Куколка

Он помнил, как впервые увидел Хонорис, так, словно это было вчера. Ее строгое платье, цвета выдержанного вина. Перчатки, закрывающие руки почти до плеч — хотелось стянуть одну из них и коснуться мраморно-бледной кожи. Шляпка с опущенной вуалеткой и взгляд, который он ощущал из-под этой призрачной преграды.

Она была… как далекая заснеженная вершина Фразер-пик.

Величественная? Безукоризненная? Недоступная и уже поэтому желанная?

Все вместе и еще что-то, для чего Ингольв не находил слов ни тогда, ни сейчас.

Анхелос обладают неизъяснимой привлекательностью для демонов, но верно и обратное. Таящаяся в душах демонов вечно голодная тьма манит детей света, как огонь в ночи, обещая немыслимое страдание и блаженство.

Рейгер тогда придумал дурацкий предлог, чтобы задержать ее, а потом пригласить в кафе. И день за днем находил причины, чтобы увидеть ее снова. Ухаживал неуклюже, но с отчаянной решимостью.

Демоницы охотно берут в любовники людей. Секс с человеком даже изменой не считается — мелкий перекус, не больше. Но Хонорис заставила его побегать. Три недели держала на расстоянии, словно не замечая попыток сблизиться — недостижимая и желанная до дрожи.

В тот вечер он пришел ей сказать, что дело закрыто. Кайм ди Саллос лишился рогов, взамен получив новую биографию и документы. И без того надуманный повод для встреч исчез окончательно, этот вечер обещал стать последним.

И в тот последний вечер она вдруг сдалась, позволила ему все. Стянуть с себя перчатку. Коснуться прохладных аристократически длинных пальцев. Поцеловать…

И позволила все остальное, что следует за поцелуями.

Лучшая ночь в его жизни. Упоительно-сладкая, безумная и греховная.

Наутро он вынужден был уйти на службу. Но когда вечером захотел увидеть ее вновь, наткнулся на запертую дверь. И напыщенный дворецкий, похожий на мелкую самодовольную шавку, еле скрывая брезгливость объявил, что леди ди Саллос не принимает.

Это было похоже на плевок в лицо, а Рейгер был молод, горяч и не привык безропотно сносить плевки. Пользуясь темнотой, он принял истинный облик и взлетел на карниз ее спальни.

Рисковал ли он? О да, еще как! Тогда на такие вещи смотрели куда строже. Внутреннее расследование, выговор с занесением в личное дело и ссылка в глухомань откуда он приехал — минимум что ждало стажера Рейгера, в случае если начальство узнает о его выходке.

Уже на карнизе, он принял человеческий облик и постучал в окно. Повезло, что Хонорис была в комнате.

И вдвойне повезло, что она его впустила.

— Ингольв, не надо все усложнять, — попросила демоница, задергивая за ним штору. — Просто сделай вид, что этой ночи не было.

— Тебе настолько не понравилось? — уязвленно спросил он.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— Ты из Особого Отдела, и должен знать, как питаются мои сородичи.

— А, это! — он мог развеять ее сомнения, но был связан подпиской о неразглашении. — Плевать.

— Не глупи, мальчик…

— Я не мальчик! — прорычал Рейгер, целуя ее намеренно грубо, со злостью, которая мгновенно переплавилась в страсть, стоило почувствовать, как она отвечает.

Но Хонорис была права. Рядом с ней Ингольв и сам себе казался мальчишкой. Разница, которая стиралась в сумерках спальни, но давала знать о себе днем, под безжалостными лучами солнца.

Она почти вдвое старше, у нее за плечами брак, дети, успешный бизнес и положение в обществе. А кто он? Стажер Особого Отдела. Целитель, пару лет практиковавший в занюханном городке на окраине империи.

Да, еще он мужчина и анхелос. Но достаточно ли этого, чтобы забыть о пропасти, которая лежит между ними?

Тогда он надеялся, что да.

Безумие скоротечного романа продлилось несколько месяцев, на протяжении которых Рейгер ни разу не возвращался в свою холостяцкую квартиру. Он был молод, влюблен, и счастлив, как никогда раньше. Жаль, что это продлилось недолго.

— И много еще таких, как ты? — вопрос, заданный вроде бы между делом за ужином, заставил его похолодеть.

— Не понимаю о чем ты. Каких “таких”?

— Выживших.

Рейгер закашлялся, чувствуя досаду и неловкость. Он жил с этой женщиной уже несколько месяцев, спал в одной кровати, каждую ночь доводил до экстаза, любил ее…

Но до сих пор не понимал. И что гораздо хуже, не чувствовал, что хоть в чем-то ее контролирует.

— Кто тебе рассказал?

— Я сама поняла, — она мягко улыбнулась. — Это просто, достаточно присмотреться к тебе внимательней, Ингольв.

Пожалуй, ее слова уязвили. Рейгер считал, что хорош в маскировке. Без спектрографии ауры и специальных знаний отличить анхелос от обычного человека невозможно. Особенно, если тебя с детства учили, что анхелос давным-давно вымерли.

Но Хонорис умела наблюдать и делать выводы.

— Я не уполномочен обсуждать эту тему.

— Даже так? Ясно… — она понимающе кивнула. — Мне ждать приглашения в особый отдел?

Рейгер восхищенно выругался, отдавая должное ее уму. Мысленно выругался, разумеется. Хонорис терпеть не могла сквернословия.

Она дала подписку о неразглашении, и тайн между ними стало меньше. Но правда не помогла выстроить мостик через пропасть. Скорее углубила ее.

Уже потом, сильно позже Ингольв понял, что Хонорис боялась. Для нее — такой хладнокровной, опытной, привыкшей все и всех вокруг держать под контролем, происходящее тоже было впервые. В начале она старалась не сближаться и не привязываться, из страха потерять его, позже из страха потеряться. Зависимость, в которую впадали демоны от своих доноров, была ее самым жутким кошмаром.

Будь он сейчас на месте того влюбленного мальчишки, нашел бы правильные слова, чтобы развеять ее страхи. Приручил бы, научил доверять.

Но он был молод, вспыльчив, хотел все и сразу. Требовал ответных чувств, не понимая, что пережимает, что с ней так нельзя.

— Прости, Ингольв, — сказала она, пряча глаза, когда он пришел к ней с кольцом. — Я не готова.

Она сказала “не сейчас”, но его оскорбленное самолюбие услышало “нет”. И Рейгер ушел.

В тот вечер он напился до провала в памяти. Первый и последний раз в жизни.

А протрезвев обнаружил себя женатым на симпатичной девочке-архивариусе из Особого Отдела.

— Я просил, — с тяжелым вздохом признался Рейгер, сам не понимая зачем говорит об этом с мальчишкой.

— Что?

— Прощения. Не один раз.

— Не простила?

— Думаю, для нее это уже не важно.

“В прошлое не вернуться, Ингольв, — сказала Хонорис шестнадцать лет назад, когда Рейгер спас жизнь ее внуку. — Ничего не получится”.

— Важно, — упрямо сказал демон. — Я спросил про вас, и она ужасно разозлилась. Когда ей все равно, она ведет себя совсем по-другому.