Купол над бедой

– Угу. Учту.

Копия чата ВКонтакте двух владелиц страниц на портале "Ключик от кладовой", 08.02.2019.

Окончательно в город я вернулась под бодрую весеннюю капель. Солнце перевалило на весну, гендерные праздники, забытые по случаю более актуальных событий, уже давно прошли, дело двигалось к апрелю. И капель совсем не радовала. Зима - это снег, а умершая инфраструктура - гарантия, что он станет сугробами, а не будет вывезен даже из центра, не говоря про окраины. Отсутствие парового отопления не добавило этим сугробам белизны. И грязь, в которую превратились тропинки между заметенными машинами, казалась особенно мерзкой. Общественный транспорт ходил через пень-колоду, так что, помимо меня, месило ее ногами все еще довольно много народу.

В кармане у меня лежал очередной паспорт с левыми фамилией, возрастом и гражданством. Только имя и фотография оставались моими. Как всегда. Капюшон толстовки надежно прятал лицо от оставшихся уличных камер. Я была давно и прочно в розыске, и лишнее внимание мне было ни к чему, слишком много предстояло сделать и еще больше узнать. Власть в городе сменилась: саалан, видимо, решили, что предыдущий их ставленник уж слишком накосячил, и, едва вернулись Источники, прислали нового. Начал этот новый со своих, но настолько круто, что икнули даже самые стойкие из местных. Впрочем, если верить досье, переданным мне Эгертом, большинство казненных на такую смерть вполне наработали. Разворовывать национальное достояние, конечно, добрая местная традиция, а саалан учились очень шустро и применять к местным реалиям местные же правила начали сразу после объявления положения. Но при такой мощной одаренности бойкостью и ловкостью рук мозги включать все-таки надо было. Хотя бы чтобы успеть вовремя унести ноги. Саалан дикие, со всеми вытекающими последствиями. И если я не буду достаточно осторожна, то эти последствия наступят и на меня, к радости бодрых пацанчиков Эмергова. Им я своей активностью сильно портила кровь: они хотели быть единственными и неповторимыми, изредка консолидируясь с правительством в изгнании на своих условиях. Изгнанники, в свою очередь, облюбовали Хельсинки и Стокгольм и больше говорили, но зато с высоких трибун и больших пресс-конференций. Впрочем, денег им никто не давал, заранее предполагая, что разворуют, как они ни призывали к крестовому походу. Москвичей они не любили, как и те - их, но договариваться между собой эти группы все же могли. Еще в этом мутном компоте плавали борцы за вольную Ингерманландию, так и не решившие, чего они хотят и с кем будут дружить, а с кем - резаться до последней капли крови.

К моему возвращению в город легат сажать на кол перестал и начал расстреливать, но хрен редьки не слаще. Попадаться на глаза саалан мне не стоило - их вопросы будут не про планируемые акции. Вообще, как по мне, легат очень небрежно отнесся к человеческим ресурсам. Надо было не расстреливать, вешать и сажать на кол, а утилизировать преступников в купол. За зиму его сородичи всяко намастрячились, не одними же драгоценными камнями они нормальный радиационный фон в городе обеспечивали.

В планах на остатки марта у меня значилось посещение квартиры родителей. Разумеется, если она не под наблюдением - как очевидным, так и нет. От Эгерта я получила адреса, где можно было, на его взгляд, безопасно и надежно вписаться, но устраиваться собиралась все же сама и отдельно. В городе было достаточно брошенного жилья, чтобы организовать несколько надежных мест для жизни. Не стоило во всем полагаться на новых друзей, какими бы искренними они ни казались. Да и лишние глаза мне, при моем образе жизни, были совсем ни к чему. Контакты Эгерта пригодятся, конечно же, и я обязательно переночую у людей, чье доверие мне нужно в моей деятельности, и схожу в гости к новым друзьям. Но и старых постараюсь не забыть. Судя по мессенджеру и личке ВКонтакта, от души повеселиться в этом городе собиралась не только я. Было очень жаль, что никак не удавалось повидаться с одной из дальних, но значимых связей, она была то занята, то в отъезде, то не дома - но ничего, решила я, когда-нибудь да сложится.

Мартовское солнышко с аппетитом грызло снег, сплевывая под ноги прохожим сосульки и мусор. По еще крепким и белым дорожкам пустого бульвара на окраине города шли мужчина и женщина, неторопливо беседуя на ходу.

– Полинчик, а ты откуда знала, что он отмочит такую корку?

– С кольями-то на Сенной?
– Полина усмехнулась так, как будто у нее болел зуб и она только что обнаружила, что забыла взять с собой анальгин.
– Виталик, если я правильно поняла предыдущего, у них в головах времена то ли Генриха Восьмого, то ли Ивана Грозного. Ну представь себе, что нам заменили Томаса Уолси на Томаса Мора, вот и вся разница. Этот тоже приличный до первого срыва, а стоит поскрести - и пожалуйста. Спасибо еще, что на Кромвеля не похож... вроде бы.

