Куколка
Шрифт:
– Ты так и будешь копаться в моей голове?
– Я почувствую, если ты будешь по-настоящему против. Куда не надо, не полезу. Красивый танец, - его рука скользнула по спине вверх, задержалась между лопатками.
– Ты уже подумала? Будешь моей королевой?
– Буду, – легко согласилась Наташа.
– Но с одним условием. Хотя нет, с двумя.
– И какими же?
– Главное слово в этой фразе – не «королевой», а «твоей». И не бесправной куклой. В любви должно быть равенство. Согласен?
– С одним исключением, – наклонившись, ?орн прошептал это исключение ей на ушко.
Оказалось, что краснеть в этой
– Извращенец! Я совсем не такое имела в виду! Дурак!
А Хорн смеялся – чем больше она распалялась,тем громче. Но в конце концов снова подхватил еe на руки и сказал примирительно:
– Знаю я, знаю. Но, согласись,ты так красиво подставилась, грех не воспользоваться.
– И почему теперь мне чудятся двусмысленности? «Подставилась, воспользоваться»… Ты пошляк или я пошлячка?
– Потому что хорошо быть живыми, - серьезно ответил он.
– Это жизнь требует свое. Если для тебя важны церемонии, придется с ними поторопиться.
Церемонии? Это что он сейчас, о свадьбе? С ума сойти!
– Не так уж важны, – Наташа улыбнулась и крепче сомкнула объятья.
– Ты прав, хорошо быть живыми.
– То, что сейчас вертится в твоей голове – ты и в самом деле этого хочешь? Сейчас?
– Конечно. Мне, в конце концов, побольше лет, чем Вирите, пусть я теперь и выгляжу ее ровесницей. Но, скажи честно, разве ты – не хотел? Еще когда сказал всем отдыхать до завтра?
Хорн поймал ее взгляд.
– Милая моя королева, а ты точно не читаeшь в моей голове?
Наташа мотнула головой и рассмеялась:
– Мне этого не нужно. Ты не представляешь, как работа в школе прокачивает умение знать, кто о чем думает. Давай уже, колись, где у тебя тут дверь в спальню?
ГЛАВА 16. Явление сердитого отца
Прежде чем поверить дурным вестям,
подумайте, кому они выгодны!
Вирита спала плохо. Без Натальи было пусто и одиноко, даже удивительно, как сильно успела привыкнуть к ней. Казалось бы, радоваться надо, что никто посторонний не сидит больше в твоей голове! А она чуть не плачет.
С другой стороны, нельзя быть такой эгоисткой. Зато Наталья теперь по-настоящему живая. Они смогут стать подругами, это ли не прекрасно?
И теперь она наконец-то поймет, нравится ли Мариусу она сама,та самая Вирита делья Борнио, которую он прежде и замечать не хотел? Или все те знаки внимания, что ей перепадали, вся радость, звучавшая в его голосе – только из-за того, что Вирита сменяла Наталью? Если так… это разобьет ей сердце, но лучше знать правду, чем обманывать себя пустыми надеждами.
Вoт только поговорить с Мариусом не получилось. Завтракала Вирита в одиночестве, хуже того, на ее вопрос, где остальные, даже не ответили! Не считать же ответом неуверенное: «Так отдыхают еще»? Хотя вчерашние ритуалы наверняка всех измотали,так что могут и отдыхать. Это она со своими мыслями и надеждами подскочила ни свет ни заря…
И чем теперь заняться?
Тянуло поcмотреть поближе на ритуальные залы – Вирита и не знала до сих пор, что в одном замке их может быть несколько, это ж как точно нужно магические потоки рассчитать! Но соваться туда без хозяина – почти самоубийственная глупость. Поискать Наталью
и поболтать? Нет, ни к чему ее будить. Эх, плохо быть ранней пташкой, оказывается!Побродив бездельно по галереям, лест?ицам и залам, вдоволь налюбовавшись на старинные гобелены, потемневшую от времени резьбу, витражи окон и каменную мозаику пола, Вирита остановилась у окна высоко в башне. Здесь замковые стены не перекрывали обзор, панорама открывалась чудесная: поля, сторожевая вышка вдалеке, лента дороги, сизая дымка дале?ого леса…
По дороге, вздымая пыль, несся отряд всадников. Мгновение паники – а ну как это часть шайки, вдруг не всех ночью повязали? – сменилось улыбкой: разве нужно бояться каких-то там разбойни?ов, если рядом с тобой два некроманта и древний бог? Подумать только, еще вчера Виpита волновалась, как никогда прежде, а сейчас – спокойна, как не была, кажется, ни разу в жизни, если происходило хоть что-нибудь тревожащее. Почему дома, рядом с отцом, она никогда не чувствовала себя настолько в безопасности?
Всадники приблизились,и у Вириты невольно вылетело подхваченное от Натальи крепкое словцо. Вспомни демона, он и появится! Витор дель Борнио мчался во главе отряда. Трудно не узнать надменную даже на полном cкаку посадку, вздеpнутую голову, манеру подгонять коня стеком. Да и рыжий Закат, отец ее Каштана – приметный жеребец.
Но каким безумным ветром сюда занесло таких гостей?! У благородного сьера дель Борнио не может быть общих дел с Кровавым Бертри из Оленьего Лога. Никогда!
Разве что… если он каком-то образом узнал, что здесь – она, Вирита? За дочерью не то что к разбойнику в логово – в Бездну полезет. В любви отца Вирита не сомневалась, пусть иной раз и жалела, что его любовь не оставляет ей ни свободы, ни выбора. Да нет, как бы он узнал?! Разве что… она ведь вышла из-под защиты башни. Если ее продолжали искать все это время… поисковые заклятья, да. Как она раньше не подумала!
Но теперь поздно жалеть. Сейчас гораздо важнее другое – спуститься вниз или остаться здесь? Встречаться с отцом не хотелось. Вирита делья Борнио прекрасно понимала, как выглядит ее поведение с точки зрения общества, чести семьи, дочернего послушания – в общем, всего того, на что Наталья фыркала и предлагала вымести мусор из головы. Понимала и то, что рано или поздно объясняться придется. Но, Великая, можно не сейчас?! Она чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы успела до встречи с отцом поговорить с Мариусом.
Ученик некроманта тоже оказался легок на помине – стоило о нем подумать, как мелькнула внизу, вo дворе, знакомая фигура. Мариус бежал открывать ворота, следом неспешно шел мастер Турвон. Значит, заметили гостей. Это решило дело: мысленно попросив Великую о милости и помощи, Вирита поспешила во двор.
То ли Великая не пожелала помогать,то ли понимала помощь по своему, но когда Вирита спустилась, во дворе громыхал скандал. Нет, мастер Турвон молчал. Мариус – тем более: невместно ученику вперед наставника лезть. Громыхание обеспечивал благородный сьер Витор дель Борнио,и в гневе,и в радости отличавшийся мощным, гулким басом и крайне экспрессивной манерой pечи. С ним рядом возмущенно тряс сивой козлиной бородкой сьер Вильяс Гранб. Его визгливый фальцет оглашал двор в те недолгие мгновения, когда сьер Витор переводил дух. Два голоса сплетались, то заглушая друг друга,то усиливая: