Купчиха. Трилогия

Виола сползла со стула на пол и осталась там сидеть, уставив остановившийся взгляд в одну точку.

* * *

Проходя мимо Мельхиора на выход, следователь буркнул:

— Ваша экономка получила очень неприятное известие. Не уверен, сможет ли она и дальше отправлять свои обязанности.

Пока маг пытался понять, что именно ему сказали, чиновника и след простыл. Зато подслушивавшая по своему обыкновению Регина тут же метнулась к Виоле. Мельхиор двинулся за ней.

Служанка рухнула на колени рядом с девушкой, обняла за плечи и спросила участливо:

— Вилечка, что с тобой? Что случилось?

В ответ Виола пнула ногой лежавший рядом номер "Валариэтанского вестника". Еженедельник подлетел, плюхнулся прямо на ноги Мельхиора и раскрылся на середине. Маг поднял его и прочитал вслух:

— Некролог. "Теодор Бенье, член гильдии наёмников, уроженец города Мезьер в Элидиане, погиб на службе Валариэтанской миссии в империи. Да будет благословенна память о нём.

Будучи начальником охраны миссии, он все силы отдавал тому, чтобы защитить магов, вынужденных исполнять свой долг во враждебной обстановке. Не раз его знания, опыт и своевременное вмешательство спасали миссию от провала. Защищая магов от разъярённой толпы в Кирвалисе и Антене, он был дважды ранен, но продолжал выполнять свой долг.

В городе Дайно толпа повстанцев напала на магов, восстанавливающих портальную станцию. Законы империи под страхом смерти запрещают магам ответить заклинанием даже на неприкрытую агрессию. Маги были обречены, но Теодор храбро выступил на их защиту. Он не дал совершиться злодеянию, но сам получил столько несовместимых с жизнью ран, что магия тут оказалась бессильна.

Теодор Бенье погиб на своём посту как герой. Он спас жизни троих магов, пожертвовав своей. Валариэтан никогда его не забудет."

Примерно на середине текста Регина уже рыдала в голос. Виола всё так же тупо молчала. Мельхиор же чувствовал, что надо что-то сказать.

— Ваш отец, Виола Он был замечательным человеком. Вы должны им гордиться.

Она вдруг резко повернулась к нему и вскинула голову:

— Хрена ли мне в этой гордости?! Я не хочу им гордиться, я хочу, чтобы он был жив, ясно?! А они его убили! Сволочи! Ненавижу магов!

Она сжала кулачки и с неженской силой стукнула ими об пол.

— Имперцев, — тусклым, невыразительным голосом произнёс Мельхиор.

— Что?

— Вы должны ненавидеть имперцев, ведь это они его убили.

— Да он бы в гробу их всех видел! Сидел бы дома Это маги его туда потащили, в эту жуткую империю. Закон им, видишь ли, не позволял защищаться. А зачем вообще стали там что-то делать? Зачем связались со страной, в которой такие законы? Денег захотелось?! Чтоб им сгореть!

Она орала, билась в истерике, но глаза были сухие.

Мельхиору очень хотелось защитить магов, сказать, что Виола неправа, но это значило бы покривить душой. Он, рождённый в империи, был абсолютно уверен: с ней не надо иметь дела. Да и говорить женщине что она неправа Тем более когда эта женщина только что потеряла самого близкого человека Больше всего Мельхиору хотелось сейчас заключить её в обьятья, прижать к груди и сказать, что теперь он будет защищать её от всего мира. Только вряд ли ей это нужно.

Он резко повернулся на каблуках и отправился в лабораторию варить успокаивающее зелье. Видят боги, оно сегодня понадобится не только Виоле. Маг боялся, что его экономка теперь долго не сможет прийти в себя. Гнев сменится слезами, слёзы апатией. Апатия же имеет привычку приходить надолго.

Надо сделать что-то, чтобы разорвать эту цепочку. Зелье представлялось ему неплохим вариантом.

