Купчино.Трилогия

Юноша и девушка гуляли по берегу Кирпичного пруда: в том смысле, что разговаривали о чём-то бесконечно-серьёзном, а также - в перерывах между разговорами - увлечённо обнимались и целовались.

Гуляли глухой октябрьской ночью по берегу Кирпичного пруда, с которым связано столько мрачных легенд о Призраках и Приведениях, мерзко и плотоядно скрежещущих зубами? После того, как в пруду - намедни - обнаружили восемь брезентовых мешков с кусками расчленённых человеческих тел?

А что здесь, собственно, такого, мои уважаемые читатели и читательницы? Во-первых, купчинские юноши и девушки трусостью и робостью никогда не отличались. А, во-вторых, вдоль берега пруда - через каждые шестьдесят-семьдесят метров - горели яркие фонари.

И вообще, к Кирпичному пруду в Купчино традиционно относились с теплотой, уважением и искренним пиететом. Собирались на его берегах - весь год напролёт - не пойми и кто. В том глубинном смысле, что все подряд и только на тех участках берега, которые были свободны от строений: раньше - от корпусов кирпичного завода, нынче - от многоэтажных новостроек. В тёплое время года люди в годах ловили в пруду рыбу (говорят, что даже и трехкилограммовых щук), резались в карты и употребляли - сугубо в меру - алкоголь, а молодёжь загорала, жарила шашлыки и беззаботно бренчала на гитарах. И зимой на пруду было здорово: подлёдная рыбалка, снежные крепости, снеговики, коньки, хоккей, прочее.... Знаковое место, короче говоря, для каждого коренного купчинца - Кирпичный пруд. Вот, тот же Серёга Яковлев. Именно на берегу данного старинного водоёма он в первый раз и поцеловался со своей Олей...

Итак. Юноша и девушка гуляли по берегу Кирпичного пруда.

– Подожди, - неохотно отводя губы в сторону, попросила девушка.
– Слышишь?

– Нет, не слышу. Продолжаем...

– Прекращай.... Ну же. Стук какой-то странный.... Слышишь?

Юноша, позабыв про поцелуи, напряжённо вслушался в ночные звуки и через несколько секунд подтвердил:

– Действительно, стучит.... Вернее, шлёпает. А ещё хрипит. И, такое впечатление, приближается.

– Может, спрячемся?

– Давай...

Молодые люди затаились - чуть в стороне от линии фонарей - за двумя высокими бочками, игравшими здесь роль урн для мусора.

Через минуту - рядом с одним из фонарей - прошли две тёмные широкоплечие фигуры, нёсшие стандартный торговый павильон.

– Это они шлёпают, - прошептала девушка.
– Вернее, подошвы их босых ног.... Или же лап? Как думаешь, а?

– М-м-м...

– Дар речи потерял? Типа - с испуга?

– Есть немного, - помолчав, признался юноша.
– Здоровенные такие: вдвоём тяжёлый павильон прут. Надо же.

– А кто они такие?

– Не знаю.... Кожа - в отблесках фонаря - отливает багровым. Глаза - ярко-жёлтые. Блин купчинский, замешанный на позавчерашнем кефире.... Черти? Так, ведь, без рогов и хвостов...

Высоченные тёмные фигуры остановились на берегу пруда и опустили свою ношу на землю.

Через полминуты сухо и коротко загрохотало:

– Трах. Трах. Трах...

Вскоре странные звуки смолкли.

– Это они - острыми когтями - делали дырки в днище ларька, - догадалась девушка.
– А сейчас, понятное дело, будут его затапливать.... Надо будет потом, уже утром, в полицию позвонить. Павлу Андреевичу....

Глава пятая

Встреча на берегу пруда

Или - немного про Войпеля

Сергей проснулся в шесть тридцать и задумался: - "А во сколько (по времени), питерские горожане и горожанки отправляются - по утрам - выгуливать своих верных четвероногих друзей, а? Что-то я, за давностью лет, запамятовал.... Вообще-то, наверное, рано. В том смысле, что от семи до семи тридцати. Но сегодня, опять же, воскресенье. Следовательно, попозже? Или как? Не знаю. Впрочем, не буду рисковать...".

Он поднялся с постели и отправился в душ: голова слегка трещала со вчерашнего, так как на двух бутылках коньяка они, понятное дело, не остановились и "усугубили" ситуацию водочкой.

После десятиминутного контрастного душа ожидаемо полегчало, и он, одевшись, слегка помахал руками-ногами (типа - сделал зарядку), после чего занялся приготовлением завтрака. Так, ничего особенного: яичница из четырёх куриных яиц (купил вчера поздним вечером в ларьке, возвращаясь от Саныча), пожаренная с оленьей вялено-копчёной грудинкой, хлеб с маслом и большая кружка чёрного крепкого кофе без молока и сахара. Классический завтрак многолетнего холостяка, короче говоря.

Вообще-то, в холодильнике и две пол-литровых банки пива имелись. Ну, из нетленной серии, мол, пиво - с похмелья - ещё никогда и никому лишним не было. Но...

– Пиво сегодня, увы, мне противопоказано, - уплетая яичницу, хмуро пробормотал Сергей.
– По крайней мере, в ближайшие часы. Ну, а там видно будет. Посмотрим. По ситуации.

Как легко догадаться, он собрался прогуляться к Кирпичному пруду: ведь именно вдоль его береговой линии - по словам Сан Саныча - Ольга Гущина регулярно прогуливалась со своей собакой. Совершенно ничего хитрого.

Боялся он, честно говоря, этой встречи. Очень боялся. Но - одновременно с этим - ждал, мечтал и желал. Так желал, как ничего другого в этой жизни никогда не желал. Бывает. Любовь, как известно, субстанция странная, слегка запутанная и не всегда понятная. Не всегда понятная - простым смертным, я имею в виду...

Такое, вот, стихотворение сложилось у Сергея в голове полтора месяца назад:

Чистый слог, он нам завещан Богом.

Стройный стан - на много лет назад.

Осень затаилась за порогом.

Листья жёлтые - над городом - летят.

Листья жёлтые спускаются на озеро.

Между листьями лишь серые глаза.

И звучит - далёкая мелодия.

В воду падает - нежданная слеза.

Догорит костёр, и я уеду.

В те места, где не был много лет.

Подновлю могилки бабке, деду.

Встречу странный, призрачный рассвет.

И пойду гулять - тишком - по городу.

Веря, что случайно, навсегда.

Встречу серые - похожие на омут,

Милые, знакомые глаза...

Встречу серые. Похожие на омут.

Милые, знакомые глаза...

Это утро выдалось, на удивление, тихим и погожим, только слегка прохладным: температура окружающего воздуха - по ощущениям - не превышала пяти-шести градусов тепла.

На хлипкой "припарадной" лавочке, доверчиво подставив морщинистые лица скупым солнечным лучам, сидели знакомые старушки.

– О, Серенький нарисовался!
– обрадовалась оптимистически-настроенная Матрёна Ивановна.
– Никак, снова - с утречка пораньше - за пивком намылился? Ай-яй-яй. Нехорошо, мальчик.... Смотри, сокол ты наш одноглазый, доиграешься. От регулярных утренних пивных возлияний - до пошлого хронического алкоголизма - всего-то один маленький шажок. Пройдёшь его, мил-друг, и не заметишь. А когда заметишь, то поздно уже будет. Как жизненная практика-диалектика и показывает.