Купид: Бесконечная ночь

Когда она воскресит для него его армию, она станет для него бесполезной.

Я вскакиваю, ковыляю в темноте к стене и стучу в неё кулаками.

— Выпустите меня! — кричу я. — Немедленно выпустите меня!

Несколько минут я вымещаю свой гнев на камне, но ничего не происходит. В какой-то момент я задыхаюсь. Моё тело покрывается потом, из-за чего я дрожу ещё больше. Я в последний раз пинаю стену, затем снова опускаюсь на пол. По крайней мере, я знаю, что Пейшенс ещё жива, потому что иначе я была бы уже умертва. А вот что с Саем, Скиннером и Мали я не знаю. Внезапно моё горло пересыхает, и меня почти охватывает паника. Хотя я просто должна логически подумать.

Они тащили Скиннера из холла вместе со мной. Без сомнения, его они тоже где-то заперли, в противном случае, убили бы сразу на месте. Но Сай… Его я потеряла из виду уже во время боя. Возможно, один из призрачных дружинников ударил его своим мачете.

Я вижу, как в темноте вспыхивает лицо Сая, испуганное и бледное, как смерть. Невозможно, чтобы он покинул меня навсегда…

Глава 42

Проходят годы. Годы, которые на самом деле, скорее всего, лишь дни или часы. Но это не реальность, это тьма. Я не могу заставить себя осознать, что всего лишь нахожусь в простой камере, в самом обычной комнате.

Мне кажется, будто я парю в пустоте, возможно, в ночном небе, когда на нём нет звёзд и оно затянуто тучами. С другой стороны, даже тёмные облака имеют цвет, они серые. А иногда синие. Над городом у них даже оранжевый оттенок. Но здесь нет неба, нет туч, только плотная, тяжёлая тьма, давящая на меня, словно камень. Я всё ещё лежу на полу или, может быть, стою вертикально, прислонившись к стене. Я в ловушке, в вакууме уже несколько часов, дней, лет.

И ничего не происходит. Никто не приходит, чтобы поговорить или куда-нибудь отвести, даже для того, чтобы убить. Может это наказание, которое придумал для меня Дариан Джед Ли. Вечная темнота. Если только… если только я уже давно не умерла.

Почему я не подумала об этом раньше? После того, как мы проиграли нежити, они предупредили Ли. Без сомнения, он был доволен. Должно быть, он улыбался, когда деактивировал наши чипы. Я распалась в пыль, а это то, что от меня осталось. Но как это возможно? Если бы я была мертва, то меня не существовало бы, я была бы уничтожена.

«Надежда», — проносится у меня в голове. Может этого уничтожения не существует, может смерть — это не конец. Я вспоминаю Сая и его благоговейный взгляд на портрет бога над нашими головами. Возможно ли, что мы вовсе не умираем, когда умираем? Что то, что от меня осталось — это душа, отделённая от тела? Может быть дело в этом, а темнота ничто иное, как промежуточный мир, после которого ждёт нечто новое, лучшее. А крики, стоны и причитания, которые я теперь регулярно слышу… Возможно, они исходят от других таких же как я, которым просто нужно найти выход отсюда. Как и мне. К душе Сая. Там, где есть Сай, темноты не будет. Для меня он противоположность темноте.

— Сай? — шепчу я. — Ты где-то там?

Я напряженно прислушиваюсь. Сначала ничего не слышу, затем раздаётся сухой, злобный смех совсем рядом со мной.

Я быстро сажусь. Это наяву? Голос прозвучал так злорадно, что просто не мог принадлежать Саю. Но кое чему он поспособствовал: внезапно я осознаю, что сейчас делаю. Что за мысли мелькают у меня в голове. Полный абсурд.

Не теряй там внизу разум! Слышишь?

Это было предупреждение Скиннера. Он знал, что мне светит и что это со мной сделает — я действительно на грани того, чтобы сойти с ума.

