Купидон поневоле
Шрифт:
Правда, Роман уже не был так уверен, что еще один месяц помог бы.
«Что, что ей было не так?» — злился он.
Ладно бы сказала, в чем дело, чтобы он мог это исправить, но их «игра» походила на прием у ветеринара: врач сам должен был по симптомам понять, что там у безмолвного больного, и вылечить. Видно, хреновый из него ветеринар. Или больной попался строптивый.
А вообще, впервые от него девицы убегали сразу после признания в любви. Новый личный антирекорд.
От тяжелых мыслей отвлек звонок телефона.
Звонила мать. Рома вздохнул и ответил:
— Да.
—
Роман хмыкнул. Знал, что мама безнадежно лукавила. Танцевала она просто волшебно. Она же его и затащила на танцы, чтобы сын с ней на ее свадьбах мог танцевать.
Видимо, вечеринку посчитала еще одним способом привязать к себе нового кавалера. Жаль, сам он в этом плане явно далеко от нее укатился. Что ни делал — всё мимо. Рома вздохнул, и это не укрылось от матери.
— Что случилось? — поинтересовалась она.
— Ничего.
— Рома! — повысила голос мама, — рассказывай быстренько. Я же чувствую, что-то с тобой происходит.
Роман замялся — ему претило вываливать любовные проблемы на маму, но та фыркнула:
— Не скажешь сам, я приеду и всё равно выведаю информацию. Ты таки соскучился по маменьке и желаешь лицезреть ее вживую?
Роман улыбнулся. Умела она уговаривать.
— Наверное, не создан твой сын для любви, мам, — начал он. — Не стану в детали сдаваться, но моя Катерина сбежала от меня, как только я ей в любви признался. Сегодня. Что это, как не проклятие? Я же уже принял решение забить на личную жизнь, но вот, решил снова попытаться, и ничего.
— Ну взрослый мужик, а вбил себе в голову какую-то ерунду. Ну да ладно, это твое дело, во что верить. Только вот благословение это, сын, а не проклятие! — хмыкнула мать.
— В смысле? — опешил Роман.
— В самом прямом. Если бы твои пассии тебя не бросили тогда, ты бы со своей Катериной, — мама выделила последнее слово, — не познакомился. Я же чувствую, что у тебя к ней особое отношение, что правда ее любишь. Любишь же?
— Люблю, — подтвердил сын.
— Ну вот. Она тебе что сказала перед тем, как сбежала, что у нее другой?
— Нет, ты что, — махнул рукой Роман. Карамелька в объятиях другого — ну уж нет!
— Тем более. Благословение это, сынок, помяни мое слово. А я завтра на нее посмотрю, — вдруг словно повеселела мать.
— Только попробуй вмешаться! — тут же осадил ее Роман. — Сам разберусь.
— Дак я что, я ж ничего… Обещаю! — торжественно объявила мать. — В общем, всё у вас хорошо будет, мои голубки, я уверена.
И положила трубку.
«И правда, что за упаднические настроения меня одолели? — спросил сам себя Роман. — Дам денек подумать, а потом… а потом держись, Карамелька, хватит вокруг да около ходить, пойду на абордаж».
*Энсьерро — испанский национальный обычай, состоящий в убегании от специально выпущенных из загона быков, коров или телят.
Глава 32. Серьезно
«Он же не мог сказать это серьезно! Вот не мог, и всё… — в тысяча первый раз крутила одну и
ту же мысль Катя. — Это была магия момента, не больше».Вчера, во время танцевальной вечеринки, она испуганно вздрагивала каждый раз, когда открывалась входная дверь, впуская гостей. Но Роман так и не появился, и Катя в какой-то мере была ему за это благодарна. Она не знала, что говорить и как реагировать на его признание.
Роман Амурцев — статный, красивый мужчина, к тому же богатый, умный, интересный, доброжелательный, интеллигентный, заботливый, притягательный, с хорошим чувством юмора. О, она могла продолжать и продолжать этот список… И тем страннее было то, что он признался ей в любви. Да ну, что такой, как он, мог найти в такой, как она?
В тот самый момент, когда он сказал волшебные три слова, которые ждут многие девушки, ее словом током ударило, а потом разом всплыли в голове все слова мамы.
«Помяни мое слово: признается в любви, затащит в постель, поиграет и бросит!»
Может, мама права? Даром, что ли, Рома полез под платье?
Похоже, он подумал, что столько времени играл роль ее парня не зря — вот и решил взять оплату… натурой.
Нет, она решительно не согласна сначала послужить секс-тренажером, а потом быть выброшенной. Не вынесет такого.
В общем, второй день вместо ежедневной рабочей рутины Катя предавалась угнетающим мыслям, глядя на серое небо за окном. Еще и годовщина смерти папы сегодня…
Надо же было и Медведю именно сегодня пребывать в самом мрачном расположении духа.
— Плошкина, хорош ворон считать! — рявкнул он, просунув голову в дверь. — Зайдите ко мне.
Катя вздохнула. Что ему от нее нужно? Работал тут без году неделя, а загонял ее так, словно задался целью сделать из нее чемпионку по бегу.
И ведь других сотрудниц не трогал…
Она встала и отправилась в кабинет Бурцева.
Тот окинул ее взглядом сверху вниз, побарабанил пальцами по рабочему столу и вкрадчиво поинтересовался:
— Екатерина Сергеевна, где мой отчет, который я ждал к обеду?
— К-какой отчет? — округлила глаза Катя.
Тут уже Игорь Александрович округлил глаза.
— Я не понял, Плошкина, вы сюда зачем вообще ходите? Вы вчера вечером сами сказали, что отчет по поставщикам будет сегодня!
«Твою мать!» — мысленно хлопнула себя Катя по лбу. Так и есть! Пообещала, да забыла. И вечеринка, и Рома, и папина годовщина — всё разом навалилось, вот и вылетело из памяти.
— Я… Извините, Игорь Александрович, не успела, к утру обязательно сделаю! — горячо воскликнула Катя.
«Ох, что будет…» — абсолютно справедливо подумала она.
Медведь поджал губы и начал буравить Катю взглядом.
Та не выдержала такого напора и опустила голову.
— Знаете что, Екатерина… Вы уволены.
В ушах тут же зазвенело, а стыд вперемешку со злостью с силой обрушились на Катю. «Меня уволить? Я тут столько лет проработала, никаких нареканий, и вот благодарность?»
Несколько секунд она стояла на месте, пытаясь прийти в себя, и вдруг услышала словно издалека:
— Вы не поняли, что ли? Вы уволены, можете собирать вещи. Заявление подпишу сразу, отрабатывать не нужно.