Куноичи

— Этот хвост безобидный, месье Куффен. — Она посмотрела на Луку и спросила уже более серьёзно: — Когда встретимся в следующий раз?

— У меня свободный график. Месье Жан звонит мне, когда этого требует ситуация.

— У Жан-Жака что, не двойное имя?!

— Нет. С чего ты вообще это взяла?

Тен-Тен потёрла кончик носа, давя желание чихнуть. Она была уверена, что рядом с ней ещё один обладатель двойного имени… а оказывается, это была всего лишь чужая небрежность. И Хлоя раньше никогда не задумывалась над тем, как называет своего няньку, просто повторяя за родителями.

Интересно, как сам Жан относился к переиначиванию собственного имени? Вероятно, привык, за столько-то лет.

На прощание Лука поцеловал Тен-Тен в щёку. Такахаши сначала замерла из-за вмешательства в своё личное пространство, но затем приказала себе расслабиться: в Париже такое поведение считалось нормальным. Не было ничего зазорного в том, чтобы прикоснуться губами к лицу другого человека. И для этого совершенно необязательно было встречаться с ним!

В Конохе от таких новостей с ума бы сошли. Там за руки начинали держаться после третьего свидания, что уж говорить про такое проявление близости. При этом, — вот парадокс! — единоразовый секс не считался чем-то особенным. Но это среди шиноби, конечно. Ниндзя наслаждались каждым моментом жизни и часто просто не хотели ждать «большой и светлой», чтобы познать удовольствие плоти.

По пути в комнату Тен-Тен заказала у Жана завтрак на двоих. Мужчина закономерно поинтересовался, не скажется ли увеличенная порция на весе юной госпожи, если та решила заняться спортом; Тен-Тен с ухмылкой просветила няньку о незаметном госте.

Кот обнаружился в спальне. Как послушный мальчик, он сидел, сложив руки на коленях, и ждал хозяйку этажа. Едва Тен-Тен вошла, как он вскочил со своего места и расплылся в неуверенной, немного испуганной улыбке.

— Хлоя, я…

— Нет-нет-нет, котомальчик, ничего не хочу слышать. Сначала душ и вода, а потом говори, что захочешь.

— Но я же…

Тен-Тен добавила в голос немного приказных ноток:

— Сейчас принесут завтрак, можешь начинать без меня. Я быстро.

— Но…

— Ты что, правда думаешь, что я буду с тобой разговаривать, пока с меня пот ручьём течёт?! Не у всех здесь есть суперсилы, знаешь ли! Я не могу быть чистой и прекрасной после такой пробежки!

— …да, прости. Я не подумал.

С душем Тен-Тен на самом деле торопилась. Есть хотелось зверски, а Жан предупреждал, что на завтрак он указал кухне приготовить нечто особенное и лёгкое, как раз для новой диеты «для снижения веса». Тен-Тен только надеялась, что это «нечто» состоит из мяса или рыбы и не включает сахар. Она терпеть не могла есть сладкое после тренировок.

Сладкое — это ведь совершенно особенное. Сладостями надо наслаждаться, чувствовать на языке каждый оттенок вкуса, думать о композиции десерта, размышлять о его текстуре. Тен-Тен не любила заглатывать вкусности одну за другой, не чувствуя наслаждения, исключительно из-за собственного голода.

Завтрак уже ждал их с Котом на прикаченном столике, который установили возле диванчика в спальне. Нуар даже не притрагивался к еде: Кот обнаружился около окна, когда Тен-Тен вышла из ванной. Он стоял, сцепив руки за спиной, и рассматривал своими нереально-зелёными глазами открывающуюся с высоты панораму.

— Ты чего не ешь? — спросила Такахаши, садясь на диванчик.

— Невежливо начинать без хозяев, — Кот обернулся и поперхнулся, увидев Тен-Тен. — А одеться ты не хочешь?!

Такахаши нахмурилась и посмотрела на себя.

— Вообще-то, я одета.

— В банный халат?!

— А это теперь что, не одежда, что ли? Ну извини, я всё-таки у себя дома.

— У тебя гости!

— Поэтому я вышла в халате, а не без него.

Нуар спрятал пунцовое лицо в ладони и пробормотал нечто неразборчивое. Тен-Тен насмешливо фыркнула. Как она и думала, это было забавно. И сбило Нуара с толку: теперь он не сможет вести диалог так, как планировал. Не рядом с Хлоей, на которой из одежды только халат.

Она пододвинула столик поближе к дивану и осмотрела предложенный завтрак. Рыба, яйца, паштет, целая головка сыра, — для Кота, видимо, — хлеб, овощи. Сладости тоже были: шесть шоколадных конфеток, выглядящих, как крошечные горки наслаждения. И, конечно же, чай: горсть сухих, но не пересушенных листьев рядом с чайником, на котором был датчик температуры.

Тен-Тен понюхала листья. Судя по запаху, заваривать их стоило примерно при семидесяти градусах. Учитывая, что отметка на чайнике была в районе восьмидесяти, чай успеет настояться к концу завтрака.

— Садись уже. Что ты мнёшься, как котёнок.

Кот выдал ещё одну неразборчивую тираду и сквозь пальцы посмотрел на Тен-Тен. Затем он осторожно приблизился к дивану и сел на самый уголок.

Хулиганства ради Тен-Тен закинула ногу на ногу. Затем поменяла их положение. Кот смотрел во все глаза, зрачок его остановился и помутнел.

— Ты есть-то будешь? Или предлагаешь мне завтракать в одиночестве?

— Да… прости.

Тен-тен кивнула, намазывая паштет на хлеб. Нуара это не устроило: он осторожно коснулся когтистой перчаткой бедра девушки, скрытого халатом — и почти сразу отдёрнул руку. Но внимание он привлёк.

— Прости, — повторил он.

— За что? — спросила Тен-Тен, откусывая от бутерброда.

Мокрые волосы лежали у неё на плечах, и Тен-Тен была уверена, что образ получился трогательным и домашним. Хлоя была красива и без макияжа; помада, тени и румяна делали её старше и агрессивнее. В натуральном виде девушка выглядела ровно на свои годы, чем было просто грех не воспользоваться.

Ей не хотелось выводить Адриана на нервы или доказывать что-то. Но помучить совесть будет полезно в первую очередь ему самому.

— Прости за наше отношение. Я про акум. Это было неправильно.

Она прожевала и отложила бутерброд. Паштет оказался горьким.

— Ты говоришь за себя или за Ледибаг тоже?

— Я…

Кот сцепил пальцы и нахмурился. Его метания были понятны: хотелось бы ему извиниться ещё и за напарницу, вот только и он, и Тен-Тен понимали, что Ледибаг не думает так же, как и Нуар. И говорить за неё будет верхом двуличия. А ещё будет ой как некрасиво, когда при следующей встрече с Хлоей Ледибаг будет вести себя как обычно грубо.

— Я говорю за себя.

Тен-Тен кивнула. Хорошо, что Адриан понимает ситуацию. Не всё потеряно.

И при этом одновременно плохо, что Ледибаг оказалась более толстокожей. Ей понадобится нечто больше, чем разговор на повышенных тонах и потеря доверия от одноклассницы-фанатки. Если за Адриана Тен-Тен взялась из-за пробуждения собственных воспоминаний, то Маринетт придётся взрослеть самостоятельно. Всё-таки Такахаши в мировые няньки не нанималась.

Она сделала бутерброд с рыбой и впихнула его в руки парня. Кот, не глядя, проглотил еду и наверняка даже не ощутил вкуса из-за нервов.