– Получается, того тоже сорвало?

– Ну да. От страха не справиться после смерти Гаранта.

Мужчина задумчиво почесал бровь:

– Поль, а ты уверена? Те были щедрыми, а легат, приехав, не засыпал город золотом сразу. Может, все-таки не оно?

Женщина опять усмехнулась как будто через силу:

– Виталя, это еще впереди. И ты не забудь, что они здесь только официально четыре года, да пока отделение края провели, да перед этим еще сколько-то. Ведь они не за три дня тут нарисовались. Вот увидишь, нас всех еще придут покупать, причем чечевичную похлебку будут предлагать очень нажористую. И к этому времени нам надо бы успеть сварить себе собственные щи.

– А зачем?
– не понял анархист.
– Они нам должны, будет справедливо, если отдадут хотя бы часть.

Психолог, вздохнув, перешагнула через лужу, наполненную полурастаявшим снегом.

– А затем, друг дорогой, что отдадут они не просто так, а с прицелом за эту часть купить наше согласие считать, что ничего не было. Часть, кстати, будет очень небольшой, а списать предложат все потери целиком. И если им это удастся, все их подвиги войдут в ежедневную норму. Так вот: мы не согласны забыть, и случившееся - было. И пока мы помним, что было и какой за ними долг, договариваться с городом им придется на наших условиях. Мы с тобой, правда, этого скорее всего не увидим.

– Да и пофиг, что не увидим, я знал, во что ввязываюсь, - легко ответил Виталик.
– Мне другое интересно: как на это работает идея не брать компенсацию? По мне, это в чистом виде "назло кондуктору куплю билет и пойду пешком".

– Да нет, - не согласилась Полина, - чуть посложнее. Помнишь правило "кто девушку ужинает, тот ее и танцует"?

Виталик смутился. Ходок он был еще тот, запас наличных средств "на внеплановый кофе" в мирные времена у него был таких размеров, что при разумной экономии на эту сумму пара студентов могла месяц жить и покупать учебники. И об этой части своей жизни он предпочел бы промолчать, но Полина ждала, спокойно и доброжелательно глядя ему в лицо, и он выдавил:

– Да кто ж не помнит...

– Ну вот, - улыбнулась она, - представь себе задачу потанцевать девушку, у которой есть свой кошелек. И добавь, что убирать кошелек в карман она не намерена по условию.

Виталик честно попытался. И видимо, даже что-то припомнил. Усмехнулся, покрутил головой, смущенно улыбнулся Полине:

– Я в свое время не преуспел.

Она кивнула:

– Естественно. Если тебе предлагают кусок пирога, когда ты голоден, ты можешь взять его только на условиях предлагающего. За еду предложили потанцевать - ну, значит, танцуй, выбирать не приходится. Но когда у тебя есть своя еда, пусть не пирог, но хоть бутерброд, или ты не голоден, то можно не страдать ни о пироге, ни о собственной безопасности. Ты просто не идешь за предложенным на негодных условиях, а достаешь из заначки свое. Бутерброд, например.

Виталик замер, не завершив шаг, и с минуту молча смотрел на Полину остановившимся взглядом, потом сказал:

– Так вот что это было... Спасибо, некоторые события в моей жизни мне стали гораздо понятнее.

Полина пожала плечами:

– Да, именно это и было. И добавлю очевидное. Нагнув город, краем можно вертеть, как угодно. Так что наша ближайшая забота - как можно быстрее сделать так, чтобы легату было нечего нам предложить. И нужно успеть до дня, когда легат - или кто-то, кто займет его место, - дозреет до идеи поужинать город, чтобы его с полным правом танцевать. Это цель, и большая, но ее надо ставить как задачу Сопротивления на ближайший год. Если мы не успеем...

Виталик кивнул:

– Я понял.

– Мама, не надо так на меня молчать. Ну да, меня наняли саалан. И что? Это всего лишь контракт. Между прочим, когда у меня половину статьи в "документы для служебного пользования" забрали прямо из редакции, ты ничего не говорила.

– Мама, это не оккупация. Во всяком случае, пока признаков нет.

– Да нет, никакой политики. История, культура, стиль. Все очень светски и обыденно. Еще помочь легату освоить местный официальный протокол, у него в пиар-службе такое... Ну не Эмергов-стайл, конечно, эти руки мыть умеют, и даже галстуки завязывать, но на этом разница, кажется, заканчивается.

– Ну мама, ну что саалан. Если у них национальный костюм включает короткий меч... и кстати, я боюсь представить, что у них вместо белья.

– Ой, там такие забавные конструкции, мне показали полный костюм гвардейца, от бельевой рубашки до плаща... я даже век не могу определить пока. Мне от них невнятно веет гальштатской культурой, но я очень не уверен, не мой период.

– Не скажу тебе точно. Шестнадцатый максимум. Если говорить о них как о земной культуре, но это же другое.