Купол над бедой

– Они все здесь такие... интересные?
– настоятельница качнула головой и протянула руку к кубку, стоящему на столе.

– Большей частью, - вздохнул князь.
– Они отказываются верить в то, что видят, не хотят и не умеют отвечать за себя.

– Алиса должна была понимать, что делает, она маг... Кто ее так дурно обучил?

– Я не знаю, - князь упрямо наклонил голову.
– Пока не знаю. Как и того, насколько они опасны для нас, госпожа. Ее хозяева поставили ей в сознание блок, который она считает защитой для себя, хотя на самом деле цель этой ментальной структуры всего лишь не дать ей рассказать о них. Результаты этой обработки придется зачищать очень серьезно.

– Князь, она этого хочет и просила тебя об этом?

– Конечно, нет. Ее так обработали, что это даже не приходит ей в голову.

Хайшен приподняла бровь и улыбнулась:

– Пресветлый князь, а ты не забыл, что говоришь о человеке? Она ведь не животное и тем более не предмет.

Димитри только пожал плечами:

– Я не буду первым, кто относится к ней, как к вещи, но я по крайней мере не считаю ее одноразовой.

Глаза Хайшен чуть расширились, она молча пригубила вино и отставила кубок на стол, а князь тем временем продолжил мысль:

– Она привыкла, что она ценна только в таком качестве, так что это, наверное, единственный способ ее защитить от других и самой себя.

Хайшен проговорила, медленно и серьезно:

– Если... Когда ей понадобится уединение, я готова принять ее в моем монастыре под чужим именем. Мы не зададим вопросов и по мере сил поможем смириться с ее судьбой. Она маг и, значит, может выбрать Путь, как и каждый из нас. Что бы ни было в ее прошлом и будущем.

– Благодарю, госпожа, - Димитри склонил голову, понимая искренность предложения настоятельницы и зная, что он никогда им не воспользуется.

– Раз я уже здесь, князь, я прошу о встрече с досточтимым Айдишем, - Хайшен улыбнулась.
– Я много слышала о нем, его школе и его опыте в Новом мире и хотела бы увидеть его и познакомиться с ним.

– Да, достопочтенная Хайшен, я прямо сейчас позвоню ему.

Этим и должно было кончиться. Все меня бросили, все. Это пожизненное долговое рабство. Он меня поймал, и... И теперь никто меня не спасет.

Я сидела на подоконнике в отведенной мне комнате, прижавшись лбом к стеклу. За окном в сумерках плыла серая хмарь оттепели. Впереди была вторая ночь вне камеры. Не на свободе, нет. И я никому не нужна. Несколько дней - и весь город будет знать, что меня купили, хотя они и так знают, еще с осени. Агент, ну надо же... И если я только заикнусь про ЛАЭС и как все было на самом деле, то стану просто рехнувшейся бабой, и все. Навсегда. Мне от него никуда не деться. А вместо того, чтобы попытаться убить его снова, я сижу и смотрю, как день становится ночью. И они еще заботятся, ну урыдаться просто. Я бы и не против, но рыдать было как-то нечем.

Когда я вчера вошла в комнату, то упала на кровать, в чем была, и проспала до утра. А проснувшись, поняла, что мне попытались сделать хорошо и удобно. В своеобразном духе саалан и с учетом всех обстоятельств. Они привезли из моей квартиры все, чем я привыкла пользоваться, и расставили так, как сделала бы я. В ванной были гели для душа, те самые, что я с упорством хомяка привозила из каждой поездки в Суоми, в гардеробной на плечиках и на полках я нашла одежду, даже мои любимые кроличьи тапочки с ушками-помпончиками не забыли. На стенах висели космические фотографии, в ящике письменного стола обнаружилась пластиковая, из-под пломбира, коробка с драгоценными камнями. Игрушки от киндер-сюрпризов, забавные ручки, сувениры из поездок в дальние страны - всему нашлось место. Но вот ни одной зачарованной вещи, ни одного артефакта я не нашла. Как и карты края, висевшей на стене, и тетради с пояснениями к ней, жившей на столе под картой. Зато обнаружила новенький комм.

И все равно в комнате почему-то было уютно. То ли из-за приглушенного света, который я могла выключить в любой момент, то ли из-за запахов дома. Своими деревянными панелями, дверьми с бронзовыми ручками и кроватью с балдахином комната напоминала номер в дорогом отеле в старинном стиле, разве что вместо камина прямо напротив кровати на глухой стене по правую руку от входной двери висела панель телевизора. Подоконник, на котором я сидела и никак не могла заставить себя слезть, был в левом ближнем углу, если смотреть от входа, рядом с ним стоял письменный стол. Под вторым окном на той же стене по другую сторону кровати стояли невысокий круглый столик, два кресла и несколько пуфиков. Наверное, зона отдыха или псевдогостиная. В правом дальнем углу была дверь в гардеробную, а уже из нее - проход в ванную комнату.

