Кукушка
Шрифт:
— Может быть, так даже лучше.
— Лучше? Кому?! — взорвалась я, на секунду забыв о спящей дочери, — уж не хочешь ли ты, чтобы я стала приманкой?
— А сейчас ты кто для него?
— Не знаю, — шепнула я, ежась от вновь охватившего тело страха.
— Мы не сможем расслабиться, пока Вуич остается на свободе.
Я знала, о чем говорит Макс. Я жила с этим пониманием долгие месяцы. Даже находясь в его объятиях, я не могла избавиться от серой тени бывшего мужа, маячившей где-то на задворках сознания.
— Послушай, я тебя ни к чему не принуждаю. Ты вправе отказаться, я пойму и приму твой выбор.
— Я не отказываюсь, — совсем растерялась я, — просто…
— Боишься?
— Может быть.
— У тебя есть время до утра. Подумай. Если все же решишься — скажешь Сеничкину. Он все организует. Твой рейс встретят.
Дальнейшие события напоминали шпионский триллер. Удивительно, раньше мне
В кабинете, в который меня провели, нас ждали три человека и… Максим. Тело рвануло к нему. Кажется, я даже сделала шаг, но мой жадный взгляд нарвался на его… предупреждающий. И я будто застыла. Да… Так правильно, Сеничкин тоже меня предупреждал, что никто не должен знать о нашей с Максом связи. Так было надо.
Через переводчика мне предложили присесть и практически сразу же, приступили к… допросу? Второму допросу в моей жизни. К слову, иностранцы были намного более лояльны. И их вопросы отличались от вопросов того же Сеничкина. Наверное, потому, что они обладали гораздо большим объемом информации, чем Сергей Иванович в самом начале. А вот их замедленный темп беседы, её меньший накал… наверное, был обусловлен совершенно иным менталитетом. Надо же… а ведь я приготовилась к худшему.
Как бы то ни было, разговор меня утомил. Я измучилась от страха и от волнения об Алисе, которая осталась на попечении совершенно чужого человека… Няни. Удивительно, как я успела срастись с малышкой. Всего лишь двенадцать часов без нее — а я уже готова была лезть на стены! И ведь непонятно, чем все закончится. Когда я смогу вернуться домой? И смогу ли… Я старалась забыть о том, как прощалась с малышкой. Не удивлюсь, если дядька Макса всерьез засомневался в моей адекватности, ведь я просто не могла оторваться от дочки. Физически не могла. Во мне присутствовал суеверный страх, что я никогда ее больше не увижу. Я, которая только недавно узнала, какие на вкус ее сладкие пальчики… Мать, которая полюбила.
После того, как все закончилось, меня снова куда-то повезли. Я чувствовала себя марионеткой в руках очередного кукловода. Отвратительное, ненавистное чувство, от которого горчило во рту.
— Ваши апартаменты на эту ночь. Здесь вы будете в полнейшей безопасности, — заверила меня все та же женщина из аэропорта.
— Спасибо.
Я отложила в сторону небольшой чемодан и растерянно осмотрелась. Мне полагалась небольшая квартира. Крохотная кухонька, примыкающая к гостиной, и спальня, в которую вместилась лишь не слишком широкая кровать. Я достала чистые вещи и заставила себя сходить в душ. Сил не было, мой туалет не занял много времени. Я уже хотела выйти из ванной, когда мое внимание привлек посторонний звук. Сердце опустилось в пятки, я затравленно осмотрелась в поисках… чего угодно, что можно было бы использовать в качестве оружия. Но кроме зубной щетки — ничего не смогла найти. Схватив ее трясущимися руками, я резко оглянулась. На все про все у меня ушло всего несколько секунд, каких-то пару ударов сердца, а казалось, будто целая вечность! Дверь распахнулась и…
— Макс! Макс… — облегчение ударило под колени, я пошатнулась, падая прямо в его сильные, надежные руки, перевитые реками вен. — Я так испугалась, господи, почему они не сказали, что ты придешь? — бессвязно бормотала я, чередуя слова с поцелуями. Влажными, жаркими и голодными…
Пальцы скользнули вверх, ухватились за пуговицы на его рубашке в тонкую голубую полоску, не в силах с ними справиться, отчаянно дернули ткань.
— Тише, девочка, тише… — шептал Макс, стягивая тонкую куртку, срывая с себя одежду. Шаря руками по моему голому телу, жаля ответными поцелуями. Не знаю, что чувствовал он, но мой недавний ужас теперь обернулся голодом. Отчаянной жаждой плоти.
— Люблю тебя, люблю… Люблю… — шептали, то ли я, то ли он… то ли мы оба сразу.
