Культура и космическая эволюция человека

Космизм, или космическое мировоззрение, – это новый вид мышления, который находит широкое отражение в науке, философской мысли, искусстве. Под его воздействием формируется новая научная картина мира, осуществляется синтез естественных и гуманитарных наук. Одной из главных особенностей космического мышления является формирование новой системы познания на основе синтеза научного и метанаучного способов познания. Ее важной характеристикой является неотъемлемость от этики. В новом космическом мировоззрении Мироздание рассматривается как целостная, одухотворенная система, состоящая из различных видов материи и энергии; все ее составляющие находятся во взаимодействии посредством энергоинформационного обмена. Частью этой системы выступает человек, который отображает Космос в своей структуре и оказывает на него определенное влияние. Одним из центральных понятий в изучении человека, его роли в эволюции Мироздания и глубокой связи с ним выступает дух, который современные исследователи пытаются осмыслить как энергетическую систему.

В данном контексте необходимо отметить и такой показательный момент современности. В конце ХХ века в науку о человеке вошло понятие «космизации культуры», которая, как отмечают исследователи, есть бурный процесс, охвативший познание и практику, стимулирующий развитие существующих фундаментальных и возникновение новых дисциплин в науке. Он содействует другому процессу – интеграции гуманитарных, естественных и технических наук. В научной литературе отмечается, что «процесс космизации затронул искусство, философию, религию, заставляя человека по-новому переосмыслить космогонические мифы древности, религиозные доктрины происхождения мира, философские системы, занимающиеся рефлексией о месте человека во Вселенной» [20, с. 260]. В рамках формирующейся ныне новой научной картины мира возникло новое понятие – «космическая антропоэкология», предметом которой (в соответствии с учением В.И. Вернадского о человеке) является «жизнедеятельность человека, выступающего элементом и фактором саморазвития целостной системы живого и косного вещества Вселенной. Выстраиваемая в духе концепции космической антропоэкологии общая картина мира не может быть сведена только к физической картине мира…» – отмечают современные исследователи [20, с. 260].

Возвращаясь к Живой Этике, необходимо среди наиболее важных ее особенностей как философии космической реальности (кроме уже вышеназванных) отметить следующие: новая картина Мироздания и новый подход к его осмыслению; опережающий характер знаний; раскрытие понятий «дух» и «материя», их тесной взаимосвязи как целостного явления; широта системы познания, которая включает как общие научные и философские вопросы, так и проблемы человека в социуме, при этом учитывая реальные связи между законами Космоса и закономерностями исторического пути человечества и др. (см.: [147 с. 157–160]).

Методологические положения Живой Этики впервые в философской мысли определила и проанализировала Л.В. Шапошникова [137, с. 76–79]. Эти положения тесно связаны с законами Космоса: двойственности, энергоинформационного обмена, космической Иерархии, единства Космоса, космического сотрудничества, причинно-следственных связей, единства Макрокосма и микрокосма и многими другими [137, с. 79–80]. Л.В. Шапошникова отмечает следующую важную особенность Живой Этики. Основываясь на знании о космической эволюции человечества, эта философская система делает главный акцент на этических проблемах. Никакое деятельное единение с Мирозданием невозможно без этических и нравственных основ, которые базируются на пространстве культуры. Поэтому Л.В. Шапошникова подчеркивает, что в трудах Рерихов, в философии Живой Этики одно из главных мест уделено культуре.

Надо сказать, что подход Л.В. Шапошниковой к такому всеохватному явлению как космизм отличается глубоким историко-культурным и философским анализом. Учитывая то, что человечество прошло через три культурно-исторических вида мышления (мифологический, религиозный и научный), базируясь на Живой Этике, а также на осмыслении такого неразрывно связанного с ней эволюционного процесса, как духовная революция в России, Л.В. Шапошникова поднимает проблему формирования нового космического мышления. Причем каждый вид мышления формировался внутри предыдущего [137, с. 55, 67], иными словами, если мы говорим о космическом мышлении как о новом, самостоятельном виде мышления, то его истоки содержатся в научном [3] . Также в своих трудах она впервые широко поставила вопрос о духовных революциях вообще (см.: [131; 134; 137; 145; 147]), об их отличии от революций социальных, о той важнейшей роли, которую они играли и играют в эволюции человеческого мышления. Проблему уникального совпадения в пространстве России духовной революции с революцией социальной, произошедшей в октябре 1917 года, их столкновения и драматических последствий возникшего противостояния Л.В. Шапошникова рассматривает также впервые. В этом противостоянии ученый видит главное историческое обстоятельство, послужившее причиной замалчивания духовной революции в России. Зарождению каждого нового вида мышления (будь то научный или религиозный) предшествовала своя духовная революция, которую Л.В. Шапошникова определяет как «революционные изменения в духовно-культурном поле» [137, с. 67]. И если мы говорим о четвертом виде мышления – космическом, то он также является результатом очередной духовной революции, которая, как уже было сказано, началась в России. Эта революция привела к возникновению в культурном поле страны такого явления, как Серебряный век; она несла новое мышление и сознание, иного, космического масштаба, которые позднее получили общее название – «космизм» [131, с. 755].