И теперь мне предстояло здесь жить, пока князь не решит от меня избавиться так или иначе. И никто, никто за мной сюда не придет и уж конечно не спросит, как я. Нечего даже искать чудом оставшиеся в живых контакты. Меня забыли. Или лучше бы забыли. И не в моих интересах теперь о себе напоминать.

После беседы с князем Хайшен действительно отправилась к досточтимому Айдишу, но не как к директору школы, а как к конфиденту князя. Ее встревожили слова князя, и она хотела быть уверенной, что он не потерял в новых землях саалан Путь и не принесет беду империи и Академии. Разумеется, речь не шла о раскрытии тайн, узнанных на конфиденции. Хайшен была очень обеспокоена попыткой князя отнестись к человеку как к ящерице или предмету. Это беспокойство она и высказала Айдишу.

И у него, неожиданно для нее, были аргументы, которые ее успокоили полностью. Насколько вообще она, как дознаватель Святой стражи, могла быть спокойна, когда речь шла о человеке, который носит родовое имя да Гридах. Айдиш сказал, что князь Димитри с достопочтенным Вейлином дружит, хотя и не без трений, но эти трудности они оба видят как рабочие моменты. У обоих, конечно, непростые характеры, оба вспыльчивы, но они готовы искать компромиссы и забывать о накладках. Их отношения настолько хороши, что они даже пару раз вместе напивались после трудного дня. Айдиш был очень доволен, когда говорил Хайшен, что борьба с работорговлей - совместный проект наместника и достопочтенного и что отношение к вопросу у них единодушное.

Хайшен пришла к конфиденту князя, чтобы убедиться в том, что услышанные ею слова Димитри, несовместимые с Путем, все же не его позиция. Она хотела надеяться, что увидела почти личное отношение к женщине, навредившей этой земле и ее людям и ранившей князя странным здешним оружием. Она знала, как он любил внука. Так что тем, что рассказал Айдиш, Хайшен была почти полностью довольна. Она только заметила, что Пророк наставлял на Путь всех, не разбирая ни судьбы, ни возраста, ни достоинства, от рабов и углежогов до воинов и благородных господ.

Айдиш кивнул.

– Да, досточтимая сестра. Я попробую наставить Алису на Путь. Но хочу тебе сказать, что от нее устали все, кто с ней работал осенью. В особенности девочки князя.

Айдиш не стал упоминать, что граф да Айгит выглядел куда хуже девочек после работы с Алисой в близком контакте с местными по приказу князя. Те недоумевали, злились, огорчались, но жаловались хоть на что-то. А Дейвин, после того как Алису передали на его попечение, приходил на конфиденции и падал в кресло таким умученным, что и хаатский раб выглядит лучше. Князь тоже не выказывал радости от работы с этой женщиной. Теперь, судя по тому, что Хайшен ему не сказала, девочки снова будут видеть Алису рядом с собой каждый день. И если у досточтимой возникли сомнения в настроениях князя, то Айдишу работы добавится. Ему придется следить, чтобы князь и его команда, а в особенности Майал, читавшая настроение и отношение Димитри и подхватывающая его без раздумий, продолжали видеть в Алисе человека, что бы она ни творила. И именно человеком она для них и должна остаться, даже если ее расстреляют за все ее подвиги. И для князя тоже.

Первый концерт цикла "Зимние тропы" прошел двадцать третьего февраля. В цикле их предполагалось по числу погибших групп, коих насчитали четыре и, слава богу, все малочисленные. Отдельным счастьем было то, что детные путешественники пережидали зиму на "станциях", а значит, были живы и в безопасности. А погибшая в пути молодежь из боевого крыла... У них был выбор между смертью в пути и смертью в городе. Их именами были названы тропы и участки маршрутов, на которых они остались. И это в любом случае было лучше для них, чем короткая заметка на сайте администрации края о ликвидации очередного террориста. Пришлые, вероятно, консультировались на Литейном, или у них были пресс-атташе из местных, во всяком случае, риторику они усвоили очень шустро. И о людях, осмелившихся им возражать, они писали как о мусоре, который наконец-то смели в совок и отнесли в контейнер. Конечно, администрация саалан зарабатывала этим соответствующее отношение к себе, но пришлых это, кажется, не трогало.