Купол над бедой
Шрифт:
Почему бы не рассказать князю Кэл-Аларскому, сааланскому магу, про них самих под диковинные фрукты, рыбу со странным привкусом и зеленый китайский чай? Это всяко безопаснее, чем отвечать, почему я бросила институт и как достала два паспорта Европейского Союза на одно и то же имя, и зачем они мне, если финское гражданство было оформлено еще до Вторжения... И кстати, будет о чем подумать в камере.
Разумеется, он отправил меня назад, в обрыдшие четыре стенки без окон, через час или около того, закончив разговор, но не закрыв тему. В следующий раз я пошла в портал гораздо охотнее, и во второй, и в третий. А в какую-то из встреч вдруг поняла, что вопросы давно уже задаю я, уточняя, как связаны их языческие боги и культ Потока, и выясняя, почему Димитри, в отличие от предыдущего наместника, настолько сквозь пальцы смотрит на сепаратистские поползновения Карелии, чуть ли не открыто провозгласившей независимость и пославшей по одному и тому же адресу и империю
Димитри смеялся, поправлял ошибки и просторечные выражения и почему-то отвечал. И в тот раз, и в следующие... Возможно, врал, но все беседы про саалан были такими интересными, что это было уже не важно. В любом случае, возвращаясь в камеру, я обдумывала каждое сказанное слово, искала противоречия в описанном им обществе - и не находила. Меня охватывал хорошо знакомый по прежней жизни азарт: узнать первой и рассказать другим... Будь у меня другой собеседник и другие обстоятельства разговора, я была бы счастлива.
В городе заканчивались новогодние праздники. Гвардеец имперского легиона искал дом свиданий. Ему указали адрес, он долго плутал в узких улицах центра города, пока наконец не нашел нужную дверь. В опрятном светлом холле молодой сааланец оказался один-одинешенек. Из-за высокой стойки высунулась дружественная рука и подала журнал, затем еще два. Гвардеец открыл один, перелистнул несколько страниц. Журнал был заполнен ростовыми фотопортретами дам в предельно откровенных позах и почти без одежды. Сааланский паренек перегнулся через стойку и нашел там миловидную барышню с бритой головой, татуировкой на макушке, тремя серьгами в правом ухе и одной в левом. Одна бровь у барышни была сбрита. Он поздоровался и спросил, почему же дамы не выходят знакомиться. Она доброжелательно ответила:
– Выберите, с кем вы хотите знакомиться, и мы ей позвоним. Хотите, сами позвоните.
– А если она не захочет?
– удивился сааланец.
– Как это не захочет?
– не поняла барышня.
– Вы же заплатите ей за время, проведенное с вами.
Гвардеец не понял этой мысли:
– Извините, я не уверен, что хорошо знаю язык и все услышал верно. Скажите мне просто и понятными словами, пожалуйста.
Барышня поднялась из-за стойки и пару раз махнула ресницами, сосредотачиваясь перед тем, как заговорить.
– Вы выбираете понравившуюся девушку на фото. Мы звоним ей в номер по телефону, она выходит к вам и провожает вас к себе. Через час или два вы выходите и рассчитываетесь со мной за проведенное у нее время.
– С вами, а не с ней? Почему?
– Если вы захотите подарить ей что-то поверх обычного тарифа, это, конечно, ваше право, но вообще-то не слишком желательно.
Гвардеец тяжело оперся на стойку.
– Платно? Я все правильно понял? Она согласна, потому что ей за это заплатят? И так все здесь?
– Да, совершенно верно, любая из девушек на фото из этих журналов согласна быть с вами за названные деньги. В первом журнале те, кто сейчас здесь. Остальных можно вызвать звонком, но придется подождать, пока выбранная вами девушка доберется сюда.
– И ни одна не возразит?
– Если вы не захотите ничего сверх оплаченного - почему бы ей возражать? И улыбаться будет, как настоящая.
Этот гвардеец был прочный парень. У бедняги даже хватило выдержки сказать "извините за беспокойство, спасибо, не нужно" перед тем, как выйти. Барышня пожала плечами и молча нырнула за стойку. Откуда-то из коридора вышли два невысоких квадратных крепыша и молча закрыли за ним дверь. По дороге в Адмиралтейство он сам заметил, что совсем раскис. Поэтому вместо того, чтобы вернуться в казарму, он попросил конфиденцию. Прождав ее почти час, он разрыдался у первого же свободного досточтимого, нашедшего на него время. Досточтимый сперва дал ему выплакаться, затем выслушал, вытаращил глаза и поскакал к начальству, как сайни, укушенный за хвост. Другой досточтимый, постарше, выслушал младшего собрата, пришел с ним в комнату для конфиденций и еще час объяснял несчастному парню, что дело вовсе не в нем и что он не стал за неделю в казарме настолько страшен, чтобы покупать внимание невольниц за деньги у их хозяев. Успокоив кое-как бедного солдата, досточтимый открыл портал и ушел в Приозерск докладывать достопочтенному о случившемся.
