Култи

— Судя по всему, сегодня мы проводим тест на наркотики. Не о чем беспокоиться.

— Как большинству из вас известно, в период игрового сезона игроки во всем мире подвергаются случайному тестированию на наркотики. Если мы сможем заручиться вашим сотрудничеством, то быстро справимся с этим, и после того, как ваш образец будет получен, вы свободны до конца утра, — объяснил Гарднер, разочарование прослеживалось в его словах.

Случайное тестирование на наркотики? В последний раз меня случайно проверяли на наркотики еще в колледже. Условие, включенное в контракт каждого, было скорее событием типа затмения. Если бы захотели, они могли бы проверить это в любой момент, но, кроме медицинских осмотров и анализов крови, которые мы делали в начале каждого сезона, я никогда не слышала об этом.

Так что да, это было чертовски странно.

Мне нечего было скрывать. Самым тяжелым лекарством, которое я принимала, было безрецептурное болеутоляющее, и это бывало только при ужасной ситуации, как с моей ногой.

У меня не было причин думать, что тестирование имеет какое-то отношение ко мне.

* * *

Потом Гарднер вызвал меня к себе в кабинет.

— Сал, присаживайся, — сказал Гарднер со своего места за столом.

Я неловко улыбнулась ему и села.

Тренеры просто так не звонили тебе после тренировки, в тот день, когда проходил случайный тест на наркотики, и не просили зайти поболтать. Они этого не делали. Мы с Марком сидели в оранжерее и выбирали однолетние растения для проекта, когда раздался звонок. С тех пор я умирала от ужаса.

Было всего несколько причин, по которым Гарднер не мог просто сказать мне по телефону, чего он хочет — они продали меня, выкинули меня или как-то сверхбыстро пришли результаты теста, и они обнаружили что-то в моей моче, что говорило о том, что я принимаю допинг.

Я и допинг. Иисус Христос.

Я не была настолько крутой или несокрушимой, чтобы не переживать о потере контракта.

Во-первых, я не хотела, чтобы меня продали. Во-вторых, я чертовски не хотела, чтобы меня исключили из команды, хотя мой контракт был действителен еще один год, но все равно никогда не могла быть уверена. В-третьих, я чертовски уверена, что не глотала ничего, что было бы хоть отдаленно незаконным.

Но все же.

Мне удалось объяснить Марку, что происходит, и его взгляда «О, черт» было достаточно. Сделав глубокий вдох, я сжала бедра и собралась с духом. С таким успехом я могла бы проглотить пилюлю.

— Итак, что происходит, Джи?

Он откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и улыбнулся.

— Сразу к делу, вот почему ты мне нравишься, Сал.

Гарднер конечно мог любить меня, но он не говорил мне, что происходит.

— Ты избавляешься от меня? — К моей чести, мой голос звучал спокойно, совсем не так, будто я была на грани того, чтобы ударить битой по его офисной мебели.

Разнести битой его кабинет? Боже милостивый! Мне нужно было сбавить тон.

— Нет. — Он отшатнулся. — Откуда, черт возьми, ты это взяла?

— Ты попросил меня прийти к тебе в кабинет, чтобы поговорить со мной наедине, и сегодня днем у нас был тест на наркотики. — У меня едва не вырвалось «Алл-о-о-о!».

Он закатил глаза, потянувшись рукой к затылку.

— Черт. Я не думал об этом. Извини. Я не поэтому хочу с тобой поговорить.

Да, это было не совсем убедительно.

— Меня не волнуют результаты. Я уверен, что с ними все в порядке, но я действительно попросил тебя прийти из-за теста на наркотики. У меня был интересный разговор с Сиеной чуть раньше.

— Ладно.

— Она сказала, что в эти выходные пришло письмо, где говорилось о тебе, и были довольно дикие обвинения.

Вот сука. Эта чертова сука. Не нужно быть гением, чтобы понять, от кого пришло электронное письмо. Я сжала бедра чуть сильнее, сдерживая ярость, клокочущую внутри меня.

