Кукушка

— Бред какой-то… — Хагг помотал головой, — Какой парнишка? Как — в сны? С тобой рехнуться можно.

— Тут рехнёшься… Помнишь Смитте? Тот такой же. Теперь Андерсон знает, где я, он спешит сюда со всех ног и скоро будет здесь. Мы с ним разговаривали, и он хвастался, что скоро сбудется его Великий Замысел, и всё такое…

— Матерь Божья! — поразился Золтан. — Ты с ним говорил! И он рассказал тебе про себя?

— Ну, не то чтоб рассказал, — смутился травник. — Так… нёс какую-то околесицу. Говорил, что он — Мессия, что вернулся с того света и что вырастил в себе Христа. Называл себя царём Нового Сиона. Говорил, что у него повсюду есть апостолы, которые несут людям свет новой веры, или что-то в этом роде… Я ничего не понял, если честно. Между нами, он, по-моему, ненормальный.

Золтан, который как раз в эту минуту плеснул вина в жестяную кружку и придвинул её к огню, вдруг побелел как полотно. Это было заметно даже в слабом свете костра.

— Жуга, скажи: это ты сейчас нарочно? — вкрадчиво спросил он. — Ты в самом деле ничего не понял или притворяешься?

— Вовсе я не притворяюсь, — возмутился травник. — О чём ты?

— Да ты мхом зарос в своём лесу! Или не знаешь, что творится в мире? Ты хоть чем-нибудь интересуешься, кроме трав и кореньев? Хотя бы о Новом Сионе ты краем уха мог слыхать! Это же всё объясняет! Хотя… — Он покачал головой. — Нет, это не может быть правдой. Впрочем, почему не может? Видывал я вещи, гораздо более удивительные.

— Золтан, ты меня пугаешь, — признался Жуга. — Ты же знаешь — я мало сведущ в политике, а в последнее время и вовсе всё забываю, прямо беда. Что происходит?

— Я и сам напуган…

— Кто он?

Хагг уселся поудобнее и облокотился на сложенные сумки.

— В народе его называют Ян Лейденский, — сказал он. — Я никогда его не видел, поэтому и не могу сказать наверняка, он это или не он. Нет, но надо же… Я как-то даже не додумывался сопоставить эти два имени, но теперь… Короче, всё это началось ещё до твоего рождения, без малого тридцать лет назад, в Мюнстере.

— Мюнстер… Мюнстер… наморщив лоб, пробормотал Жуга. — Вот про него я что-то слыхал! Это не тот городишко в Вестфалии, где устроили резню?

— Тот, тот, — подтвердил Золтан. — Тридцать лет тому назад Мюнстер захватили сектанты. Они называли себя «перекрестителями» — анабаптистами. Они отвергали идею крещения в младенчестве и настаивали на крещении только взрослых верующих, тех, кто пришёл к Христу сознательно. Не так глупо, как кажется на первый взгляд, ведь на заре Христовой церкви крещение и впрямь совершалось только над верующими. Об этом писали Бугенгаген, Цвингли, Буллингер, Бутцер… Проповедник Билликанус из Нердлингена крестил пожилых, Менно Симоне из Витмарзума тоже додумался до второго крещения… Но к делу. Так вот. Анабаптисты. А верховодил ими Томас Мюнцер.

— Постой, постой! — опять прервал его Жуга. — А ведь Андерсон упоминал какого-то «преподобного Томаса»!

— Ещё бы не упоминал! Мюнцер был священник, реформат, соратник Лютера, и у него было весьма, скажем так, своеобразное отношение к вопросам веры. Чем-то оно походило на помыслы другого еретика — брата Дольчино. Сказать по правде, Мюнцер был не совсем анабаптист, он вообще отрицал крещение… хотя, говорят, он был честный человек и жил по Писанию. Дело в том, что он проповедовал строительство Царства Божия на Земле: силой оружия избранные должны были расчистить дорогу для Второго Пришествия. Мюнцер считал, что Христос рождается заново в каждой достойной душе, но для этого надо пройти через страдания, подобные Христовым. Он подбил крестьян на бунт в Тюрингии — они даже захватили Мюллхаузен, однако сам Лютер назвал анабаптистов «бандой воров» и вооружил против них немецких государей. Чего же было ожидать? Войско Мюнцера было разбито, а самого его взяли в плен и казнили.

— Как я полагаю, всех переловить не удалось, — заметил Жуга.

— Верно мыслишь. У него остались ученики. Был среди них такой Ян Маттайс, булочник из Гарлема; он возомнил себя пророком Енохом и разослал двенадцать своих посланцев по двое во все концы света с вестью о том, что время бездействия прошло и наступила новая эра: святость и праведность будут теперь править «новым миром». Якобы Христос вскоре вернётся на Землю, чтобы наконец основать царство равенства и любви. Двое таких посланников в начале тридцать четвёртого прибыли в Мюнстер. Одним из них был Геррит том Клостер, а вторым…

— Ян Лейденский?

