Купленная. Игра вслепую

— И как долго нужно будет ждать?

— Зависит от того, на что ты готова пойти, чтобы этого дождаться. Время — пока единственный на нашей стороне союзник, плюс ваше бесценное терпение. Я уже потихоньку готовлюсь к предстоящему марш-броску, но мне нужно проработать все детали, включая материальные, чтобы суметь предотвратить любую ответку от Глеба. Поэтому мне и надо знать о твоем настрое, и насколько ты любишь Кирилла. Не хотелось бы обжечься в ближайшие дни и подставить под удар ни в чем не повинных людей.

— Если это не будет угрожать жизни кому-то еще, как и Кириллу. Я не представляю, что можно сделать, чтобы при этом не прилетело либо моей семье, либо кому-то из вас. Как бы сильно я не любила Кира, едва ли это может кого-то защитить. — и как бы я не пыталась все это говорить предельно спокойным голосом, предательскую в нем дрожь задавить так и не удалось, как и подступившие к глазам слезы.

— Поэтому мы и не спешим. Поэтому и тебе нужно быть максимально осторожной и крайне бдительной, поскольку любая, даже случайная ошибка может повлечь за собой тяжелые последствия для большинства из нас.

— Я… конечно. Все равно я сейчас изолирована буквально от всего.

Как странно все-таки устроено наше сознание. Разговаривать с человеком, которого я впервые в жизни видела, не имея ни единого доказательства, что она именно та, за кого себя выдает, и тем не менее я уже была готова пойти за ней куда угодно и прямо в эти самые мгновения, скажи мне она об этом прямо сейчас.

— Может это прозвучит несколько странно, но… — а вот это было совсем уж неожиданным для меня моментом в третьей степени, когда Рита Стрельникова вдруг улыбнулась мне невероятно искренней улыбкой, от которой невольно защемило в груди и еще сильнее защипало в глазах. — При знакомстве с тобой я испытала на редкость положительные впечатления, хотя и настраивалась на некий негатив, по большей части со своей стороны. Надеюсь, ты меня поймешь. Для матери любая девушка, из-за которой теряет здравый рассудок ее единственный ребенок, становится не то что соперницей, а скорее скрытой угрозой привычному укладу ее семейного благополучия. Но, поскольку наша семья слишком далека от идеала и мало чем может послужить примером для других, ради счастья сына я готова поступиться даже с глупой материнской ревностью. И что-то мне подсказывает, ты сможешь это сделать. Сделать моего взбалмошного мальчика полноценно счастливым. Думаю, за все те трудности, лишения и потери, что уже успели вам обоим перепасть, вы этого заслуживаете. Так что я буду всецело только на вашей стороне, чтобы ни случилось. И сделаю все, практически невозможное лишь бы хоть как-то изменить нынешнее положение вещей. Я обещала то же самое Кириллу, обещаю и тебе. Главное, не сдаваться и не падать духом. Ты обязана продержаться еще несколько дней, девочка моя. Я очень на тебя рассчитываю.

Ответить словами на такой сумасшедше эмоциональный монолог у меня банально не хватило ни сил, ни подходящих для подобного случая в голове мыслей. Только импульсивно кивнуть, поджав губы, и кое-как удержаться от разрывающих легкие рыданий. И ведь правда. Скажи она, что собирается меня забрать отсюда прямо сейчас, я бы пошла за ней, ни на секунду не задумываясь и уж тем более не сомневаясь в ее благородных намерениях.

— Я постараюсь… Сделаю все, что смогу. — слава богу, перехватившее мое горло легкое удушье продлилось всего ничего. Не говоря уже о представившейся за столько дней возможности о… — А вы… Можно мне позвонить Кириллу с вашего мобильного?

— Ну конечно, мое ж ты солнышко. Я и сама собиралась тебе это предложить еще с первых минут встречи, но, прости, малость увлеклась агитационной стороной своей секретной миссии.

Теперь и я заметила, что не только меня одну неслабо так шторило от происходящего. Мать Кира, как ни странно, но тоже заметно потряхивало, пусть и не так ярко выраженно, как меня, но все же. Чувство паранойи стороной ее явно не обошло, особенно, когда она начала озираться на ближайших к нам посетительниц супермаркета и, видимо, на глаз определяя, насколько те для нас безопасны и не являются ли случайной слежкой от ее вездесущего муженька. Хотя, откровенно говоря, мне уже стало как-то не до возможных шпиков Стрельникова-старшего. Стоило только услышать о возможности позвонить Кириллу и все, думать о чем-то другом, как и что-либо замечать вокруг, — уже не имело вообще никакого смысла. Теперь все мои мысли и внимание были сосредоточены на движениях Риты. А скольких мне сил стоило сдержаться и не выхватить из ее руки вытащенный ею из сумочки айфон.