3

В прошлом исследователи не раз обращались к последовательному прохождению человечеством подобных периодов развития. Так, шотландский ученый Джеймс Фрейзер (1854–1941) определял общественный прогресс в виде последовательности стадий умственного развития человечества: магия – религия – наука. Немецкий историк и философ Освальд Шпенглер (1880–1936) считал, что выделенные им локальные культуры развиваются циклично и приблизительно за тысячелетие проходят следующие фазы: мифосимволическую, метафорико-религиозную и цивилизационную. Также можно вспомнить и о взглядах немецкого ученого и философа Иоганна Готфрида Гердера (1744–1803), который считал, что научные знания вышли из религии.

Известно, что термин «русский космизм» появился в 1972 году в сборнике научных трудов, посвященном изучению творческого наследия К.Э. Циолковского [4] . В.В. Макогонова в своем исследовании отмечает, что «изучение космизма становится в современной отечественной науке тенденцией приблизительно с 1988 года (I Всесоюзные Федоровские чтения в г. Боровске)» [55, с. 1]. Таким образом, уже в начале последней трети прошедшего века началось изучение явления космизма и того спектра вопросов, которые с ним связаны. Этот процесс не мог быть простым, учитывая особенности предшествующего периода, что, например, отразилось в специальной литературе. Так, далеко не каждый философский или культурологический словарь, выпущенный за период с конца 80-х годов по настоящее время, содержит определение космизма.

4

Вместе с тем задолго до этого о космизме как специфическом мироощущении писал Е.Н. Трубецкой (1863–1920) – выдающийся русский философ и общественный деятель.

В 1918 году в Москве вышла книга выдающегося русского фило софа Н.А. Бердяева (1874–1948) «Судьба России», один из подразделов которой так и называется – «Космическое и социологическое мироощущение». В этой работе мыслитель отмечал, что наступает новая историческая эра. Он констатировал, что в ушедшем XIX веке «мироощущение и миросознание передовых слоев человечества было окрашено в ярко социальный цвет», социальной ориентации жизни подчинялись все иные оценки [11, с. 127]. Философ отмечал, что человечество отделилось от цельной космической жизни и обрело особую замкнутость в социальной плоскости, где человек хотел обладать господством, при этом он «забыл обо всем остальном мире и об иных мирах, на которые не простирается его власть и господство» [11, с. 127]. Однако изоляция общества от космической жизни совершенно для него бесперспективна. Как отмечал Н.А. Бердяев, это обнаруживает мировая война, свидетельствуя, что социальные утопии, основанные на вышеназванной изоляции, оказываются поверхностными и недолговечными [11, с. 128]. Философ также считал, что такие ценности, как мир, свобода, социальное братство, достижимы, но не в области поверхностной и ограниченной, а при «бесконечно большом углублении и расширении», процессе очень сложном и длительном в жизни человека, при переходе «от исключительно социологического миро ощущения к мироощущению космическому» [11, с. 129]. Продолжая свою мысль, Н.А. Бердяев пишет: «Углубленное сознание должно прийти к идее космической общественности, т. е. общественности, размыкающейся и вступающей в единение с мировым целым, с мировыми энергиями» [11, с. 129].

Выдающийся русский мыслитель уловил важнейшее направление в эволюционном развитии человечества – построение всей деятельности, включая и внутреннюю работу по осмыслению своего места в мире, исходя из ощущения сопричастности к жизни Космоса, к иным его пространствам и состояниям материи. Проблема обращения человека к целостному мироощущению приобретает в наши дни неоспоримую актуальность, отображаясь не только в научном поиске и новых гипотезах, но особенно в современном искусстве, в работах художников-космистов, творения которых несут глубокое космическое содержание.

К проблеме нового мышления обращаются в своих работах и современные зарубежные авторы. Так, Р. Джорджевик из Белградского университета [156] определяет русский космизм как специфическую духовную философско-научную ориентацию, которая демонстрирует энциклопедическое, синтетическое выражение русского гения, в том числе и в технической отрасли. Русский космизм, отмечает ученый, носит печать своего времени. Идеи о новом человеке и новом обществе, а также о возможностях полета к другим планетам нашли плодотворную почву именно там, где творили выдающиеся мыслители, наметившие развитие не только России, но и, в некотором отношении, всего мира [5] .