Вейлин только кивнул: "Ну да, опять, этого следовало ждать, я предупреждал". После ухода собрата по обетам он отправил своего секретаря с запиской к князю. Димитри, получив записку, велел Иджену идти в пиар-службу и проследить, чтобы они быстро подготовили статью о предстоящих мерах против виновников попрания закона и приличий в крае. Меры предполагались серьезные, вплоть до порки плетью для местных и выдворения из края для иностранцев за участие
в купле-продаже секса.На следующий же день нововведения начали комментировать. Сначала вышла длинная статья за подписью Вейлина. Следующими появились разъяснения к ней от пресс-службы империи, потом посыпались мнения всех мастей. Сопротивление хранило каменное молчание. В блоге Аугментины опять появились поморские сказы, боевое крыло глумилось над гвардейцами имперских легионов, обещая им раз-два по зубам то за одно, то за другое, и продолжало сыпать риторическими вопросами про Алису. Девчонки порыдали на плечах у мамочек и сутенеров, получили обещания обезболить, выкупить, вылечить и принять обратно, если что, - и пошли на работу снова.
Но история развернулась совершенно не так, как все ждали и привыкли. Имперские гвардейцы совместно с блаженненькими в сером, которых иначе как ансамблем пляски без песни никто не называл, устроили очень конкретный рейд по городу в поисках салонов, предлагающих интим-услуги. А потом следующий. И еще один. На каждый найденный адрес приходили по четыре пятерки гвардейцев в сопровождении двух-трех досточтимых. Сутенеров, мамочек и клиентов драли плетками прямо во дворах и вышвыривали на улицу, обещая при повторной встрече клеймо железом на лоб и на спину. А девчонки оставались в салонах под охраной гвардейцев, и досточтимые объясняли им их обстоятельства, их права и варианты, из которых они могли выбирать. Список вариантов был довольно объемный, но возможности вернуться к прежней деятельности в нем не было. Для тех, кто не представлял себе самостоятельной жизни, был даже вариант ухода за звезды, в монастырь метрополии. И судя по тому, что рассказывали граждане в сером, эти их монастыри были развеселым местом. Можно в них было почти все, а обязанности делились на привычные, состоящие в основном из обиходных дел, и приятные, типа танцев и гимнастики. Девчонки, закономерно предполагая пакость в красивой обертке, привычно ежились от расписываемых благ и изо всех сил старались адаптироваться в городе.
В середине января завернуло таким морозом, что охнули даже местные. Последние четыре года зима в городе была европейской, с серыми дождями до конца декабря и бесконечными оттепелями, и от холодов все успели отвыкнуть. Ну а гости так просто взвыли. Питерские минус семнадцать с ветром - это серьезно. Гвардейцы имперских легионов постоянно попадали к целителям с обморожениями. Князь тоже не любил холод. Он умел переносить его легче, чем многие из солдат, но кроме этой сложности, были и другие, и на все вместе не хватало даже его сил.
Евгений сам приехал к нему в первый же день морозов. Когда князь звонил ему, он сказал: "Я подъезжаю к Приозерску" - и был в приемной через сорок минут.
Поговорили коротко и очень продуктивно, как и обычно. Евгений зашел в гардеробную, перелистал плечики с одеждой и подытожил:
– Димитри, при минус семнадцати один ваш плащ здесь тебя не спасет, из чего его ни шей. Закажи вашу национальную куртку из стриженой овчины ворсом внутрь, это называется дубленка. Ворсом наружу мужчины тут не носят. За неделю они справятся? Нет? Тогда купи в Италии шкурки, пусть пришлют авиапочтой, закажешь срочно сшить в Приозерске. С обувью сложней. Здесь тебе на заказ не сделают, как ты понимаешь, но обратись в мастерские Сибири, закажи унты своего размера. Они, конечно, застонут, но у них сорок седьмой размер в каталогах есть, я знаю точно. Кстати, зимний плащ для такой погоды должен быть из армейского шинельного сукна и на подкладке.
Димитри в ответ тоскливо глянул за окно, на летящий параллельно земле мелкий снег:
– Почему бы мне просто не переждать морозы в помещении...
– А твоя пресс-конференция?
– спросил Евгений.
– Это, за окном, завтра не кончится. Оно ведь на месяц, не меньше.
На пресс-конференцию в Адмиралтейство князь явился в слегка доработанном под погоду национальном костюме. Привычный для всех комплект одежды саалан он дополнил унтами из оленьей шкуры и традиционной курткой в сааланском стиле, сделанной из местной дубленой овчины. Назвать это эннаром было сложно: у куртки имелся воротник, закрывающий горло полностью. Смотрелось это так естественно, что визитеры пригляделись и отметили нововведения по погоде только к концу беседы. И в отличие от продрогших представителей прессы, наместник чувствовал себя вполне хорошо. Впрочем, пресс-конференция получилась с огоньком, на ней обсуждались права и свободы, сложная тема секс-труда и прочие горячие вопросы, так что разогрелись и журналисты. Когда кто-то в пылу полемики ляпнул наместнику: "Да вы феминист!" - глава края рассмеялся и поблагодарил за комплимент. А потом пообещал, что сделает все возможное, чтобы иметь право и дальше так называться. Судя по интонации, это была угроза криминальным бизнесам столицы края, как будто им до того мало досталось. Впрочем, попало и Выборгу, где эта же компания велась не менее активно, чем в Санкт-Петербурге, да и другие города, включенные в привычные туристические маршруты гостей из-за рубежа, почистили основательно.