Куприян

— Позвольте, Максим Иванович… это ежели… того… Куприян, то… Может, не он?

— Ен самый, — уверенно возразил ямщик и, поворачиваясь назад, крикнул: — Куприян, а, Купря!..

— Чего тебе? — спросил Куприян.

Он давно уже заметил едущих старшину и урядника и сначала хотел было спрятаться, но потом что-то нашло на него, и ему захотелось покуражиться. Он только повернул и пошел опять к селу. Ямщик осклабился во весь рот.

— А мы тебя ищем! — сообщил он, совсем останавливая лошадей.

— А я вас! — сказал Куприян, тоже останавливаясь и протягивая руку за ружьем.

— Поди сюда! — крикнул ямщик.

Куприян тихо снял ружье, приложился и выстрелил.

— Н-на! — весело и злобно крикнул он. Выстрел гулко раскатился по косогору, дробясь между мельниц и вспугнув стаю галок, маршировавших по дороге. Лошади испуганно дернули, и ямщик вверх ногами слетел в бричку.

— Караул, ратуйте! — завопил старшина.

Урядник дрожащими руками схватил вожжи и, замахиваясь на лошадей ножнами шашки, погнал их под гору.

Бричка запрыгала, затрещала по всем швам и со звоном понеслась вниз.

А Куприян повернул прочь и побежал от дороги к лесу, глубоко увязая в размокшей земле и шлепая ногами по лужам.

Тройка с треском и звоном влетела в околицу, понеслась по селу и остановилась, храпя и шатаясь, против волостного правления. Старшина и урядник тяжело вывалились из брички Старшина был без шапки.

— Вот так история! — хлопая себя по коленам, сказал он, еле переводя дух.

— Упустили Куприяна! — почесал затылок ямщик, невозмутимо взбираясь на козлы.

— Ну, ты… молчи у меня! — замахнулся на него урядник.

Ямщик испугался.

— Я што? Я ничаво… А только как он стрельнул! — с восторгом вспомнил парень и даже зажмурился от удовольствия.

— Стрельнул! А если бы тебе в башку? — укоризненно заметил старшина.

— Ну что ж? Это ничаво, — равнодушно ответил ямщик.

— А вы что же, Иван Филиппович, не стреляли? — спросил старшина.

Урядник сконфузился.

— Да черт его знает… Револьверта никак найти не мог, а тут лошади… ну и того…

Из волости выбежали писарь Исаев и писарчуки.

— Кто стрелял? — спросил писарь с любопытством.

— Куприян, — ответил с козел ямщик, — ловко стрельнул: трошки по голове не задело! — осклабился он.

— Врешь!

— Да, точно, — подтвердил урядник, — пойдемте, я вам расскажу, а то тут не того…

Власти ушли в волостное правление.

— Я так и думал, что он, — сказал писарь, когда урядник рассказал происшествие. — Он туг мимо волостного с ружьем прошел… только что…

— Что же вы не держали? — спросил урядник. Толстый писарь присвистнул.

— А вы почему не держали? — не без ехидства спросил он в свою очередь.

— Да… знаете…

— То-то и знаете, Иван Филиппович… А я так полагаю, что господину исправнику о сем случае докладывать не следует.

— Ну, конечно… зачем же? — согласился урядник.

— Да ямщику накажите, чтобы не болтал.

Ямщика позвали и приказали ему держать язык за зубами.

Ямщик вышел, взмостился на сиденье брички и, тихо позвякивая бубенчиками, тронул тройку на почтовый двор.

— Эх! — встряхивал он по временам головой.

Куприян тем временем по оврагу добрался до болота, где уже сидел Васька.

Куприян запыхался и устал, но был очень доволен, что напутал начальство.

— Ты стрелял? — спросил Васька.

— Я… старшину чуть не подстрелил…

— Врешь!

— Ей-Боху!

И Куприян рассказал, как было дело.

— Вот так ловко! — восхитился Васька. — Знай наших!

— Ладно, — насупился Куприян, вспомнив утреннюю трусость Васьки.

Васька умолк.

— Жрать нечего? — спросил Куприян.

— Хлеб есть, — ответил Васька.

Они поели и легли на куче мокрых вялых листьев.

Опять пошел дождь. Небо спустилось еще ниже, и ветер стал задувать, качая вокруг черные, рогатые ветки.

Уже вечером Куприян и Васька прошли задами в Дерновое. Васька пошел к Гунявому, а Куприян пробрался по огородам к избе Егора Шибаева.

IX

Вечер был темный, ветреный и тоскливый.

Куприян тихо посвистывал и поглядывал вверх, через огород, по рыжим пустым грядкам которого вилась протоптанная дорожка от ворот со двора. Отсюда Куприяну была видна крыша избы, темный берест над нею. В щелку плетня мелькал огонек из окна, и то исчезал, то появлялся опять. Кто-то двигался по избе.

«Ужинать собирают», — сообразил Куприян, и тоскливое чувство бесприютности и одиночества скользнуло у него в груди.

Ему вдруг стало особенно обидно, что он должен ждать Матрену на огороде, на ветру, на дожде, а Егор Шибаев сидит на лавке, спокойно ждет ужина и во всякое время может сделать с бабой, что пожелает. Ревность все сильнее овладевала душой Куприяна. Ему ясно представилось, с каким покорным лицом Матрена смотрит теперь на мужа, готовая беспрекословно подчиниться ему и для побоев и для ласки. И Куприяну дальше стало уже думаться, что она вовсе не так боится Егора, а может, и сама не прочь развязаться с ним, Куприяном, и опять полюбить мужа, благо тот здоровый, красивый, да еще и унтер, солдат, что всем бабам нравится.

Удушливый спазм схватил Куприяна за горло.

Лицо у него перекосилось в злую и неестественную усмешку. Куприян широко расставил ноги, уперся спиной в холодный ствол осины и, чувствуя, как мурашки пробегают у него по спине, закрыл глаза и, сам того не замечая, громко произнес:

— Известно баба… им все одно!..

Ветер шумел в верхушках осины, и они все больше темнели. Дальние совсем слились в одну темную качающуюся массу. Огонек в избе стал ярче, блистал в щель плетня, как звездочка, и перестал мигать.

«Сели», — подумал Куприян.

Ноги у него ныли, плечи сильно зябли, и весь он стал дрожать крупной дрожью при каждом порыве ветра. Но он все стоял и не сводил с огонька широко раскрытых глаз. От этого глаза у него стали слезиться, а огонек — двоиться, вытягиваться и пускать острые золотые стрелочки.

Вдруг он потух.

Куприян вздрогнул.

«Легли, — подумал он. — Сейчас выйдет… Анютка сказала, как угомонится…»

С этим последним словом перед Куприяном мелькнула отвратительная картина.