Сначала кто-то из команды сдал меня Кордеро, а теперь Эмбер поливала меня дерьмом? Я не считала себя плохим человеком. Время от времени я выполняла общественную работу, бесплатно стригла газон у пожилых соседей и улыбалась незнакомцам. Конечно, иногда у меня были плохие мысли о людях, но это никогда не приводило к действиям, хотя мысли не становились от этого лучше. На свете есть люди лучше меня, и, черт возьми, есть люди и хуже.

Так что я не могла не принимать близко к сердцу то, как эти чертовы ведьмы вымещают на мне зло.

— Есть идеи, откуда могло взяться что-то подобное?

— Эмбер. — Я стиснула зубы. — Это была Эмбер. Никто другой не сделал бы ничего подобного.

Гарднер не удивился. Я рассказала ему о том, что случилось много лет назад, когда я вернулась с последнего турнира национальной команды и разрыдалась перед ним.

— Господи. Она все еще не оправилась от этой дурацкой истории?

Не могу сказать, что на ее месте я бы легко пережила это, но мне нравилось думать, что я не зашла бы так далеко, как она. На самом деле, я знала, что не стала бы делать ничего подобного. Только абсолютная подтирка для задницы могла настучать и сфабриковать фальшивые обвинения, которые могли поставить под угрозу чью-то тяжелую жизнь.

Я проглотила горечь, напоминая себе обо всех хороших вещах в моей жизни.

— Нет.

Вздохнув, он покачал головой и почесал шею.

— В таком случае прошу прощения, что пригласил тебя. Я не спускал с нее глаз во время игры, но мне не показалось, что она делает что-то необычное.

Конечно, он не слышал всех оскорблений, которыми она называла меня во время игры, но все равно.

— Я позвоню ее тренеру и скажу, чтобы он взял ее под контроль.

— Не беспокойся об этом. Все в порядке. Если она снова сделает что-то подобное, мы разберемся, но на самом деле, не волнуйся об этом.

Она была отвратительной и злой личностью, и ей жить с последствиями ее ужасного поведения всю оставшуюся жизнь. Этого уже было достаточно.

Гарднер недоверчиво приподнял брови, но спорить не стал.

— Ты скажешь мне, если передумаешь.

Я кивнула и встала, готовая убраться отсюда, чтобы в одиночестве придумать как можно больше оскорблений для Эмбер.

— Я так и сделаю. Спасибо, что рассказал мне, Джи. Я ценю это.

— В любое время. — Он посмотрел на меня секунду, прежде чем сказать: — Сал, ты ведь знаешь, что можешь прийти ко мне с чем угодно, верно?

— Я знаю. — Это была правда. — Ты хороший парень, тренер.

Гарднер улыбнулся, когда я, помахав рукой, вышла из его кабинета.

— Отдохни сегодня. Мне нужна твоя голова в завтрашней игре.

— Поняла, — сказала я, закрывая за собой дверь.

Я прошла около трех метров по коридору, прежде чем злость, на которую я не думала, что способна, заполнила всю мою душу. Эмбер отняла у меня возможность играть за национальную команду, прекрасно. Но теперь она опустилась достаточно низко, чтобы попытаться поставить под угрозу мою карьеру в Первой Женской Лиге?

Вот сука.

Я пошла домой и выместила свой гнев на ванне с помощью губки и чистящего средства.

* * *

На следующий день, когда прошло чуть больше половины игры, я смирилась с тем, что играла сегодня как полное и абсолютное дерьмо.

Ладно, это небольшое преувеличение, но суть была в том, что я играла ужасно. Я была рассеяна и зла. На этот раз я не смогла отпустить все, что происходило в моей жизни, и сосредоточиться. Я все время думала о злобных поступках Эмбер. Мне казалось, она достаточно сделала в прошлом, чтобы начать гадить опять. Разговор с ней после последней игры и ее письмо на самом деле сильно задели и обидели меня. Настолько, что даже моя грязная ванная не помогла прогнать эту злость. Мои голова и сердце не были в игре, я была слишком зла, и мне было на все насрать.