5

Если говорить о космизме, то надо отметить определенные созвучия с его идеями разработок американского философа Фредерика Джеймса Юджина Вудбриджа (1867–1940). В то же самое время, когда в России начался процесс формирования нового космического мышления, в начале ХХ века возникает концепция морали, названная «этикой космической телеологии», которая распространилась в США и в Англии. Характерной чертой этой концепции выступает попытка подойти к пониманию человека как составляющей процесса космической эволюции, которая имеет целевой характер или, иными словами, телеологическую наполненность. Мораль здесь тесно связана с осуществлением космической эволюции. Известно, что идеи этики космической телеологии в последнее время переосмысливаются в таком направлении исследовательской деятельности, как глобальный эволюционизм, который ставит перед собой цель развития общеэволюционных представлений.

К таким мыслителям относятся Н.К. Рерих и Е.И. Рерих. Несмотря на то, что они внесли большой вклад в процесс формирования нового космического мышления и, в особенности, в научное и философское понимание культуры, отечественные исследователи были надолго лишены возможности открыто изучать идеи Рерихов, в том числе их концепцию культуры. В СССР длительное время книги Живой Этики (как и многие работы ученых и философов-космистов) были под запретом идеологического отдела ЦК партии. Помимо в целом неблагоприятной обстановки эпохи тоталитарного общества, такое положение было вызвано, в частности, тем, что долгое проживание Н.К. Рериха и его семьи за рубежом обусловило возникновение различных идеологических штампов в освещении их жизни и творчества [6] . Рерихи разделили участь тех крупных мыслителей ХХ века, которые в тяжелых условиях борьбы против новаций в науке и консервативности теоретико-методологических образцов утверждали космическое мышление [7] .

6

Если говорить в целом, то известно, что Н.К. Рериху пытались навязать ярлыки «разведчика», «масона», «розенкрейцера», «эмигранта» и многие другие. Существует множество свидетельств, опровергающих эти инсинуации. Например, Е.И. Рерих в одном из своих писем подчеркивала: «Конечно, со всею честностью Н.К. может сказать, что он никогда ни в масонских ложах, ни в других подобных организациях членом не состоял и не состоит. Много чего ему приписывается, и многие стараются хотя бы как-нибудь прикрепить его имя к своей организации. Мы знаем, как статьи и письма Н.К. подделывались и искажались до неузнаваемости» [75, с. 12]. Сложилась даже такая абсурдная ситуация: Н.К. Рерихом интересовались сразу две разведки – английская, считавшая его советским агентом, и советская, которая подозревала его в обратном. Пройдут годы, и руководители разведслужб вынуждены будут признать, что ни Н.К. Рерих, ни его семья ни на одну из разведок не работали. Ныне существуют глубокие исследования, подтверждающие, что Рерихи никогда не сотрудничали со спецслужбами [104; 126; 128]. Мифы рассеялись, однако до сих пор находятся те, кто пытается их воскресить в своих невежественных и безграмотных сочинениях.

7

Например, Н.А. Бердяев был вынужден покинуть Родину, П.А. Флоренского и А.Л. Чижевского оклеветали и изолировали в лагеря, как неблагонадежных, В.И. Вернадский работал в невероятно сложной в духовном плане атмосфере. Великий ученый испытал гонения, начавшиеся с 30-х годов, его научная деятельность замалчивалась. «Полагаю, – пишет Л.В. Шапошникова, – поэтому его новая система познания так и не получила своего завершения» [147, с. 34].

Здесь нельзя не сказать и о свидетельствах практиковавшегося замалчивания. Например, в тридцатитомной Большой Советской Энциклопедии (издание 3-е, М., 1975) имя Е.И. Рерих упомянуто лишь в связи с Н.К. Рерихом. Ее имя отсутствует в более позднем издании – в Советском Энциклопедическом словаре (М., 1990), объемом страниц более полутора тысяч. О ней не говорили и не писали, ее труды были под запретом. В Советском Союзе в основном был известен Н.К. Рерих причем преимущественно как художник. Его же литературное и научное наследие перед изданием проходило жесткую цензуру. Поскольку компетентные органы Советского Союза вынашивали идеологическую постройку о причастности Николая Константиновича к белой эмиграции и антисоветской деятельности, звучали даже предложения запретить все наследие Н.К. Рериха или отделить Рериха-мыслителя от Рериха-художника. Другими словами, философские и научные идеи, наполнявшие все художественное творчество Николая Константиновича, хотели обособить от самих картин, раз и навсегда разделив Живую Этику и Н.К. Рериха (что также означало и недопустимое обособление его деятельности от работы Е.И. Рерих). На вопрос: «Возможно ли такое?» – можно ответить, что в то время, когда решалось «сверху», в каком направлении вести духовный поиск и нужен ли он вообще, делить можно было многое. Что же касается самой культуры, то она была поставлена под контроль государства, правящие круги которого считали, что это сложнейшее явление могло создаваться по их видению и их указаниям. То понимание культуры, о котором писал Н.К. Рерих (как «путевого столба истинной эволюции» [87, с. 36]), не укладывалось в идеологически подконтрольное мировосприятие.