Куколка
Шрифт:
– Кто такая Матушка?
Миссис МакГиннесс стукнула чашкой о блюдце.
– Кто такая? Ну, может быть, лучше спросить, что оно такое. Она – Матушка Кроу. Последняя из семьи, кто практиковал это.
– Практиковался в чём?
– В искусстве создания кукол. Кроу не были простыми создателями игрушек, дорогая. О нет, нет, нет. Их творения были чем-то большим, чем просто заводными куклами. Видишь ли, Кроу не всегда были создателями кукол. В Старой Европе они были часовщиками, мастерами создания утончённых часовых механизмов. Они применили эти навыки, секреты и приёмы и к своим “куклам”.
– Это ... это всё так безумно.
Старуха улыбнулась, как будто слишком хорошо понимала это чувство.
–
– Сирена, - сказала Рамона. “Я иду на звук сирены.”
Миссис МакГиннес кивнула.
– Умная девочка, а может, и не очень. Звучит сирена, и эти твари просыпаются, не так ли? Как деревянные куклы, решившие, что они больше не деревянные? Послушай, сирена – гудок начала их работы и Матушка Кроу управляет им так же, как и многие поколения до неё.
– Гудок начала работы где?
– На фабрике, дитя. Завод на холме, где делают кукол... по крайней мере, там, где их раньше делали. Теперь там происходят другие вещи, от которых у тебя кровь застынет в жилах, - она отмахнулась от этой мысли.
– А теперь послушай. До пожара 1960 года завод Кроу был источником жизненной силы Стокса. Почти каждый в городе работал там, и это был хороший город с хорошими людьми, которые жили хорошей жизнью и уважали друг друга. Не то что паразиты в большом городе. Это были хорошие люди, и это был их город, и семья Кроу делала всё, чтобы он процветал. Ты слишком молода, чтобы знать об этом городе или фабрике, но когда-то, когда фабрика работала без остановки и была кровью этого города, там делали кукол. Кукол для детей. Куклы, марионетки, даже манекены. Творения Кроу были широко известны, заказы поступали отовсюду, а люди были сытыми и счастливыми и город процветал. И наблюдала за всем этим, фабрикой и городом, Матушка Кроу. Старая, добрая Матушка Кроу, любившая каждого из своих детей больше, чем себя саму.
Рамона удивлённо приподняла бровь. Та старуха на сцене не показалась ей любящей матерью.
– Дайте угадаю. Фабрика пришла в упадок, закрылась, люди ушли туда, где трава была зеленее, и Матушка Кроу приняла это близко к сердцу.
– Твой язык, - сказала миссис МакГиннес, качая головой. – Твой ужасный язык.
– Я что-то не так понял?
– Да, дорогая. Когда они нуждались в ней, она всегда была рядом. Но когда она нуждалась в них, они бросили её.
Рамона кивнула.
– Людям нужно кушать, мэм. Я уверена, что они не хотели уезжать, но им нужна была работа, чтобы прокормить своих детей. Я не думаю, что это преступление. Какого чёрта ей от них надо? Их первенцы?
По лицу старой леди пробежала тень, и Рамона поняла, что сказала лишнего. Но она ничего не могла с собой поделать. Она слишком многое пережила, и её нервы не только были на пределе, но и гудели, как телефонные провода. Она напряглась, приготовившись к драке.
– Может быть, она даже заслужила их, - сказала миссис МакГиннес, её дыхание участилось.
– Она и её семья сделали многое для города и его жителей, и взамен они хотели лишь одну простую вещь: верность.
Рамона кивнула.
– Возможно. Но, возможно, она просила слишком многого. Верность - это хорошо, но она не поставит еду на стол. Готова ли была Матушка Кроу содержать всех из своего кармана?
– Ее карманы были так же пусты, как и их!
– Значит, у них не было выбора. Поэтому они ушли.
Миссис Макгиннес кивнула.
