КУНЦЕЛЬманн & КунцельМАНН

— Вот как? А ты ешь?

— Я этого не говорил. А если бы и ел — ты стал бы плохо обо мне думать?

— В мою задачу не входит ставить тебе оценки, Йокке, я не расцениваю твои мысли и поступки по шкале «хорошо — плохо». Важно, что ты чувствуешь сам. Речь идёт о том, чтобы ты разобрался в самом себе. Это же твои чувства и поведение, не мои.

— Нет, положа руку на сердце — что бы ты сказал, если бы узнал, что я начал поедать козы из собственного носа, как когда-то в детстве? Представь, душевное отчаяние дошло до такой степени, что я выковыриваю лакомства из носа и устраиваю пиршество… не правда ли, мерзко? Признайся…

— Как я уже сказал, в мою задачу не входит осуждать твои действия в личном плане…

У него здесь тихо, как в церкви, подумал Иоаким. Ему так и не удалось разобраться, живёт Эрлинг в этой квартире или арендует её для приёма обитающих в центральных районах Стокгольма миллионеров-невротиков. Если вдуматься, он вообще ничего не знает об Эрлинге — есть ли у него дети, женат он или одинок, болеет за футбол или предпочитает театр. Напротив него сидит человек, знающий про него всё, каждую неделю вынимающий у него из кармана тысячу крон за то, что копается в его жизненных ошибках, в скопившемся на дне сознания мусоре, внедряется в его душу… человек, настаивающий, чтобы Иоаким открывал перед ним всё свои секреты, и ни словом не объявившийся о своих собственных. Это несправедливо.

Ты что, собираешься отправить это в рот? — спросил внутренний голос, посещавший Иоакима в последнее время всё чаще. — Фу, какая гадость! Поросёнок!

— В таком случае рискну предположить, что это новый вид злоупотребления, — сказал Эрлинг, — ты же злоупотребляешь порнографией. Это всё явления одного рода, попытка убежать от настоящих чувств. Как только настоящие чувства дают о себе знать, ты стараешься избегать их с помощью временного возбуждения… так и рождается зависимость.

Иоаким не сразу понял связь между понятиями «порнография» и «злоупотребление», хотя это словосочетание подвело опасно близко к намёкам его приятеля Андерса Сервина три недели назад. Речь тогда шла о его доме на Готланде. В настоящий момент Иоаким временно сдавал его одному из деловых знакомых Андерса, и ему сейчас во все не хотелось об этом вспоминать, а вернее сказать, вообще не хотелось думать об этой затее, хотя она и приносила деньги. Но он понимал, что очень скоро будет просто вынужден думать, а может быть, далее что-то решать, потому что в том самом доме на Готланде меньше чем через двое суток он должен встретиться с сестрой и свояком. По-видимому, в связи с воспоминанием о Юлии Тимошенко и распутыванием одного из самых отдалённых узелков Сети в голове его возник некий семантический беспорядок. Узелок этот был вот какой: в Интернете обнаружился постоянно пополняемый удивительный подраздел наиболее типичных извращений — он немедленно нарисовался, как только порносёрфингист-любитель Иоаким, в попытке найти похожую на Юлию Тимошенко голую красавицу, написал два ключевых понятия: «секс плюс причёска кренделем»…и тут же выяснилось, что есть целый сайт, посвящённый так называемому прецельсексу, то есть сексуальному общению с солёными кренделями. Иоаким до этого и понятия не имел, что можно делать с солёными кренделями, он-то думал, что они предназначены для еды. Оказывается, не только.

Дрожащая серо-зелёная протоплазма, она уже по пути к твоему благородному языку, — с совершенно новой, писклявой и испуганной интонацией произнёс внутренний голос. — И тебе не стыдно?

— Конечно, тебе не повезло, — участливо сказал Эрлинг. — отец ушёл как раз тогда, когда мы начали приближаться к сердцевине твоих проблем. Может быть, в довершение сеанса поговорим немного о скорби, прежде чем двигаться дальше… У нас есть ещё несколько минут.

С кренделями можно делать что угодно, мысленно ускользнул Иоаким от темы, поскольку никакую скорбь сейчас он просто не мог себе позволить. А крендели… Можно, к примеру, засунуть полумягкий член в одну из этих пустот, а другие пусть объедают самые вкусные участки. Можно также надеть несколько крендельков на солёную палочку, и они будут работать как сухой и солёный буфер между двумя половыми органами. Можно предоставить солёным кренделям исследовать женские отверстия и полости… Эти изделия настолько прочны, что годятся почти на всё.

— Мои проблемы не в том, что папа умер.

— А в чём же, Иоаким?

