные, данцигские отряды штурмовиков и СС. Опасности этот пятачок не представлял, и германское командование не придавало ему большого значения. Куда он денется? Рано или поздно капитулирует.