Кукушонок
Шрифт:
— Они не сообщили ничего нового?
— Разумеется, нет. А впрочем, полицейская сказала, что теперь развернется самая большая поисковая операция, потому что была найдена машина Биргит.
— Что значит «самая большая»? — спросила я.
Патрик и сам не знал. Может, со служебными собаками, предположил он. Ему казалось, что Биргит давно уже нет в живых. И он считал, что нам пора подумать о том, хотим ли мы оставить Виктора у себя навсегда. Он смотрел на меня вопросительно.
— А ты разве этого хочешь? Чисто теоретически это возможно, — сказала я, несколько растягивая слова, — если его родные не предъявят на него права и если
— Разумеется, — сказал Патрик, — это очевидно. У тебя, в отличие от меня, работа надежная.
Сегодня облачно и, несмотря на это, жарко как в инкубаторе, в воздухе нависла гроза. Может, поэтому у меня неустойчивое давление и глаза на мокром месте. Я поглядываю в небо и надеюсь на дождь, уповаю на небесные потоки.
— Я всегда хотела ребенка, — сказала я после долгой паузы, — но своего!
— Да ради бога! В этом доме хватит места на всех, — сказал Патрик и обнял меня.
Несколько секунд у меня было только ощущение защищенности и чистого счастья.
Несмотря на это, ночью меня мучили кошмары. Мне точно в сказке явилась Биргит и спросила: «Как там мое дитя, как там мой олененок?» Я проснулась, и подушка моя была мокрой от слез. Она умерла, и это на моей совести. Если бы я то и дело не донимала Штеффена и если бы не ткнула его носом в генетический тест, она была бы жива и здорова.
Кстати, о доказательстве отцовства. Не обнаружили ли полицейские при обыске и письмо из лаборатории? Штеффен наверняка сохранил его где-нибудь в ящике стола. Тогда, выходит, полиции уже известно, что он не является отцом ребенка.
Когда в тот же вечер полицейский завез нам детскую кроватку, он протянул нам еще и желтую тетрадь, в которой отмечались прививки Виктора и сроки профилактических осмотров у врача, — скоро уже предстоял очередной осмотр. И это доказывало, что обыскали они все основательно.
Невыспавшаяся и изможденная, я отправилась в школу. Единственное утешение, что завтра начинаются каникулы. В учительской царило веселое оживление, все что-то возбужденно обсуждали, и несколько коллег накинулись на меня: почему я никому не сказала, что ребенок Биргит находится на моем попечении? И хотя было непонятно, откуда они об этом узнали, деваться некуда, пришлось рассказать правду.
По случайности учитель математики увидел в Интернете объявление региональной полиции о розыске и распечатал эту страницу. Тут постепенно выяснилось, что и другие коллеги — так же, как и я, — были допрошены в полиции. Просто они не хотели трещать об этом на каждом углу.
— Они называют это опросом социального окружения, — просвещал нас стажер.
— «По состоянию розысков на сегодняшний день…» — прочитал вслух Ансельм Шустер.
Я вырвала газету у него из рук.
«Фамилия: Тухер
Имя: Биргит Маргарете
Возраст: 38 лет
Разыскивается с: 4 июня 2007 г.
Цвет глаз: зеленый
Цвет волос: каштановый
Одежда в день исчезновения: джинсы и черная майка
Курит голубой «Голуаз» без фильтра
Обширные поисковые мероприятия до сих пор не дали результата. Легковой автомобиль пропавшей 23 июля был извлечен водолазами из Альгейского озера. Следы крови в настоящий момент еще исследуются. Можно предположить, что Биргит Тухер стала жертвой уголовного преступления. Ее муж лежит в реанимации после автомобильной катастрофы с тяжелой черепно-мозговой
травмой в состоянии искусственной комы».У меня закружилась голова, буквы поплыли у меня перед глазами, я уже не могла разглядеть, как называется специальная комиссия, которая занимается расследованием.
Мать Природа усадила меня на стул.
— Черт возьми! Девушка в обмороке! — ахнула она и приказала остальным: — Скорее стакан воды для Ани!
От волнения она чуть не назвала меня на «ты».
Прозвенел уже второй звонок, и она спросила:
— Ну как, уже лучше?
Я кивнула.
— Мне пора в класс, — сказала Мать Природа. — А вы пока немного посидите. Кстати, я навещала коллегу Тухер, когда младенцу было около двух недель. Для меня было полной неожиданностью, что она уже снова курит! И она не показалась мне такой уж счастливой матерью, производила впечатление скорее павшей духом. Правда, у нее как раз начинался жуткий грипп, возможно, это и было причиной. Надеюсь, с вами дела не так плохи! Сегодня же сходите к врачу!
Разумеется, я и двух минут не оставалась в учительской, а пошла, повинуясь долгу, к ученикам: сегодня я должна была раздать табели с оценками и попрощаться, потому что в следующем году я уже не буду их классным руководителем.
Когда я с деланой бойкостью вошла в класс, Мануэль бросил на меня понимающий взгляд. Должно быть, понял, что я вот-вот разревусь. Но я мужественно держалась, пока не отпустила своих учеников на каникулы, а потом — совершенно подавленная — направилась к парковке.
К моему удивлению, передо мной внезапно возник Юлиан, староста класса.
— Госпожа Рейнольд, — проговорил он сочувственно, не давая мне сесть в машину. — Не горюйте так! Для нас вы — лучшая в мире учительница литературы. А после каникул вы будете зато нашей француженкой! Так что прощанье — не навсегда!
Внезапно со всех сторон набежали ученики моего класса.
— Сюрприз! — крикнул Мануэль.
И только после того, как каждый протянул мне по цветку, я дала волю слезам.
Видимо, это Ансельм Шустер отрепетировал с ними песню. Немного не в лад, но зато с полной страстью они грянули: «Belle qui tiens ma vie captive dans tes yeux…»[11]
Они пропели даже вторую строфу, хотя уже начинал накрапывать дождь, в конце концов все мы промокли и поспешили по домам.
Патрик был не в своей квартире, а валялся вместе с Виктором на моем просторном диване.
— Смешная у тебя софа, — сказал он. — Не это ли называют оттоманкой, госпожа учительница? У моей бабушки была кушетка, но выглядела она по-другому. А какие у тебя планы на маленькую комнату? Я имею в виду ту, где стены выкрашены в оранжевый цвет?
— А что?
— А ты не догадываешься?
Конечно же, я догадывалась. В мою будущую библиотеку придется поставить детскую кроватку, а скоро и манеж.
— Виктор тебе надоел?
— Ну да, — сказал Патрик. — Раз уж у тебя теперь каникулы, хотелось бы разок-другой выспаться.
Маленький ребенок еще как может помешать в интимные часы. Когда я лежу у Патрика в спальне, Виктор — постоянный свидетель нашей любви. А если Патрик у меня наверху, то его терзает тревога, услышит ли он в случае чего крики Виктора, поэтому спим мы отдельно.