— В каком порядке? По мере уменьшения или по мере нарастания?

— В каком хочешь, Иоаким.

— Женщина, которую я люблю, ушла от меня к русскому борцу и не отвечает на мои мейлы. Это раз: меня бросили. Второй пункт: я собираюсь за ней следить. Начну сегодня же. Меньше чем через час, как только отсюда выйду. Пункт третий: моё финансовое положение чуть лучше, чем весной, но в перспективе не выдерживает никакой критики. Пункт четвёртый: в моём летнем доме происходит что-то весьма сомнительное с моральной точки зрения. Пункт пятый: моя сестра собирается туда приехать…

Он продолжал механически перечислять запутанный список неудач последних месяцев, в то время как его истинное «я» не могло оторваться от утреннего стыдного происшествия, о котором въедливо напоминал ему внутренний голос. Определённо, если быть честным (вообще-то честность не являлась его сильной стороной) — это происшествие должно было бы занять первое место в горестном списке, а вслед за ним сразу следовал бы взлом электронной почты Сесилии, совершённый им накануне вечером. Но он не стал бы об этом рассказывать своему психотерапевту даже под угрозой смерти. Забыв время и пространство, в девять утра он сидел на изрисованном сиденье в метро — и вдруг очнулся, почувствовав, что на него смотрят. Если бы он сам находился среди публики, особенно в то время, когда был студентом в институте кино, он дал бы следующую раскадровку: какой-то несчастный входит в метро в час пик, садится и впадает в постмодернистское забытьё… но быстро очухивается, потому что вокруг наступает полная тишина. Смена кадра: герой глазами пассажиров (маловыразительная китчевая музыка по восходящей секвенции, бросается в глаза эстетика Русса Майера [56] ). Аристократически выпрямленный указательный палец направляется в полуоткрытый влажный рот (крупный план рождает эротические ассоциации)… и тут несчастный внезапно осознаёт, чем занимается, — на пальце балансирует нечто трудноопределимое… что же это такое?.. Наезд, и теперь видят все: реальная порция носового содержимого по пути в жадную пасть… Стоп: — кричит кто-то (оператор? Бог?), а оскандалившийся герой выскакивает из вагона, благо поезд задержался на Уденплане из-за сбоя сигнализации.

56

Русс Майер(1922–2004) — американский режиссёр, известный своим чёрным юмором. Его первый фильм «Аморальный мистер Тис» при бюджете в 20 000 долларов принёс больше миллиона.

Он вздрогнул и попытался не думать об этом, принудь воспоминание к ретираде… хуже всего было, что среди пассажиров затесалась одна из сотрудниц Сесилии, которая смотрела на него с нескрываемым отвращением.

Вот, значит, как низко он пал… и самое главное — перестал контролировать свои действия. И как долго это продолжается? А может быть, это не единственный случай? Может быть, он в подобном же трансе проделывал это не раз? В городе? В ресторане? На встрече с Андерсом Сервином?

Очень может быть, — пропищал внутренний голос. — Ничто мня не удивит… но ты ведь ещё и сын жулика.

— Наше время кончилось, — солидно констатировал Эрлинг Момсен и закрыл переплетённый в кожу блокнот, где содержалась вся история духовного падения Иоакима Кунцельманна. — Увидимся на следующей неделе… Я бы тебя попросил подумать, чем ты похож на своего отца.

Покуда Эрлинг провожал его к двери, Иоаким лихорадочно подыскивал слова, подходящие для сооружения ловушки интересующемуся искусством идиоту с хорошими деньгами. Ему, однако, мешало неотвязное чувство стыда, он никак не мог сосредоточиться и подобрать соответствующие фонемы, но произошло невероятное — Эрлинг Момсен его опередил. Может быть, это знак, что скоро всё повернётся к лучшему?

— Конечно же я знаю, кто такой Буше, — сказал психотерапевт. — Что, твой отец и в самом деле оставил работы Буше?

— Мелки по цветной бумаге. Чёрный аргилит, красный и белый натуральные мелки, зелёный фон. В отличном состоянии…

— Они же, должно быть, дико дороги?

Иоаким быстро прикинул, не стоит ли продать своему психотерапевту неизвестное масло Кройера или, скажем, итальянский ренессанс… Нет, Буше — самый безопасный ход.

— Если хочешь получить полную рыночную стоимость надо долго возиться, — сказал он. — Вопрос в том, стоит ли игра свеч. Можно, конечно, поискать покупателей за границей. Или обратиться в музей, у них есть закупочный бюджет на рококо. Аукционам в Стокгольме я не верю… Дорогой Эрлинг, я не ем собственные сопли. Если тебе это скажут, не верь.