– Не все, не сразу. Но семья за семьей они покинули кладбище. Ведь Стокс - большое старое кладбище. Душа города была испорчена, прогнила до основания, и вот тогда он начал кровоточить. Я не ожидаю, что ты поверишь, но все, кто остались, видели это. Кровь начала сочиться из земли, пузырясь, как сырая нефть. В воздухе чувствовался её запах и вкус. Она просачивалась сквозь трещины на асфальте,
заполняла дворы и бежала по водостокам. Одних это приводило в ужас, другие были в восторге от мистики всего происходящего.Рамона вздохнула.
– А Матушка Кроу? Что она сказала о крови?
– Никто не знал. Она спряталась на старой фабрике, как паук в щели, и не выходила оттуда.
Как паук, подумала Рамона, потому что эта сумасшедшая старуха по-своему опутала весь город паутиной, и ей не нравилось, что горожане, её люди уходят из города, как мухи из паутины. Но кровь? Что это значит? Либо миссис МакГинесс преувеличивала, чтобы оправдать свою точку зрения, либо случилось что-то очень странное, и, учитывая всё, что Рамона видела, она не сомневалась, что в Стоксе могут произойти вещи, которые не могут произойти в любом другом месте.
– Как вы объясните эту кровь?
Миссис МакГиннес снова звякнула чашкой.
– Город умирал. Он испускал последний вздох. И как всё, что лежит израненное и измученное на смертном одре, он истекал кровью. Злокачественная опухоль проникла в этот город, и мы видели, как гнила его плоть. Буквально. Дома разваливались, деревья стояли без листьев. Вода в ручье испортилась, небо почернело, и ветер приносил кладбищенскую вонь. Невозможно, скажешь ты? Ты думаешь, я приукрашиваю, не так ли? Я говорю то, что видела. Этот город пожирала болезнь. Тогда мы этого не знали, но тому была причина. Видишь ли, там, на фабрике, Матушка Кроу тоже умирала. Злокачественная опухоль, поразившая город, зародилась в ней и распространилась от фабрики в город. Я же говорила тебе, что в этом городе течёт кровь Кроу. Когда она заболела и умерла, то же самое произошло и с городом. К тому времени нас осталось не так уж много. Может быть, двадцать семей, не больше. Но все мы были свидетелями этого.
Она продолжала рассказывать, что Матушка Кроу, возможно, физически умерла, но что-то в ней отказывалось уйти так просто. Что бы это ни было — упрямая гордость, гнев или тёмное колдовство - оно осталось. Оно окрепло, захватило город и заставило заплатить ужасную цену тех, кто хотел уйти.
– Оно хотело жертвоприношений?
– спросила Рамона.
– Да, в некотором роде. Ты смотришь на меня как на сумасшедшую, моя дорогая, и, может быть, так оно и есть, но я кое-что видела. Ужасные вещи постигали тех, кто не был верен семье, которая дала им кров. Я видела всё это. Ужасная машина на фабрике всё ещё изготавливала кукол, и постепенно они заменяли людей... пока не осталось никого.
– Потом был пожар.
Миссис МакГинесс, казалось, была огорчена этим.
– Да, он разгорелся в городе и дошёл до фабрики, а когда всё было кончено, Стокс превратился в развалины. Но то, что было на фабрике, что некогда являлось Матушкой Кроу, всё ещё осталось там, слившись с машинами в нечто настолько мощное, что было способно переделать город по своему идеальному образу. Но Она также иногда нуждается в людях, вроде вас. Ты и твои друзья, вы не должны умирать или позволять этим ужасам изводить вас и высасывать из вас силы. Хватит сражаться. Смиритесь, как я. Станьте частью Её города, и Она обеспечит вас всем, что вам угодно.
Рамона молча уставилась на неё.
Она не могла вымолвить и слова. Всё это чушь собачья. Неужели старуха Кроу всерьёз думает, что сможет засосать людей в эту преисподнюю, и они будут счастливо жить на кладбище Стокса, принимать то, что она предлагает, и почитать её, свою королеву? Чёртово безумие. Вот что это было. Рамона была полна решимости добраться до этой фабрики и положить этому конец.
– Я не собираюсь мириться с этим, - сказала она, - и никто другой в здравом уме тоже. Матушка Кроу, или что она там сейчас, должна быть остановлена. Это безумие зашло слишком далеко. Кем, чёрт возьми, она себя возомнила? Кто дал ей право манипулировать этими людьми?