— Кир, ты где?.. Где же еще, как не дома? Как будто тебя там может что-то задержать без применения физической силы? Ладно, ты выполнил свои условия сделки, я свои. Все по-честному и свой долгожданный джек-пот ты заслужил по праву. Угадай, кто хочет с тобой поговорить?..

Не знаю, к чему все эти дурацкие прелюдии с неуместными шуточками, но мне реально резко поплохело, чуть было не оглушив настоящей контузией от мощнейшего удара в голову то ли адреналином, то ли очередным всплеском зашкаливающих эмоций. Удивительно, как я еще не выронила вложенный в мои трясущиеся ладошки мобильный.

— К-Кир? Алло… Кир…

— Господи, Алька…

Наверное, он узнал мой голос с такой же усиленной натяжкой, как и я его. Хотя это казалось уже настолько несущественным и каким-то ирреальным, что я уже была готова принять его даже с другой внешностью, даже с теми жуткими ссадинами и отеками лица, с которыми видела его в последний раз в больнице. Не могу объяснить, как, но я все равно его узнала, возможно по каким-то несущественным ноткам тональности его сиплого баритона или особой манере говорить. А может и исключительного звучания самого голоса, который всегда и при любых обстоятельствах воздействовал на мою психику со слухом одной лишь конкретной реакцией.

— Это действительно, ты?.. Алька… Стрекоза…

Я не просто ослепла и отупела в те секунды окончательно и бесповоротно. Меня буквально вынесло из окружающего пространства, едва не лишив сознания и чуть было не разорвав мне сердце невероятно мощным толчком изнутри. Но я каким-то чудом все же устояла и на ногах, и удержалась в пределах внешней реальности, не рухнув при этом от потери чувств на пол. И даже не упустила из сильно ослабевших пальцев телефон.

— Ну скажи, что-нибудь… Бл*дь… Не молчи.

Неужели я молчала? Быть такого не может? Кажется, я пыталась докричаться до него уже почти с полминуты, только сейчас заметив, что стою, зажав себе рот ладонью и, как последняя дура, рыдаю не пойми от чего — либо от идиотского счастья, либо просто от осознания, что это все чистая правда, а не жестокий сон.

Хотя, он тоже хорош. Ну разве такое ляпают после стольких дней разлуки и то не зная, когда еще нам выпадет шанс просто поговорить, как сейчас.

— Я. Кир. Конечно, я.

— Господи… Девочка моя… Что же ты со мной делаешь…

Мир точно в эти мгновения растворился невидимым вакуумом, просто исчезнув в ничто и в никуда вместе со всеми и вся. А вот как назвать, то, что сейчас с нами происходило? — не имею никакого понятия. Но это по любому было что-то запредельное. То, что делало нас теми, кем мы и стали друг для друга всего за несколько недель — собственным миром, надкосмическим, надреальным, оторванным от всего сущего и не нами созданного. И именно в нем мы и находились прямо сейчас, разговаривая не через слова, а буквально соприкасаясь нашим единым менталом, нашими обоюдными чувствами и слившимися в одну жизнями. Поэтому я и не понимала того, что якобы молчу. Нет. Я не молчала и не выдавливала сквозь рыдания всего по нескольку отрывистых слогов с междометиями. Я была в этот момент с НИМ. С моим Киром. Я наконец-то его слышала, чувствовала и практически уже к нему прикасалась. Пусть и не физически, но кто может утверждать об этом со стопроцентной уверенностью? Пусть всего несколько минут, но для меня и это почти целая вечность. Несколько минут в нашем персональном раю, куда закрыт ход для любого чужака.

— Ты-то сам как? Уже ходить можешь? Когда будут снимать гипс? — я даже напрочь забыла о рядом стоящей Маргарите, не сразу заметив, как вцепилась второй рукой в вертикальный поручень ближайшего стеллажа. Да что уж там все эти мелочи, я вообще ничего и никого не замечала вокруг себя, напрочь забыв, где нахожусь и почему мне приходится разговаривать с Кириллом по телефону, а не как раньше — глаза в глаза у него на квартире.

Правда, мне и так чудилось, будто я смотрю в них сейчас и уже вот-вот прижмусь к своему Киру крепко-крепко, как когда-то… Господи… Как же давно я этого не делала.