Стоя у лабораторного стола, он не переставал думать о Виоле. Бедная девочка! Для неё это действительно тяжёлая утрата. Мельхиор видел Тео всего один раз, но проникся к нему уважением. Наёмник показался ему достойным человеком, что и подтвердилось, и у него просто на лбу было написано, что дочери он предан безраздельно. И не важно, что дочь приёмная. Они были очень близкими людьми. Бедная Виола! Это тебе не сопливый граф. Такую потерю пережить непросто.

Зелье было готово. Маг перелил его в несколько узкогорлых бутылочек зелёного стекла, все, кроме одной, припрятал, одну сунул в нагрудный карман и пошёл искать Регину. Пусть даст своей начальнице выпить.

Он полагал найти служанку там, где её оставил, но комната, выделенная им для допроса, была пуста. Зато с кухни раздавался какой-то грохот. Он сунул нос в приоткрытую дверь и увидел, как Виола шарахает противнями, вытаскивая их из плиты.

Первой мыслью было: не сломала бы плиту. Второй да пусть ломает, если это её хоть чуточку утешит.

Но плита оказалась крепкой и выдержала. Когда через полчаса Мельхиор снова заглянул на кухню, привлечённый звуками ударов, то узрел, как Виола месит тесто. Она его просто лупила от всей души! Встретившаяся в коридоре Регина на невысказанный вопрос хозяина пожала плечами и закивала: вот так, теперь вот так. Обедать маг пошёл в трактир, а вернулся только к ужину. Не специально. По дороге домой его перехватили соседи той самой бабки, которой Сильван поставил охранку, и слёзно просили освободить старушку из её собственного дома. А то она там так воет собаки пугаются.

Как, уже? — удивился Мельхиор и подумал, что Сильван был слишком хорошего мнения о её сообразительности и памяти. Трёх дней не понадобилось, хватило суток.

Дойдя до дома вредной бабки, он оценил работу Сильвана. Парень постарался, охранная система была просто загляденье. Банку впору. Даже для него снять её было непростым делом. Хотя Мельхиор пригляделся и увидел узелки плетения, которые ему оставил студент. Потяни и всё разойдётся. Работа на три минуты.

Но он обещал не продешевить и начал переговоры. Они как-то отвлекали его от мыслей о страданиях Виолы, поэтому он бросился в эту дурацкую авантюру как в омут. Не зря. До самого вечера он не вспоминал о погибшем Тео и перед глазами перестал маячить остановившийся взгляд девушки. Бабка оказалась стойкой и не сразу согласилась заплатить за освобождение. В тюрьму-то она себя засадила даром! Мельхиор то делал вид, что уходит, то возвращался, развлекая этим всю округу. Особенно веселило горожан то, что он сохранял бесстрастный вид. Но это было легко: ему было наплевать на бабку, просто не хотелось идти домой.

Наконец, когда сам мэр пришёл полюбоваться на интересное зрелище, тётка поняла, что над ней все смеются, и развязала-таки мошну. Мельхиор мигом распустил заклинание Сильвана, молча забрал два золотых и ушёл домой.

Но стоило туда вернуться, как его окружила тяжёлая, болезненная аура горя. Виола выглядела спокойно, даже еду сготовила вкусную, но никого этим не обманула. Её страданием был окутан весь дом. Регина ходила за ней по пятам, молчала, но готова была в любой момент поддержать свою любимицу любым доступным ей способом.

Мельхиор сел за стол, хотел было что-то сказать, бросил взгляд на Виолу и стал есть молча.

В таком мрачном режиме прошло два дня, а утром третьего магическая почта принесла Виоле письмо из Валариэтана. В нём некий архимаг расписывал достоинства дорогого Тео, скорбел о его гибели, а затем сообщал, что Теодор Бенье оставил завещание, по которому всё его движимое и недвижимое имущество теперь принадлежит его дочери Виоле. А это значит, что полагающееся ему вознаграждение, компенсация в случае гибели и то, что в качестве благодарности захотят выделить спасённые маги после выплаты налогов в казну Элидианы поступает в полное распоряжение Виолы. Но есть один момент Всё это будет выплачено не раньше зимнего солнцестояния, когда Валариэтан закрывает финансовый год.