— В точку, приятель! Ян Лейденский, он же Ян Бокелзон. Нидерландец, бывший актёр, вообще загадочная личность. О, этот превзошёл своего учителя! Он перетянул на свою сторону местную общину проповедника Бернгарда Ротмана, того самого, который писал памфлеты. С ними были ещё Генрих Ролл и Бернгард Книпердолинг — будущий бургомистр; они подняли мятеж и сумели захватить власть.

Очень скоро тон в городе начали задавать фанатики. Всех, кто не принял второе крещение, изгнали из города, а Мюнстер переименовали в Новый Иерусалим.

— Как, неужели весь город? — поразился травник.

— Что город! — отмахнулся Золтан. — Город — тьфу. Эти ненормальные переименовали улицы и даже дни недели! Всем велено было называть друг друга «братьями» и «сестрами», а Ян провозгласил себя Мессией и королем Нового Сиона. Всё у них стало общее. Они отменили деньги, двери домов должны были оставаться открытыми днем и ночью, в харчевнях кормили бесплатно…

— Я не слыхал об этой истории, хотя последнее звучит не так уж плохо, — сказал Жуга. — Думаю, и сейчас нашлось бы немало тех, кто согласился бы пожить такой жизнью годик-другой, а то и лет семьдесят…

— Ты погоди, это только начало. Все книги, кроме Ветхого Завета, были преданы огню. Сокрытие имущества и провизии объявили преступлением. Всё сделали общим, сперва — имущество всех, кто сбежал из города, затем тех, кто перекрестился позже других, и наконец, всех оставшихся. Люди перекрещивались тысячами. Дальше — больше. Ясно было, что на этом Ян из Лейдена не остановится. Анабаптисты и всех женщин объявили общими, провозгласили многоженство «по образцу библейских патриархов». При том женщины Мюнстера не имели права уклониться от новых «обязанностей», а несколько самых упрямых кончили жизнь на плахе. В конце концов дело дошло до братьев и сестёр как таковых, и начался всеобщий свальный грех. О сыновьях и матерях, а равно об отцах и дочерях я не знаю, но, думаю, и без этого не обошлось. Держи вино.

— Благодарствую. — Жуга принял кружку и рассеянно сделал глоток. Чувствовалось, что он потрясён, — Да… — признал он. — Это действительно… И чем всё кончилось?

Хагг пожал плечами:

— Тем, чего следовало ожидать: осадой города. Вёл её епископ Франц фон Вальдек — рохля рохлей, но упрямец, каких мало. Ян сопротивлялся, рассылал своих «апостолов» в другие города — хотел найти в них новых сторонников. И в самом деле, вспыхнуло несколько восстаний, но все они были подавлены. Менно Симоне написал обвинительную статью против Яна Бокелзона, в которой заклеймил его как фараона, содомита и антихриста. В общем, через год после начала всего этого Мюнстер пал. Попросту сказать, его взяли измором. Ян и его приспешники угодили в плен, их пытали и казнили. Яну Лейденскому было тогда двадцать шесть лет.

Рассказ закончился. Некоторое время Жуга сидел молча, осмысливая сказанное.

— Не понимаю, — наконец признался он. — Если его казнили, с кем я тогда говорил? Не мог же он ожить! Кто это? Самозванец?

— Я не знаю, — сказал Хагг, — понятия не имею. Я не догадывался даже, кто он и откуда взялся, пока ты не упомянул про Новый Сион, да и теперь это одни догадки. Только, веришь ли, Жуга, я в жизни повидал немало странного и не стану сразу говорить, что возможно, а что невозможно. Я даже знаю одного человека, который умер и воскрес (сейчас сижу и разговариваю с ним), а уж про скольких я слыхал — вообще не сосчитать. Да я же сам читал в твоей тетради похожие мысли — будто, если человек напитан Силой, другой человек может ею воспользоваться. Может быть, это и есть то, что анабаптисты называли «родить в себе Христа»? Может, потому Ян Андерсон и разыскивает тебя, чтобы удостовериться? Ведь в сущности, ты в некотором роде живой пример того, о чём проповедовал их пророк Мюнцер. Ты обладаешь Силой, но не можешь ею воспользоваться. Может, и с Яном из Лейдена случилось то же самое? И если подле него была женщина, достаточно сильная магичка, вроде твоей… этой, как её… Кукушки? — то почему бы ей не помочь ему переродиться? Может, для того и нужна была затея с многоженством — чтобы уж наверняка… Кстати, я забыл сказать: у Яна Лейденского, кроме официальной «королевы», было ещё пятнадцать жён. Среди них одна или две вполне могли оказаться сильными колдуньями, достаточно влюблёнными в своего повелителя, чтоб захотеть его возвращения. Никто не знает, спаслись они или нет, но мы оба совсем недавно разговаривали с человеком, который называл себя Яном и намекал на Лейден и на Мюнстер. Так что делай выводы, Лис. Делай выводы.