Купид: Бесконечная ночь

— Там, — говорит голос за спиной, потом, вижу, как Скиннер указывает на старика. — Это он.

— Кто он? — спрашиваю я. Совершенство росписи снова поражает меня.

— Бог, — отвечает Сай вместо Скиннера. Он касается лба большим пальцем, затем трёх мест на верхней части тела.

— Всегда говорили, что эта картина была уничтожена во время великих переворотов. Раньше она была частью потолка знаменитой часовни в Риме, — голос Скиннера снова звучит слегка сердито. — Нужно было догадаться, что мой отец спрятал её здесь.

— Она потрясающая, — шепчет Пейшенс.

Она права. И прежде, чем мы снова можем сосредоточится на главном, требуются минуты. А главное — это бесчисленные ряды дисплеев, возвышающиеся перед нами и разделяющие зал на бесчисленные узкие коридоры. Можно было бы подумать, что мы заблудились в библиотеке, за исключением того, что здесь нет книжных полок. Вместо них с каждого ряда на нас смотрят бесчисленные лица. Застывшие черты, немигающие глаза.

Я осторожно вхожу в один из коридоров. С лицами что-то не так: там, где должен находиться лоб, можно заглянуть во внутрь головы. Виден мозг, он представлен в ярких цветах. Когда я подхожу ближе, я различаю, что цвета время от времени меняются. В некоторых частях они переключаются с жёлтого на зелёный или с красного на фиолетовый. Только одно место у всех голов одинаковое, и оно чёрного цвета. Я оглядываюсь по сторонам.

— Что, черт возьми, все это значит? — спрашивает Сай.

Думаю, он находит этот зал таким же жутким, как и я. Тишина. Образ Бога на потолке. Бесчисленное количество людей, лица которых запечатлели здесь. Их должно быть миллионы.

— Хотелось бы сказать, что я считаю это искусством, — тихо говорит Пейшенс. — Но учитывая то, что мы знаем о моём отце…

— Может это мёртвые, которых он хотел воскресить для своей армии, — предполагает Сай. — Может он нашёл другой способ.

— Нет, — возражаю я. — Он сказал, что использует для этого рабочих с кладбища. А они не похожи на рабочих, — я приглядываюсь к лицам более внимательно. Они все выглядят безупречно. Целыми и невредимыми. Я внимательно рассматриваю женщину. Её глаза светятся ярко-бирюзовым цветом, кожа выглядит такой гладкой, словно персик. Рядом запечатлено лицо мужчины. Оно выглядит немного неподвижным, как будто он носит маску.

— Промышленники, — шепчу я.

Позади меня Скиннер вздрагивает.

— Что с тобой? — с тревогой спрашиваю я.

Он прикладывает палец к губам, затем бесшумно исчезает в другом коридоре, проникая глубже в зал.

Сай закатывает глаза, но не предпринимает никаких шагов, чтобы помешать брату Пейшенс.

— Не будь с ним слишком строгой, — шепчу я его сестре.

— Думаю, что только это ему и поможет, — загадочно отвечает она.

Затем раздаётся крик, короткий, но полный ужаса и неверия. Мы одновременно бросаемся вперёд. Во время бега я снова вынимаю нож. Всего один дружинник вошёл в зал через второй вход, должно быть Скиннер учуял его. За считанные секунды он захватил дружинника и прижимает оружие к его горлу. По коже человека в униформе уже стекает струйка крови.

Вторая рука полукупида сжимает рот мужчины.

— Не кричи, — шипит он, — и я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится. Но попробуй сделать одно неверное движение…

Дружинник пытается что-то сказать, но из его рта вырываются только нечленораздельные звуки.

— Скиннер, — тихо и успокаивающе говорю я. Я до сих пор не уверена, на что он способен.