Бог. Надежда. Жизнь после смерти, какая глупость!

Я заставляю себя прийти в себя. Первый значимый вопрос, который я должна задать себе сейчас: откуда донёсся смех? Ответ прост. Из моего перевозбужденного мозга, посмеявшегося надо мной. Который, возможно, спас меня от медленно надвигающегося безумия, начавшего овладевать мною.

Ладно, я должна использовать эту новую ясность ума. Я в комнате, в обычной камере. И я здесь, если мыслить трезво, скорее всего, не дольше, чем два или три дня. И я…

Я не получила ни единого удара током. Никакого предупреждения!

Я вскакиваю, словно ужаленная тарантулом, лихорадочно хожу туда-сюда. Мои ноги теперь естественно ориентируются в темноте. Моё сердце бьётся как бешеное, а вялые мысли несутся вперёд. То, что не было удара током означает, что Пейшенс где-то поблизости. Что её они тоже поймали! Что её отец вернул её обратно. В этот момент он, скорее всего, создаёт с её помощью свою армию. Он уничтожит Ничейную Землю, осуществит свою странную мечту. А я просто позволю ему это. В ужасе от собственного бездействия, я качаю головой. Затем опускаюсь на колени и ощупываю пол. Может здесь есть слив, труба или что-то другое.

Я так долго вожу пальцами по грубому камню, что они стираются до крови, но ничего не нахожу. Я встаю, вытягиваю руки и ощупываю стены наверху. Я не достаю до потолка, но охватываю большое пространство над головой. Затем повторяю тоже самое внизу. Но там нет ничего. Ничего в пределах досягаемости, с помощью чего я могла бы освободиться. Я подхожу к стене. Туда, где она немного тоньше и где я думаю, находится дверь.

Затем прочищаю горло.

— Эй? — спрашиваю я. — Есть там кто-нибудь? Мне так хочется с кем-нибудь поговорить, прошу вас, — я замолкаю. Ничего не происходит. — Мне нужно сказать вам кое-что важное.

Все напрасно. Снаружи либо никого нет, либо никто не хочет со мной разговаривать. Нужно придумать что-нибудь другое.

Глава 43

Тренировочный костюм из школы созерцателей мягкий, в нём нет пряжек или других металлических частей. Для этого есть простая причина, чтобы во время тренировок никто не поранился. Хотелось бы мне, чтобы люди из школы были не такими здравомыслящими. Тогда сейчас у меня было бы что-то, кроме моих голых ногтей, чтобы ковырять отверстие в стене.

Я использую только два пальца зараз. Когда они слишком сильно начинают болеть, я позволяю им отдохнуть. Костяшки моих пальцев кровоточат, руки дрожат, они все ободраны и воспалились. И всё же я сделала в стене лишь едва заметную выемку.

Время от времени я встаю и иду к тому месту, где, как мне кажется, находится дверь и пытаюсь с кем-нибудь поговорить. Но я уже давно отказалась от веры в то, что получу ответ, и если быть честной, делаю это только для того, чтобы, по крайней мере, услышать несколько слов. Теперь я даже начала ценить крики и хриплые причитания, которые время от времени проникают в мою темницу. Как и мой собственный голос они помогают мне убедиться в том, что я не стала ещё и глухой.

Каждый раз, когда я пытаюсь связаться с кем-то снаружи, я громко заявляю, что хочу сказать что-то важное, затем иду в задний угол камеры и ковыряю дальше. Не знаю, как долго так будет ещё продолжаться, потому что я уже полностью потеряла счёт времени. Я ориентируюсь на то, как часто встаю и иду к двери. Сейчас я подходила к ней уже 130 раз, но я не знаю промежутки времени между моими попытками коммуникации. Может, проходит десятилетие. Может я здесь уже 1300 лет. А выемка в стене просто не становится больше. Я ковыряю и ковыряю и в какой-то момент один из моих ногтей с громким хрустом ломается.