Куноичи
Шрифт:
Что же, из-за своих привычек погибло немало шиноби. Чем Натаниэль их хуже?
Шнур был достаточно длинным, чтобы Тен-Тен смогла обвить им шею акумы. Натан пытался выпутаться из розовой удавки, но Такахаши предусмотрительно не давала парню манёвра: по-змеиному обогнув акуму сзади, Тен-Тен упёрлась ногами в лопатки Натаниэля и тянула перекрещенный шнур в разные стороны изо всех сил.
Одержимый не мог подняться, потому что спереди его блокировал фен, что пытался добраться до Тен-Тен; не мог спихнуть Такахаши, потому что она сидела сзади, всем телом затягивая шнур на его горле; даже не мог порвать
Как же хорошо, всеблагие боги, что Натану не пришло в голову использовать свои способности для нового рисунка или для уничтожения старого! Как же хорошо, что здешние люди не привыкли думать об убийстве!
Натан окончательно затих. Тен-Тен на секунду ослабила путы, прежде чем резко дёрнуть концы, завершая атаку. Шея парня хрустнула, голова неестественно склонилась к плечу, фен выключился и упал.
Тен-Тен отползла, насколько смогла, и привалилась гудящей спиной к уцелевшему шкафу.
Пахло сожжёнными волосами, и от этого запаха тянуло блевать. Лицо болело зверски, но трогать его было просто страшно. У Тен-Тен за её жизнь было много травм, и ожоги воспринимались раньше как что-то естественное. Здесь же повреждение лица могло поставить крест на всех её планах стать куноичи. Слишком зависело её будущее от красивой мордашки.
Интересно, хватит ли Луке только его красоты в их парочке?
Болело не только лицо, но и спина, и руки. Ремень, похоже, действительно вплавился в кожу — Тен-Тен не смотрела и не собиралась. Обезболивающего ей, немедленно!
А ещё у неё в кармане, кажется, расплавился телефон. Пластмасса стекла вниз по бедру и пришкварилась к коже неснимаемым доспехом. В запале Тен-Тен этого даже не заметила. Проклятая акума, проклятый Бражник и его бабочки!
И как бы Тен-Тен ни думала, что хуже уже быть не может, Вселенная решила доказать ей обратное.
Натан со щелчком поставил голову на место и сел.
Тен-Тен замерла у шкафов. Внутри у неё разлилось самурайское спокойствие. Руки, стёртые о шнур, и ноги, сведённые судорогой, даже не послушались приказа тела: слишком Тен-Тен перенапрягла их, пока пыталась упокоить одержимого.
И ведь у неё вышло! Натаниэль совершенно точно был мёртв, нереально жить со свёрнутой шеей!
Значит ли это, что акумы были бессмертны, пока их не коснётся Очищение Ледибаг?..
Покачиваясь, Натаниэль встал. Не оборачиваясь, он медленно побрёл на выход, шатаясь, как пьяный. Напрягая слух, Тен-Тен смогла уловить имя Маринетт и упоминание свидания… и это совершенно её не устраивало. Не хватало ещё, чтобы тупая девчушка стала жертвой воскрешённого одержимого. Неизвестно, что он с ней сделает.
Она попыталась встать, и тело превратилось в сосредоточение боли. Кожа треснула, лицо стало мокрым, перед глазами потемнело.
Затем мир Тен-Тен вспыхнул красным и пропал.
***
(1) Японская пословица. Изначальный вариант: «Лицом — богиня, сердцем — ведьма».
(2) Хаори —
Японский жакет прямого покроя без пуговиц, надеваемый поверх кимоно.(3) Данго — Японские сладости, рисовые шарики, иногда с начинкой или подливкой.
(4) Аматерасу — Богиня Солнца в Японской мифологии; один из немногих богов, упоминаемых во вселенной Наруто.
Глава 11. Старик
И всё-таки, Чудесное Исцеление оказалось просто чудесной штукой. Вот вроде бы не более часа назад Тен-Тен была прожарена до хорошей хрустящей корочки и умирала от боли, а сейчас стоит перед красиво разодетыми женщинами и улыбается во весь рот.
Людей вокруг было — не счесть. Ароматно надушенные мужчины и женщины набились в большой зал Гранд Отеля Буржуа, и теперь блестели в свете ламп надетой на выгул бижутерией. Хотя, учитывая обстоятельства, камушки могли быть и настоящими.
Тен-Тен не разбиралась в украшениях. Она привыкла к разнообразным кандзаси(1), но так и не переняла моду на кольца, серьги и ожерелья. Всё это разнообразие украшений не просто мешали при работе с оружием, но и могли стать прекрасным способом убийства.
За серьги, особенно длинные, можно дёрнуть. Ожерелье так и просится стать удавкой. Кольца сбивают настройку рук, и с ними не получается настолько же уверенно обращаться с техниками и оружием, как без них. То ли дело кандзаси: мешает — вынул из причёски; не мешает — оставил. Нападает на тебя кто — вынул и засадил прямо в сердце. Или в почку.
В этом мире всё было по-другому. Украшения сверкали и переливались, как осколки огромного волшебного стекла. Тен-Тен улыбалась чужими губами и чувствовала вес серёжек в собственных ушах — имитация, клипса, потому что у Хлои не были проколоты мочки.
Тен-Тен вообще считала прокалывание ушей крайне самонадеянным занятием. Слишком много в мочках было сосредоточено болевых и акупунктурных точек. Иные мастерицы-куноичи одним массажем ушей могли как довести до оргазма, так и убить.
И не придерёшься. Массировала себе ушки, а твой клиент откинулся. Бедная, несчастная девочка, стала свидетелем смерти…
Такахаши лавировала между гостями, расточая улыбки, как цветок — аромат. Люди вокруг были ей незнакомы; в их глазах Тен-Тен видела узнавание и расчёт. То, что она не знала гостей, не значило, что те не знали Хлою.
Приходилось быть осторожной. Кивать на светские разговоры с упоминанием незнакомых имён, тянуть губы в понимающих ухмылках в ответ на сплетни, переносить полученную информацию, как пчела, с одного цветка-группки к другому сборищу. Её везде принимали как свою: приветствовали, говорили комплименты и поливали грязью, едва она отходила.
Высший свет был точно таким же, как в мире Тен-Тен. Разве что здесь предпочитали меньшее количество одежды.
Андрэ возникал то тут, то там. Серый человек очаровывал своей невыразительностью, улыбался ровно и с точной дозой радушия, смотрел с добрым прищуром. Тен-Тен прислушивалась к его словам, когда оказывалась рядом.
Одна мадам оделась неподобающе. Куда смотрит её муж?
Во-он тот мужчина такой странный… и глаза у него красные. Уж не употребляет ли он… ну вы понимаете.