— Тихо, — говорит он. Не знаю, имеет ли он в виду меня или дружинника. — Сейчас ты мне объяснишь…, - он облизывает губы, прежде чем продолжить. — Сейчас ты мне расскажешь, что всё это значит. Этот зал и все эти экраны. Понятно?

Дружинник поспешно кивает, и Скиннер убирает руку.

— Прошу, не убивайте меня, я не хочу умирать! — выдавливает он.

— Тебе не нужно умирать, — отвечает Скиннер, но его голос говорит об обратном. В нём слышится опасность, как будто он с трудом сдерживает свои смертоносные инстинкты. — Просто скажи, что я хочу знать. Что это за экраны?

— Они производят контроль и показывают активность микрочипов, вот и всё! — в панике отвечает дружинник.

— Для какой цели?

— Чтобы они… чтобы у них не появилось сострадание, — заикается мужчина. — У промышленников! Чтобы они оставались равнодушными!

Мне тут же становится холодно. Я была права. На этих панелях видны жители Лондона. Конечно, для меня не новость, что у промышленников есть чипы. На них сохранены данные, так чтобы они могли себя идентифицировать, если хотят путешествовать. Однако, как мне кажется, здесь речь идёт не просто о каких-то данных.

— Это чёрное пятно, — спрашиваю я. — Это оно имеет отношение к их состраданию?

Дружинник смотрит на меня, уголки его рта невольно дёргаются, но он мочит.

— Ответь ей! — Скиннер усиливает давление ножа, — Давай!

Дружинник спешит теперь ответить.

— Да… Оно находилось когда-то на этом месте. Чипы отключили его. Чтобы никто не имел ничего против чистки в Ничейной Земле, когда придёт время.

Слова мужчины поражают меня, словно удар в лицо. Перед моим внутренним взором план Ли всё больше приобретает форму: с помощью своей армии нечисти он действительно хочет уничтожить всю английскую Ничейную Землю и на своём пути туда не желает, чтобы ему оказывали сопротивление. Он отнял у своих собратьев человеческое тепло, а они даже не подозревают об этом. Когда придёт время, и он отправит свои войска, никто не сможет даже догадаться о страданиях, с которыми столкнуться люди перед воротами города.

— Это чудовищно, — говорит Сай. Он переводит взгляд к картине бога на потолке.

— Ты уверен? — спрашивает Скиннер дружинника.

— Да. Наша работа — контролировать чёрные пятна. Босс придаёт огромное значение тому, чтобы всё работало безупречно… Если хотя бы у одного из них появится сострадание, то всё, что он планирует, будет подвергнуто риску.

Воцаряется молчание. Пейшенс медленно поворачивается вокруг себя, глядя большими глазами на бесчисленное количество людей, контролируемых её отцом.

— Это не моя вина, — шепчет дружинник. — Я даже это не поддерживаю. Прошу, отпустите…

— Ты знаешь что-то ещё? — спрашивает Скиннер так невозмутимо, как будто тоже манипулируется чипом.

Интересно, может дело действительно в этом. В конце концов, Скиннер тоже в каком-то роде промышленник. Может отец и у него отключил сострадание. Но что тогда с Пейшенс?

Я медленно поворачиваюсь к ней. Она закрыла рот рукой и испуганно смотрит на брата. Может, сострадание избавителя нельзя отключить, каким бы сложным не был чип.

— Откуда эти чипы контролируются? — продолжает допрос Скиннер.

— Этого я не знаю, — уверяет дружинник. На его щеках образовались красные пятна.

— Ты знаешь, где находятся данные созерцателей?

— Не здесь, — заикается его пленник. — Здесь есть только этот зал. Я не знаю, откуда он управляет созерцателями! Или другими людьми.

— Ты уверен? Может ты просто забыл, — в голосе Скиннера слышится гнев.

— Нет, я сказал вам всё! Я обещаю…

Больше он сказать ничего не успевает, потому что в следующий момент Сай наносит мужчине удар кулаком по подбородку.