Дернув пряжку ремня, Макс подтолкнул меня к раковине, взгромоздил сверху на нее, устраиваясь между моих бедер. Я крепко ухватилась за столешницу, нечаянно сбивая локтем флаконы с мылом и гелем для душа. В полной тишине, нарушаемой лишь нашими громким вдохами, оглушительно
громко вжикнула «молния». Моя ладонь требовательно скользнула внутрь, с губ слетел мучительный стон предвкушения. Он был пугающе большим, обжигающе-горячим и влажным. Полностью готовым для меня… Я заерзала в отчаянной попытке получить все и сразу! С тихим рыком Макс отбросил мою ладонь и, помогая себе рукой, с силой в меня ворвался. Плохо соображая, я дернула бедра навстречу. Вот так… максимально плотно, чтобы короткие волосы на его лобке дразнили и царапали мой изнывающий клитор. Рывок — мой крик. Откинувшись на локти, я как безумная подавалась ему навстречу, понимая, что даже этого мало. Словно чувствуя это, Макс подхватил мои ноги еще выше, ударил сильнее, царапая мою бледную кожу пряжкой ремня и грубой тканью так и не снятых брюк. Добавляя перца происходящему, как если бы того было мало… Я выгнулась дугой, как гимнастка, наполняя длинными волосами не успевшую просохнуть раковину. Макс тоже опустился ниже, удерживая мои бедра двумя руками и помогая мне еще плотнее на него насаживаться. Замер на долю секунды, а потом, не в силах противиться похоти, с силой сомкнул зубы на моем возбужденном до предела соске. Я закричала, забилась в руках любимого, в одном толчке от оргазма, в который он не дал мне сорваться. С губ слетел протестующий рык. Макс хрипло рассмеялся, обдавая жаром дыхания мои трепещущие груди. Его ладони сместились вниз по моим ногам, потянули чуть вверх, вынуждая меня опереться стопами в подтянутый тренированный живот Максима. Предвкушая, что будет дальше, я невольно поджала пальцы, и они вдавились в его плотную, будто дубленую кожу. Не отрывая взгляда, я все сильней окуналась в его темные тайны… Позволяя все… Абсолютно. Понимая это, Макс размазал наши соки по колечку ануса и осторожно толкнулся в него двумя сложенными пальцами.— Я хочу тебя… — всхлипнула я, больше всего желая, чтобы он снова в меня вошел.
— Вот так?
Он погрузился в меня, не вынимая пальцев, и осторожно отступил. Поглаживая себя же через тонкую эластичную перегородку и задевая мои потаённые сладкие местечки, о существовании которых я и не знала до этих пор.
— Да! — крикнула я, выгибаясь, — Да! — кричала я на пути к финишу. — Да! — кричала я, кончая так мощно, как никогда в жизни. — Да! — рыдала я, потрясенная чудом освобождения. Пораженная силой его любви.
Да… это было чудом. Настоящим чудом, которое вдруг случилось… наградой за все страдания. За всю ту боль, что я пережила, и за ее отголоски, которые все еще отравляли мое настоящее.
— Что будет теперь? — спросила я, снимая пальцами слезы с ресниц, те слезы, которые он не успел слизать.
— Твои показания задокументируют. Ты подпишешься под ними. Их приобщат к материалам дела, которые сразу же передадут в суд. На днях этот суд выдаст санкцию на арест Пешина и Мартынова. Думаю, уже вечером мы сможем вернуться домой.
— Домой? Вдвоем? — мои глаза широко распахнулись, я даже привстала, опираясь на предплечье, чтобы убедиться, что Макс не шутит.
— Вдвоем. — Его пальцы прошлись по моему лицу, а губы коснулись макушки. — Мне здесь тоже больше нечего делать.
Все складывалось так хорошо, что даже не верилось. А может быть, не верилось именно потому, что сердце чувствовало подвох и тревожно сжималось все утро? От меня всего-то и требовалось, что подписаться под уже готовыми показаниями, но подъезжая к дому с колоннами на следующий день, я почему-то нервничала даже сильнее, чем накануне. Одновременно с нами на стоянку въехала еще одна машина. Дверь открылась, мелькнула темная макушка Макса. Я в облегчении выдохнула и даже выдавила кривую улыбку, адресованную все той же сопровождающей меня женщине. Утреннее солнце ослепляло. Стуча каблуками, я шла через стоянку, выискивая взглядом Максима. Мы не виделись чуть меньшим часа. Долго… невозможно долго! В мысли ворвался рев двигателя. Не машины, скорей — мотоцикла. Еще не понимая, что происходит, я остановилась. Из-за угла на стоянку вынырнул мотоциклист. Одной рукой он крепко удерживал руль, второй… Пистолет с длинным, сверкающим на солнце глушителем. Я резко повернула голову, волосы больно хлестнули по лицу… Мне нужно было попытаться спрятаться между машинами, но я словно онемела. Мой взгляд выхватил мчащегося мне навстречу Макса и не сумел его отпустить. Руки плетьми упали вдоль тела. Я не слышала звука выстрела. Я просто упала, придавленная чем-то тяжелым. А когда открыла глаза — увидела перед собой темные неспокойные глаза Ивана:
— Ты моя… Не позволю… Моя…
Эпилог
Было жарко. Так жарко, что пот, собираясь в крупные капли, стекал по моему лбу и с громким шипением падал на раскаленную заготовку. Приятная усталость сковывала мышцы, ставшие по-настоящему огромными за год тяжелого физического труда. Я все сильнее походил на отца, но теперь эта схожесть меня не пугала. Нынче все мои страхи простирались в совершенно иных плоскостях… Моя жена, наша дочка… их счастье и благополучие.